Интервенция любви (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна (читать книги регистрация .txt) 📗
А еще пришло более полное понимание любимого. Всего того, что стояло за его давним скупым объяснением: «я мольфар». Да уж, такого не объяснить человеческим языком. Не разложить по полочкам для того, кто никогда даже отдаленно не представит, что значит обладание подобной силой. В какой-то степени Инге даже стало страшно. Но теплое плечо Нестора, и правда, поддерживало и ободряло. Он знал. Все. Очень точно. И это придавало уверенности. Словно еще больше связывая их.
Она вышила небольшую салфетку за пару часов и подарила ее родителям. Странное состояние, больше похожее на помешательство или одержимость, покинуло Ингу с последним стежком, оставив после себя опустошенность и невероятную усталость, что послужило неплохим оправданием для скорого отъезда. Инге хотелось, как можно скорее попасть домой, в их спальню, где стены были оббиты деревом и так сильно грела печь, сооруженная Нестором собственноручно. Несмотря на всю любовь, которую испытывала к родным, она нуждалась сейчас в уединении, в тени гор за окном и полной тишине объятий Нестора. Будто вся ее энергия и все силы остались в небольшом кусочке полотна с красными шерстяными стежками.
– Со временем легче, – тихо заметил Нестор, помогая ей сесть в машину.
Видимо, для него не осталось тайной ее состояние. Хотя, он ведь всегда все в ней замечал. Инга слабо усмехнулась и на мгновение прижалась к его ладони щекой, впитывая тепло.
С этого момента такое случалось с ней достаточно часто. И люди забирали вещи теперь не только у Соломии, но и у Инги, что стало происходить само собой. Словно все вдруг оказались в курсе того, о чем сама Инга догадывалась лишь интуитивно.
Поняла все и сама Соломия. Они с Ингой даже как-то не вдавались в детали или обсуждение, однако стало очевидным изменение – теперь старуха относилась к ней практически как к равной, только более молодой и еще набирающейся опыта.
Однажды Инга провела у Соломии целый день. Одна, без Нестора. Любимый остался дома, следя за тем, как им в дом рабочие проводили газ, и даже как-то сам настоял на том, что Инге там не стоит находиться, может простудиться. Она не спорила. Все еще не до конца понимая происходящее с ней, когда не была охвачена потребностью вышивать для кого-то, Инга с радостью пользовалась любой возможностью набраться опыта и чуть больше себя понять. Хотя, Соломия не всегда вдавалась в пояснения, иногда только больше путая Ингу. Не в этот раз, однако.
– Не простого человека ты себе выбрала, дитино, – задумчиво глянув в окно на уходившего Нестора, вздохнула Соломия.
Отошла к печи, протянул руки, словно стараясь впитать больше тепла. Инга внезапно будто впервые увидела ее: как-то резко бросилась в глаза сутулость, которой будто бы раньше не было, зябкие поеживания, тяжелые, нездоровые вздохи. Но она не успела поинтересоваться здоровьем Соломии, которая раньше казалась ей вполне бодрой и моложавой.
– Непростого и тяжелого, – явно продолжая первую реплику, повторила хозяйка, не поворачиваясь к ней.
Инга промолчала. Нестор был для нее незыблемым. Константой ее сущности и она не видела смысла убиваться по поводу того, что он не блистал общительностью.
– Знаю я, знаю, – Соломия косо и весело глянула на нее через плечо, словно бы услышала. – Может это и правильно. И он заслужил облегчение. Какое-то счастье. Ты принесла ему покой. Он долго к нему шел. Они все шли… – Старуха вновь замолчала.
А Инга не решилась перебивать. Не так уж много у нее было шансов узнать что-то большее о Несторе или его семье, не хотелось сбить Соломию, которая, точно, помнила Нестора с детства.
– Тяжелый человек. Все они непростые были, – после недолгого молчания продолжила хозяйка, словно чувствуя желание Инги узнать больше. – И каждый только отягощал ношу, которую передавал дальше. Твоему Нестору неподъемный тягар достался. Да и он постарался, ничего не скажешь, – Соломия повернулась к Инге и с осуждением покачала головой. – Хотя, чего же требовать от мальчишки, которого бросили в пекло. – На этот раз в голосе старухи прозвучала печаль. Она глянула прямо на Ингу. – Но ты его успокоила. Это хорошо, – вновь повторила Соломия.
