Час игривых бесов - Арсеньева Елена (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
«Волга» принялась разворачиваться, неуклюже переваливаясь в пышных сугробах, а Алена, помахав дежурным на прощание, вошла в подъезд, как всегда, чуть не сломав пальцы на кнопках кодового замка.
Кнопки эти, как и ручка замка, и впрямь были ужасно тугими, неудобными. Сколько раз Игорь приходил к Алене, шутливо постанывая и жалобно выставляя скрюченные пальцы, которые якобы переломал, открывая замок, даже пуговицы расстегнуть не может! Ну, она расстегивала пуговицы – сначала на его куртке, потом на рубашке, потом – «молнию» на джинсах, потом...
Игорь, Игорь, Игорь!
Как всегда, при одном только воспоминании о запахе любимого тела, о жаркой впадинке между шеей и плечом, о прохладной, шелково-мраморной груди, о железных тисках неутомимых ног, о неразборчивом, исступленном шепоте в самые горячие минуты, Алена теряла голову, начинала задыхаться – и слабо соображала, что делает. Рывками поворачивая ключи, открыла замки, задвинула щеколду и выхватила из-под шубки мобильный телефон, чтобы, забыв о гордости и осторожности, сейчас же, немедленно позвонить Игорю и в стотысячный раз сообщить ему то, что он и так давно и, увы, слишком хорошо знал.
Знать-то он, конечно, знал, но...
Алену остановило назойливое тиканье. Ах, господи ты боже мой, это сигнализация включилась! Кажется, сейчас она исполнит свое обещание, данное стражам порядка, и снова нарвется на штраф! Надо быстро позвонить на пульт.
Дошла до аппарата, который стоял на кухне, набрала номер:
– Это Ярушкина. Снимите охрану, пожалуйста.
– Хорошо.
Звонкий щелчок, означающий, что охрана на пульте отключена.
Алена попила воды, повесила шубку в шкаф, сбросила сапоги, надела тапочки и пошла было в комнату, на ходу вызывая на мобильнике номер Игоря, как вдруг свет в коридоре погас.
В следующее мгновение из темноты протянулось что-то, показавшееся подвижным сгустком этой темноты, вцепилось в мобильный телефон, по-прежнему висевший на шее Алены, и выключило его. Но в последних всплесках света, исходящих от дисплея, она успела увидеть, что это мужская рука: крупная, с длинными костлявыми пальцами рука с кустиками волосков на фалангах!.. Потом дисплей погас.
– Тихо, – раздался негромкий, мягкий, словно ночная темнота, голос. – Тихо, Елена Дмитриевна. Не бойтесь, это я, Саблин.
Алена прижала руки ко рту. Она не крик давила – она перепугалась так, что желудок к горлу подкатил. Сейчас как вырвет... Что за унижение перед этой мягко говорящей тьмой, у которой такие длинные, цепкие пальцы... эти волоски... Чудилось, ничего ужасней она в жизни не видела!
Она закашлялась, коротко, судорожно сглатывая.
– Да ладно, не дергайтесь, – с легкой усмешкой сказала тьма. – Ну чего вы так перепугались, а?
И тьма сделала попытку взять Алену под руку, но это заставило ее взвизгнуть и ринуться в комнату. Больно ударилась о кресло, споткнулась, ковер скользнул под ногой, Алена рухнула на диван, вцепилась в подушку, прижала ее к животу, как щит...
Если заорать, услышит сосед из другого подъезда, Сан Саныч: стенки в доме никакие, даром что «сталинка». Весной Сан Саныч имел случай убедиться, что у его соседки в квартире чего только не происходит! Покушались то на хозяйку, то на ее гостей... [3] Поэтому сосед сочтет вопли о помощи продолжением прошлого детектива и, безусловно, придет на помощь.
Если он дома, конечно... Но даже если дома, пока-а он еще прибежит. К тому же деликатный Сан Саныч отнюдь не вышибет дверь одним ударом – сначала он будет ломиться в дверь, стучать, суетливо вопрошать:
– Алена, что с вами?
Потом, не дождавшись ответа, Сан Саныч примется звонить пренеприятнейшему человеку – Льву Муравьеву, своему закадычному приятелю и бывшему однокласснику, начальнику следственного отдела городского УВД, тоже одному из активнейших участников майского детектива. Этот Лев Муравьев, к слову сказать, Алену Дмитриеву терпеть не может. Чувства эти взаимны. Муравьев наверняка скажет, что писательница с ее закидонами ему жутко надоела, так что пусть сама разбирается со своими проблемами. Конечно, Сан Саныч в конце концов убедит его проявить милосердие и прийти на помощь, но неизвестно, что к тому времени успеет сделать с горемычной писательницей агрессивная тьма...
Стоп. Алена была, разумеется, еще та паникерша, однако все же невозможно сделать своей профессией сочинение детективов и не обладать при этом хоть толикой логики. Вот таку-усенькой толикой, однако в данном случае хватило и ее.
Если бы этот человек с костлявыми волосатыми пальцами хотел «сделать неизвестно что», он бы уже сделал это. Однако он не накидывается на Алену, а ведет себя довольно-таки корректно. Даже сделал попытку ее под ручку подхватить, и не его вина, что она начала шарахаться из стороны в сторону, коленку вон зашибла, а коленку эту надо бы беречь, она и так многажды травмирована, на этой правой коленке у Алены даже случился бурсит три года назад... Гадость ужасная, и, если бурсит вернется, придется сделать перерыв и в шейпинге, и в танцах... Ой, нет!
Так. Если пошли воспоминания о шейпинге и танцах, значит, пациент скорее жив, чем мертв! Эти мысли словно бы протоптали в мозгу Алены тропку для здравого смысла.
И заодно по этой тропке до нее доехало одно слово, которое, конечно, было произнесено для того, чтобы успокоить ее, но сначала потонуло в пучине паники. Это слово было – Саблин.
Саблин! Ее, так сказать, гипотетический работодатель! А, черт бы тебя подрал...
– Вы – Саблин? – выдохнула она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал жалобно и предательски, а звучал ну как минимум с возмущением. – Что все это значит? Что вы делаете в моей квартире? Почему темно? Как вы сюда попали? Почему не пришли на встречу?
– Угадайте с трех раз, – хмыкнул Саблин. – Больно надо, чтоб вы меня видели! Сами не доезжаете? Мне ваша работа нужна, а не наш задушевный треп. Нижний наш – всего лишь большая деревня, а то вы сами этого не знаете. Мало ли где жизнь нас сведет. Сплю и вижу, чтоб вы ко мне на шею с поцелуями кидались!
Саблин, похоже, был столь доволен своим остроумием, что даже хихикнул и издал какое-то странное, удовлетворенное сипение.
Ну а Алена от возмущения на какие-то мгновения потеряла дар речи. Нервно отбросила подушку, но тотчас пожалела об этом, потому что очень захотелось швырнуть ею в Саблина. Зашарила по дивану, но подушка, оказывается, улетела на пол, а вместо нее рука наткнулась на что-то прохладное, небольшое, продолговатое.
Здрасте, да это забытый диктофон! Он сполз с подлокотника под плед. Очень удачно лежит... Палец почти рефлекторно нажал на пуск, и Алена испугалась, что Саблин услышит деликатный щелчок. Однако повезло: именно в это мгновение незваный гость заговорил, причем уже не с теми наглыми, как прежде, а совсем с другими, примирительными интонациями:
– Ладно, ладно, не пыхтите. Я пошутил. Но это только ради вас, честное слово, только ради вашего спокойствия. Слышали небось такую пословицу: меньше знаешь – лучше спишь. Вы все поймете, когда я вам свою жизнь расскажу.
Алена нахмурилась в темноте. Что-то было не то в этом голосе, в словах, которые он произносил...
Нет, непонятно, что ее зацепило.
– Да я и так уже, кажется, все поняла, – пробурчала Алена. – Все эти игры с отключением света и сигнализации – ваших рук дело, да? И меня вы нарочно отправили на эту мифическую встречу – еще и самой предложили выбрать место нашего свидания, ну надо же, как предусмотрительно! Если бы я не поговорила с Жанной, я бы могла подумать, что и ремонт в «Барбарисе» вы подстроили!
Саблин помолчал, как если бы пытался понять, о чем это бухтит возмущенная писательница. А она уже не могла остановиться:
– Не понимаю, почему я должна соглашаться на ваше предложение после того, что вы тут учудили!
Молчание, нарушенное тем же сиплым вздохом.
– Да ладно, Елена Дмитриевна, – наконец-то произнес примирительно Саблин. Похоже, слово «ладно» принадлежало к числу его любимых. – Что такого-то? Каждый как может, так и живет. Если я неудобство причинил, напугал вас, то готов помочь материально. То есть это... ущерб возместить. Сколько вы хотите сверху? Ну, кроме тех пяти тысяч, о которых был уговор? Скажем, две я накину. Согласны, что ли? За ваши хлопоты.
3
Об этой истории можно прочесть в романе Елены Арсеньевой «Крутой мэн и железная леди».