Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Та рассказала, что у нее есть, и Вика поняла – опять не то. Даже близких сюжетов не было.
– А там остались еще картины? – поинтересовалась она.
Альбина обиженным тоном ответила, что все стоящее она уже купила у Катиной тетки. Остались портреты и всякое старое барахло.
– Да что вас, в конце концов, интересует? – раздраженно спросила она. – Конкретная картина, что ли? Ну, так не морочили бы мне голову, поезжайте туда сами и покупайте! Нельзя же так привередничать!
Она сказала, что картины Корзухина продаст и без помощи капризной клиентки, и в сердцах бросила трубку. Но Вика не обратила внимания на эту угрозу. "Старое барахло… А мне нужно как раз старое барахло. Дура я, дура! Картине двадцать два года!
Конечно, она не обязательно находилась среди новых! Он мог упаковать ее, сунуть куда-то в шкаф, на антресоли… Нужно было обыскать всю квартиру! Да, но у меня же не было времени…"
Она приняла решение ехать туда немедленно.
Родственница Кати просто обязана оказаться более сговорчивой. Во всяком случае, Альбина Рафаэлевна получила от нее все, что хотела, и, наверное, недорого. Вика проверила деньги в бумажнике, лекарства в сумке и отправилась в путь.
Ей открыла пожилая женщина в мохеровой кофте и резиновых перчатках. Представилась Ниной Дмитриевной и сдула со лба волосы:
– Убираюсь. А вы насчет картин? Что-то много появилось покупателей! То пусто, то густо.
До вас сегодня уже две покупательницы приезжали. Проходите, смотрите, в комнате все, что осталось.
Вика поблагодарила, вошла, пересмотрела все картины. Ну, не сошла же она с ума! Пейзажа тут не было…
– Скажите, а больше нигде нет картин? – обернувшись, спросила она.
– Нет. Я все шкафы перебрала, все обшарила.
Они все тут. Если что понравится – ставьте к стене, я тряпочкой протру.
Вика уже копалась больше для виду. Нельзя же было уйти просто так! Она решила отобрать какой-нибудь набросок. Нина Дмитриевна все это время стояла рядом.
– Извините, – вдруг сказала Нина Дмитриевна очень неприязненным голосом. – Лицо ваше мне знакомо.
Вика изумленно обернулась. Ей на миг почудилось, что Нина Дмитриевна каким-то образом ее опознала. Но как? Ее же не было здесь, когда Вика приходила в первый раз! А та продолжала ее рассматривать – уже с нескрываемой враждебностью.
– Это ваш портрет у меня сегодня купили! – вдруг сказала та. – Так вы и есть та Лариса? Понятно. Много я о вас слышала! Хотите посмотреть, как жила Катя? Любопытно стало? Стервятница!
Это был кошмар – других слов у Вики не нашлось. Она ведь не делала ничего дурного, она честно собиралась заплатить за покупку, слова грубого не сказала… А се опять оскорбляют! И вдобавок – за чужие грехи! И, забыв обо всем, Вика вежливо пояснила, что се приняли за другую. Эта другая – ее сестра. Но сама она не имеет к Ивану никакого отношения. Вот у Ларисы с ним действительно была любовь. Но когда это было!
– Ни про какую сестру я ничего не знаю! – Женщина наступала на нее, все больше повышая голос. Она почти перешла на крик. – А Катя мне говорила, что ваш портрет у них стоит на почетном месте! Видела я этот портрет! Подурнели вы, ничего не скажешь! А узнать все равно можно! Это из-за вас Катя, бедная, всю жизнь мучилась! Он ее даже с родителями не познакомил, считал за собаку, лишнего слова не говорил! И на сына плевал!
А как напьется – начинает про вас рассказывать.
Она, бедная, слушает, слушает, какая вы красивая, да милая, да очаровательная… Слушает и плачет и жалеет этого гада! Тьфу! Где ты раньше-то была?
Не могла прийти, забрать своего выродка, этого ал каша несчастного, да кому он был здесь нужен!
И женщина, разом утратив всю свою обходительность, плюнула гостье под ноги. Вика стояла и тупо смотрела на нее.
– Зачем вы меня оскорбляете? – только и вымолвила она, когда женщина сделала краткую передышку.
– Я тебя оскорбляю, дрянь?! – вдруг завизжала та и бросилась на Вику с кулаками. – Да это же ты убила их, это же ты их убила, стерва! Отравила! Следы заметала, газ хотела взорвать! Нет, стой! Стой, милиция! Помогите!