Отошла от печи и как-то неспешно, тяжело взялась за свое рукоделие. С кряхтением уселась на лавку. В комнате горел свет, но казалось, что зимняя пасмурность все равно проникает внутрь через застекленное окно, щели. И окутывает, клубится, свивается вокруг хозяйки хаты. Но не мрачно или угрожающе, а как-то по-зимнему тихо, спокойно. В своей череде. Потому что так все шло. И внутри Инги, то, что было частью ее теперь, понимало это без страха или ужаса, со смирением. Дни идут. И у всего они сочтены.
Понимала это и сама Соломия, Инга увидела это в ее взгляде, когда старуха вновь подняла голову.
– Не будет у вас деток. Не кара это. Просто пора прекратиться этому мучению. Хватит всего, что их семья накопила. Он искупит. Ты уже часть его ноши искупила. И теперь вам вместе быть. Продолжения рода не будет. Но вам и вдвоем хорошо, да? – Соломия хитро улыбнулась, по-доброму.
Инга моргнула. Она вообще еще не думала о том, хочет ли иметь детей. Скорее нет. Ни разу за собой не замечала тяги угнаться за биологическим «будильником», о котором так беспокоились ее знакомые. И да, ей было с Нестором хорошо. И всего достаточно. Потому слова Соломии ее не обеспокоили. Скорее она приняла их. И осмыслила, даже не подумав сомневаться.
– Да, хорошо, – сама себе и ответила хозяйка, пока Инга взвешивала ее слова. – Ты ведь тоже непроста, дитино. Всех успокаиваешь. И мне покой принесла. Долго я тебя ждала. Теперь и передохнуть можно.
Соломия снова улыбнулась, похоже, не беспокоясь, что Инга так ни слова и не сказала, склонилась над своей вышивкой. Занялась делом и Инга. Может она еще не все знала умом, а вот сердцем понимала, что ничего говорить и не нужно. И во всем права хозяйка.
Соломия умерла через неделю. Как раз перед сильной метелью, когда облака почернели и набухли, закрывая горы едва не до подножий. Лес застыл, словно ожидая, и даже воздух, пусть и холодный, казался стоячим.
Инга просто поняла, что пора, ехать надо. Поднялась с кровати, куда еще утром устроилась с книгой, и пошла к Нестору, который занимался в сарае деревом, выстругивая табурет.
– Отвези меня, – просто попросила она, замерев в дверях ничего не поясняя.
Любимый поднял голову, посмотрел мгновение, и кивнул, отложив инструменты. Он тоже понял, пусть некогда доминирующая, рациональная часть Инги сейчас забилась в укромный уголок сознания, и просто билась в истерике. Но теперь в ее жизни существовали иные правила. И Инга более доверяла интуиции, нежели разуму.
Добрались быстро, подмерзшая земля, укрытая уже утоптанным снегом, словно сама помогала. Соломия же будто бы только ее и ждала, оставаясь при сознании и разуме. Двадцать минут Инга просидела в хате. Одна. Нестор и сейчас не зашел. Да Инга и ощущала, что ему там сейчас не место.
Не обсуждали они это время ни когда Инга вышла, после того, как хоть как-то приняла то, что далось ей со слабым пожатием сухой и уже прохладной руки, да и никогда потом. Нестор пошел по дворам соседей, собирать их для омовения и прощания. А Инга запрокинула голову, жадно вдыхая горящим горлом кристальный морозный воздух. Поймала губами первые снежинки. Зажмурилась. Слез не было, хоть и хотелось плакать. Но не с болью, а скорее с грустью от прощания. Однако эти слезы еще не пришли. А глаза пекло. Зато тихо и медленно кружился снег, а Инга следила за ним.
И с глубоким вздохом словно встряхнулась вся, ощутив, как любимый вновь подошел впритык. Повернулась к нему. Мимо, опасливо косясь на них, просеменила пожилая женщина. Но тут же остановилась и медленно кивнула, уважительно здороваясь, когда Инга обернулась в ее сторону. Инга ответила таким же кивком соседке Соломии, зная, что ее приняли и признали. И теперь не только к Нестору начнут приходить нежданные гости, оббивая их порог.
Горячая ладонь любимого легла на ее затылок, пробралась до кожи под шарфом и шапкой, и тепло, казалось, проникло до самых костей, прогоняя это все.
