Страх перед страхом - Малышева Анна Витальевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Татьяна качнула головой:
– Я бы предпочла любую правду.
– А вот мои родители – не любую, – запальчиво ответила Женя. – Я просто не хотела ее подставлять. Я ошиблась. Теперь-то понимаю… Но ведь я вам назвала даже его имя, когда рассказала о беременности Иры. Я просто хотела проверить – как вы отреагируете? Вы меня удивили тогда… Вы как будто совсем на нее не разозлились! Я смотрела на вас и просто глазам своим не верила. Мой отец меня бы просто убил… И мать тоже. Это сейчас она стала такая тихая.
…Вернувшись тем вечером домой, Женя прежде всего направилась к Петру. Но в квартиру ее попросту не впустили. Она давила на звонок, но никто так и не ответил. Ночь она провела без сна, утром повторила попытку. Никакого результата. Она попала туда только вечером того дня. Петр открыл ей дверь и молча ушел в комнату.
Ира была в ужасающем состоянии. Мутные глаза, нечленораздельная речь. Она была пьяна в стельку. Петр выглядел трезвым, хотя его остановившийся взгляд и красное лицо говорили о том, что он тоже успел набраться. Парочка сидела в комнате, в абсолютном молчании. Женя остановилась на пороге.
– Я говорила с твоей мамой, – сказала она.
Ира подняла на нее бессмысленный взгляд. Петр повернул голову:
– Кстати, о маме… – Он говорил очень медленно, с трудом произнося слова. Женя в ужасе поняла, что никогда еще не видела его таким пьяным. – Что нам скажет мама, когда узнает, что мы залетели от одного парня, а выходим замуж за другого?
И тут Ира вдруг заплакала. Тихо, жалобно и как-то по-детски. Она сказала, что хочет спать. Очень хочет спать. Легла на диван и закрыла глаза. Всю ночь она ерзала, стонала. Женя то и дело подходила к ней, укрывала ее, давала пить. Но от воды Иру тошнило. К утру обе девушки измучились до беспамятства. Зато Петр держался молодцом – он сидел на кухне и всю ночь пил только чай.
Когда рассвело, он вошел в комнату и неожиданно сказал, что Ира может мотать на все четыре стороны. Та подняла голову, едва ли понимая, что именно ей сказали.
– Иди отсюда, – сказал он. – Надеюсь, до тебя все дошло. Если ты не принесешь денег, твоя мамаша узнает все этим же вечером. Ты поняла? Можешь позвонить своему жениху прямо сейчас, я подключу телефон. И запомни…
Он подошел к дивану и, тряхнув Иру за плечи, заставил ее сесть:
– Если сваляешь дурака – я поговорю с твоей мамочкой. Молчать не буду. Шлюха, грязная шлюха! Хочешь отмыться, да? Выскочить замуж? Такой он у тебя хороший, добрый, все простил? Сама-то понимаешь, какая ты шлюха?
Ира с трудом поднялась на ноги. Зашнуровала кроссовки. Женя повесила ей на плечо сумку, помогла выйти на лестницу. Она шепнула подруге, чтобы та не переживала – даст бог, все обойдется. Все-таки у нее неплохие родители… Ира даже не обернулась, будто ее не слышала. Она исчезла за поворотом лестницы. А через несколько минут оказалась возле проезжей части…
О случившемся Женя узнала только намного позже – когда проснулась после полудня, умылась и поднялась к родителям. Когда ей позвонила Татьяна. И у нее сразу же не осталось ни малейших сомнений – это было самоубийство.
Кроме сломанной ноги и ребер, Петр заработал также небольшое сотрясение головного мозга. Первые два дня он вообще не мог говорить – его беспрерывно тошнило. Однако, едва опомнившись, он имел весьма неприятный разговор с представителями закона. Несмотря на сотрясение мозга, парень отвечал четко и спокойно. Прежде всего, он заявил, что все, что рассказывает его подруга, – попросту вранье. Она имеет на него зуб, потому что он не собирается на ней жениться, вот и все. Кто будет слушать психованную бабу?
Насчет того, что он входил в какие-то отношения с погибшим двадцать четвертого апреля Леонидом Коростелевым, Петр вообще ничего говорить не стал. Он сказал только, что никогда не общался с этим парнем. И если на него опять же стукнула Женя – причина все та же. В конце концов, какое она имеет право утверждать, что у них вышел крупный разговор, если ее вечером двадцать четвертого вообще не было дома?