Она боролась упорно и отчаянно. Сил у нее оказалось куда больше, чем у племянницы, да и Вика ослабела после болезни. Но Вика была молода. У той была ярость и праведная злоба, у Вики – страх. Такого страха она еще никогда в жизни не испытывала. В голове билась одна мысль – вырваться, убежать, никогда сюда не возвращаться, и Бог с ним, с пейзажем. Но тетка, задыхаясь, продолжала кричать, звать на помощь и при этом упорно называла ее Ларисой.
– Замолчи, старая дура! – Вика из последних сил рванулась, отшвырнула женщину, и та ударилась головой о подоконник. Однако тут же зашевелилась, с трудом, но поднялась и опять бросилась на нее.
– Не трогай меня! – Вика толкнула се, и та опять упала. Раздался глухой звон. Вика поняла, что женщина ударилась о батарею. Она открыла белые от ярости и боли глаза, попыталась встать…
На виске показалась темная струйка – она текла из-под седых волос. Вика отступила на шаг, хотела бежать… Ноги ее не держали.
– Не трогайте меня… – простонала она, глядя, как та пытается подняться, шатаясь, держась за подоконник, шаря руками в воздухе. – Я не виновата… Я не Лариса, поймите же…
И тут до нее дошло, что она говорит. Только! что она призналась, что приходится Ларисе родной сестрой. Сама Лариса, видно, была тут хорошо известна – что-то вроде злой сказочной колдуньи, которой пугают на ночь детей. "Конечно, – Вика следила за движениями старой женщины – неуверенными и слепыми, – теперь она меня выдаст.
Нет, не выдаст…"
Она смотрела, как Нина Дмитриевна встает на колено, сильно подается вперед.., упала на пол и затихла. Вика порылась в сумке. Нащупала газовый баллончик, достала и брызнула в неподвижную женщину. Ей хотелось быть уверенной, что та не придет в себя, не позовет на помощь. Та больше не стонала, не шевелилась – лежала как мертвая. Но Вика знала – если женщина издаст хотя бы звук, она не выдержит, закричит, сойдет с ума, сама разобьет голову о батарею… Потому что капкан держал ее крепко, крепче, чем раньше, она ощущала физическую боль от этой хватки. "Нет, я больше не трону ее, – поклялась она себе. – Я уйду… Навсегда. Я никогда не вернусь. Но сюда кто-нибудь придет. Придет и задаст себе вопрос: почему все они были убиты?
Даже эта старуха, с которой нечего было взять. Значит… Надо что-то взять!"
Ничего достойного внимания здесь не было.
Разве что картины? Вика оглядела разбросанные по комнате холсты. Вытащила из кучи хлама большой кусок оберточной бумаги. Уложила на него полотна – все, какие были, не разбирая их ценности и сохранности. Перевязала сверток. В последний раз взглянула на женщину. Та лежала неподвижно, у ее головы на полу образовалось крохотное темное озерцо. Оно больше не увеличивалось, кровь запеклась. "Да, она мертва, – поняла Вика. – Все.
Я уезжаю к мужу. Я больше не могу!"
И только в машине частника, которую она остановила, чтобы отвезти сверток на какую-нибудь свалку и выбросить, Вика приняла окончательное решение. Выбрасывать картины она не будет.
Слишком хорошо известно, что бесследно ничто не пропадает. Если картины все-таки найдут, возникнет вопрос: зачем же за ними так упорно охотились, а потом выбросили? Нет, такую ситуацию создавать не нужно. Есть куда лучший выход. Она рассматривала крепкий затылок шофера, оценивала взглядом потрепанный салон этой развалюхи.
Да, ему нужны деньги. Он не откажется ей помочь.
Замести следы и одновременно отомстить.
Она как наяву увидела комнату, сплошь увешанную картинами. Новенькие плетеные кресла, чашки с дымящимся чаем. И себя – нескладную худющую школьницу, с огромной папкой, где она бережно хранила свои рисунки. Хозяйка этой странной богемной квартиры – растрепанная женщина, щедро разукрашенная янтарными и серебряными браслетами. Она сидела в одном из кресел и беседовала с Викиной матерью. Та очень хотела показать творения дочки «знающему» человеку и вот выкопала откуда-то эту искусствоведшу. Вика ждала приговора. Юлия Борисовна рассматривала ее рисунки со снисходительной жалостью. Потом улыбнулась и погладила Вику по плечу:
