Любовь, соблазны и грехи - Сойер Мерил (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
– Сюда. – Хассан указал на дверь в конце темного прохода, настолько узкого, что в нем едва ли могли бы разминуться два человека.
Хасан откинул древний засов, и дверь со скрипом приоткрылась. В дом Лорен вошла одна – ее провожатый сказал, что будет ждать неподалеку.
Комната освещалась только коптящей керосиновой лампой: в Меллах в отличие от остальной Медины так и не провели электричество. Было очень жарко. Лорен сняла платок и огляделась. В углу угадывалась койка с тростниковой циновкой. Невозможно было себе представить, что на этом ложе ее мать и Ти Джи некогда занимались любовью… Впрочем, она никогда не понимала свою мать.
Каролина, как всегда, явилась с опозданием. Лорен долго томилась в комнате одна, пока наконец не услышала лязг засова и душераздирающий скрип двери. Она поспешно отошла в тень.
Войдя, мать расширила глаза, чтобы быстрее привыкнуть к полумраку. Лорен увидела саму себя, только старше на двадцать лет. На лице Каролины почти не было морщин, волосы поседели, но седина ей шла, придавая облику благородство.
Мать театральным жестом сбросила бурнус и осталась в белом платье; в нем она казалась совсем молодой.
– Ти Джи? – мелодично окликнула она, и Лорен вышла ей навстречу.
– Нет, это всего лишь я.
– Что ты здесь делаешь? – воскликнула изумленная Каролина. – И где Ти Джи?
Лорен тщательно отрепетировала этот разговор, но при виде матери совершенно растерялась.
– Отвечай, что здесь происходит! – нахмурилась Каролина.
– Ты совсем не рада меня видеть, мама?
Каролина рассеянным жестом поправила прическу. Лорен чувствовала, что она очень волнуется.
– Я просто не ожидала тебя увидеть. Я думала…
– Ти Джи Гриффит не хочет с тобой встречаться. Я воспользовалась запиской, чтобы заманить тебя сюда. Мне надо тебе кое-что рассказать.
На лице Каролины появилось знакомое раздраженное выражение.
– Что именно?
– Тебе известна истинная причина моего бегства?
Каролина нервно оглянулась, словно ей самой захотелось убежать.
– Это было очень давно. Теперь это неважно.
– Для меня важно. – Лорен вдруг стало трудно дышать, будто руки Руперта опять вцепились ей в горло. – Я уехала тогда, чтобы спастись от Руперта.
– Не понимаю, что ты болтаешь. Если бы не деньги Руперта…
– Отлично понимаешь! Он заставлял меня спать с ним. И ты знала, что он себе позволяет, но ничего не сделала, чтобы мне помочь. Ведь так?
Пылающее марокканское солнце клонилось к западу, в воздухе повеяло прохладой. Муэдзин заливисто созывал правоверных мусульман на вечернюю молитву. Райан давно уже мерил шагами веранду. Куда подевалась Лорен?
Охранники разложили во дворе молитвенные коврики и, повернувшись в сторону Мекки, старательно прижимались лбами к земле. Не хватало, чтобы Хассан пошел молиться в мечеть, оставив Лорен одну! В Медине случается всякое…
Услышав телефонный звонок, Райан бросился к аппарату сам, зная, что во время молитвы этого не сделает больше никто.
– Пригласите Райана Уэсткотта, – сказал Стирлинг в ответ на его арабское приветствие.
– Я слушаю, – недоверчиво пробурчал Райан: он думал, что это звонит Лорен.
– Наш подопечный летит в Лондон. Когда вы можете вернуться?
Барзан?! Наконец-то он перешел к делу!
– Я улетаю отсюда в полдень в пятницу.
– Поторопитесь! Это крайний срок. – Стирлинг повесил трубку, не попрощавшись.
Райана охватило нетерпение. Затянувшемуся ожиданию пришел конец. Если повезет, то уже через неделю он будет абсолютно свободен, а Карлос Барзан окажется там, где ему и надлежит находиться, – за тюремной решеткой.
Впрочем, Барзан – коварный противник. Трудно подготовиться к отражению удара, когда не знаешь, где и как он будет нанесен. Оставалось надеяться, что Стирлинг знает больше, чем говорит, не доверяя телефонной связи.
Райана удручало только то, что в Лондоне придется опять расстаться с Лорен. Кстати, где же она?
В следующую секунду он услышал, как к воротам подъезжает машина, и облегченно перевел дух, увидав белокурую голову Лорен.
– Прости за опоздание! После разговора с матерью я попросила Хассана отвести меня в лавку, где торгуют берберскими коврами. Пол…
– Ты отправилась по магазинам?! Я чуть с ума не сошел от волнения, а ты, оказывается, занялась покупками!
Лорен чмокнула его в щеку.
– Я все равно не нашла того, что хотела.
– Боже! Женщина и магазины!
Лорен прижалась к нему.
– Советую тебе привыкнуть. Я ведь терплю твое сквернословие, а ты бы мог смириться с типичными женскими пороками.
Трудно было на нее сердиться, когда она смотрела на него невинными голубыми глазами. В кабинете Райан налил себе джину, а ей – марокканского белого вина. Ему не терпелось узнать, как прошла ее встреча с матерью, но он не задавал вопросов, считая, что она вправе ничего ему не говорить.
– Прости, что я заставила тебя волноваться, – повторила Лорен, усевшись на диван. – Пол хочет постелить у себя в прихожей берберский ковер, а поскольку во время беседы с матерью я все думала о нем…
– Тебе удалось узнать то, что ты хотела? – не выдержал Райан.
Лорен тяжело вздохнула:
– В общем, да. Правда, сперва она все отрицала, но потом призналась. Она действительно с самого начала знала, что Руперт ко мне пристает.
Райан взял ее за руку. Сколько же мучений выпало на долю Лорен. Он вспоминал собственную мать, ее любящую улыбку. Все его детские воспоминания, как счастливые, так и не очень, были отмечены силой материнской любви…
– Хорошо, что рядом с тобой был брат.
– Да, это меня спасло… Знаешь, я ведь сначала была недовольна, что ты меня сюда привез, но теперь хочу тебя поблагодарить. После разговора с матерью мне стало гораздо легче. Много лет я не хотела вспоминать ужасное прошлое. Ты заставил меня заново взглянуть на саму себя и на то, что было. Только недавно я поняла, что психотерапевт, консультировавший меня в Париже, был прав. Он утверждал, что главный предатель – тот из родителей, который, зная о происходящем, ничего не предпринимает. В большинстве подобных случаев мать бывает в курсе дела – хотя бы интуитивно.
Райан опять вспомнил свою мать. Он тоже лишь недавно понял, почему она позволяла Баку его колотить.
– Бывает, женщины так боятся одиночества, что остаются с мужчинами, которых им давно следовало бы бросить. Во всяком случае, так было с моей матерью.
Лорен не могла себе представить отца, который не гордился бы таким сыном, как Райан. Он рассказывал ей о своей юности, о достижениях в спорте и в учебе. Почему же отец его не любил?
– Я думаю, Каролина не испытывала страха. Просто так ей было удобнее. К сожалению, моя мать – эгоистка до мозга костей. Она принесла меня в жертву, не моргнув глазом. Даже теперь, поняв, что я все знаю, она осталась невозмутимой. Ее гораздо больше задело, что к ней не приехал Ти Джи.
– Надеюсь, ты предрекла ей муки в адском огне?
– Нет. Перед уходом я сказала, что прощаю ее.
– Ты серьезно?!
– Абсолютно. Знаешь, на меня, наверное, повлиял Игорь. Он простил Россию, вместо того чтобы озлобиться на обстоятельства, которые был не в силах изгнить. Я не хочу ненавидеть мать, потому что знаю, что ненависть иссушает. Я просто закрыла дверь в прошлое.
– Неужели ты простила даже Руперта?
– Его мне жаль. У него это болезнь.
– Ерунда! – Райан был возмущен до глубины души. – Вот теперь Армстронг действительно болен: его настигла справедливая кара. Мусульмане умеют сделать так, чтобы наказание соответствовало преступлению. Вору отрубают руку, любителю подслушивать – ухо. Ну а прелюбодеям они завязывают специальные удавки…
– Ты шутишь? – Лорен не могла поверить в подобное варварство и даже не сразу поняла, на что намекает Райан.
– Неужели ты считала, что я отпущу этого подонка безнаказанным? Я поручил его одному своему здешнему другу, поскольку сам не умею делать таких вещей. Но пока ты беседовала с матерью, я заглянул к Руперту. Хотелось, чтобы он знал, кто сыграл с ним эту шутку. Кстати, я передал ему наилучшие пожелания от тебя.