Опрос свидетелей – соседей дома, где проживали Женя и Петр, ничего не дал. Никто уже не мог припомнить, видел ли он вечером двадцать четвертого апреля рыжего парня, который поднимался бы на третий этаж. Никакого подозрительного шума тоже никто не слышал. Следствие обещало растянуться надолго.
Но Женя была спокойна и выглядела радостной. Она говорила: все наверняка выяснится. Ведь косвенные факты налицо – Леонид собирался вернуться в их квартиру, чтобы как следует поговорить с нею и ее сожителем. Кто-то же должен был его видеть!
Но зато младшего брата нейтрализовали достаточно быстро. Наличие ключей от квартиры Татьяны – это был уже не косвенный, а самый прямой факт. Василий разговорился, отсиживая пятнадцатисуточный срок за хулиганство. И немедленно сослался на брата. Он признался, что это брат дал ему ключи, попросив их сохранить до поры до времени. Это было в начале зимы. А совсем недавно, испытывая большую нужду в деньгах, брат сообщил ему, что ключи можно пустить в дело. Правда, Василий обделывал эту операцию в одиночестве. В первый раз, наведавшись в указанную братом квартиру, он обследовал только то, что попалось под руку. На деньги в конверте наткнулся сразу – он нашел их в первом же выдвинутом ящике. Сперва он едва не унес с собой конверт, однако его одолело желание сыграть еще одну шутку – в духе старшего брата. Тот наверняка одобрил бы эту остроту. Вынув из ящика ножницы, он быстро нарезал подвернувшуюся под руку бумагу полосками, по размеру напоминавшими купюры. Сунув обратно в ящик конверт с новой упаковкой, парень удалился, полностью довольный собой. Шутка имела еще и практическую ценность: Василий рассчитывал, что тот, кто найдет этот конверт, засомневается – воровство это или просто путаница? Ведь как-никак, что-то там да осталось…
Но Петра эта шутка не насмешила. Он обозвал младшего брата дураком – еще и за то, что тот принес такую ничтожную добычу, как десять тысяч рублей. Он втолковал брату, что можно было взять куда больший куш. У Новиковых водятся деньжата. Он сослался на Женю – та, когда бывала прежде в гостях у Иры, видела шкатулку в стенке, где хранились семейные драгоценности. А стоит посмотреть на саму Иру! Как она одета, какие у нее украшения, шубка…
Но вот вопрос с тайником оставался открытым. Василий сказал, что про тайник ему поведал старший брат. Петр, припертый к стенке, сослался на Женю – место открыла ему она. А Женя заявила, что она никогда бы не стала рассказывать посторонним о подобных вещах. Да она о них и не знала. Круг замкнулся – все показывали друг на друга, и роль Жени в этом ограблении по-прежнему оставалась неясной. Ясно было только одно – во второй раз обошлось без шуток. Василий унес все, что ему приглянулось. Правда, сбыть успел далеко не все вещи. В запертой комнате, принадлежавшей Врачам в коммунальной квартире, обнаружилась запакованная в мешок каракулевая шубка. Драгоценности и бытовую технику Василий успел продать и поделить деньги с братом. А ключи после второго визита к Новиковым отдал Петру. Петр не успел их припрятать – угодил в больницу. Ну а Женя, которой эти ключи случайно подвернулись под руку, с первого взгляда не отличила их от собственных и повесила в прихожей на гвоздик.
Девушка как будто родилась заново. Она выглядела жизнерадостной, оживленной, и ее как будто ничуть не волновал вопрос, что в настоящее время она наряду с братьями состоит под следствием. Женя твердо верила, что выпутается – и ей помогала в этом горячая поддержка родителей, соседей и всех друзей семьи. Она заработала славу разоблачительницы – все восхищались тем, как смело она расправилась с целой бандой. Ее прошлые грехи были забыты – тем более что мало кто успел о них узнать.
Не восхищалась только Татьяна. После последней беседы с Женей она ни разу не разговаривала с девушкой. Однажды она столкнулась с нею в коридоре, ожидая приема у следователя, но не обменялась ни словом, хотя Женя поздоровалась и настойчиво заглядывала ей в глаза. Каракулевую шубку дочери она повесила в шкаф, положив в карманы мешочки с лавандой. Вызвала мастера и поменяла замки в двери. Хотя ключи ей обещали вернуть в конце следствия, но Татьяне трудно было жить с сознанием того, что ее дверь практически открыта.
