День греха - Браун Сандра (читать полную версию книги txt) 📗
Реми смущенно коснулась его губ кончиками пальцев.
Берк закрыл глаза и крепко прижался к ней всем телом. Не отрываясь от ее губ, он повлек Реми к кровати. Сел, посадил ее к себе на колени и стал нетерпеливо снимать с нее одежду. Он лихорадочно касался руками ее обнаженного тела, словно боясь что-то упустить.
Прижав пылающие щеки к ее плоскому животу, он на секунду замер. Потерся лицом о просвечивающий сквозь трусики треугольник волос.
Затем Берк положил Реми на кровать, любуясь ее изумительным телом. Провел рукой по обнаженному бедру. Реми выдохнула его имя. В одну секунду скинув с себя джинсы и рубашку, он накрыл ее своим телом. Войдя в нее, Берк всхлипнул от наслаждения. Он не хотел торопиться, но желание переполняло его – ведь он так долго мечтал об этом.
Все произошло слишком быстро. Берк поднял голову, он хотел попросить прощения за свою стремительность. Но лицо Реми было искажено от страсти, глаза закрыты, на губах – капельки пота. Грудь вздымалась, соски затвердели. Он слегка стиснул их и увидел, как она закусила губу от удовольствия.
Он снова ритмично задвигался. Затем, перекатившись через нее, он лег рядом, положил ее голову себе на грудь и прижал Реми к себе. Они лежали так очень долго, и ему хотелось, чтобы они лежали так вечно. Но он должен был обязательно сказать ей одну вещь.
– Я знаю, как ты религиозна. Для тебя, наверное, супружеская измена – страшный грех. Так ты считай, что я тебя заставил. Только… только не терзайся из-за этого, ладно? Я не хочу, чтобы ты мучилась… мучилась из-за меня.
Она приподнялась на локте и посмотрела на него. Погладила по щеке ладонью.
– Не беспокойся. Я ведь не по-настоящему замужем.
Глава 38
Из окна своего кабинета Пинки смотрел на бурлящую толпу. Праздничный парад закончился, начало веселью было положено: все намеревались от души погрешить, до Великого поста оставалось двадцать четыре часа.
Пинки обернулся на звук открывшейся двери. В комнате стоял непривычно тихий Бардо.
– Мои люди отказываются туда идти. Говорят, там пока опасно: полиция, власти, шериф, прокурор.
– Макьюэн точно мертв?
– Мертвее не бывает. Получается, что Пату шлепнул его, желая защитить Бейзила.
– А что с Бейзилом? – спросил Пинки.
– Ты не поверишь. Пату сказал, что Бейзил сбежал с наручниками на руках Дюваль злобно выругался.
– Бейзил избил этого старого козла, хозяина лавчонки.
– Как бы не так! – заорал Дюваль. – И Пату это проглотил?
– Не знаю.
– Разве этот тип, Грегори, не говорил нам, что Бейзил и Дредд – или как его там? – дружки не разлей вода? Если там столько легавых, как ты расписал, оттуда без посторонней помощи не сбежишь. А куда делся Грегори и двое твоих парней? Есть от них что-нибудь?
Бардо покачал головой.
– Ничего.
– Значит, они туда просто не поехали. Предали нас твои ребятки.
– Эти двое у меня самые надежные, – возразил Бардо. – Если я им приказываю, они выполняют приказ, не задавая лишних вопросов.
– У родителей Грегори Джеймса полно денег. Они просто подкупили твоих «самых надежных». Поди, развлекаются сейчас в Вегасе, трахают девок по две зараз.
– Их нельзя подкупить, – продолжал настаивать Бардо.
– Тогда объясни мне, где они.
Бардо пожал плечами, и Пинки снова выругался.
Давно уже он не чувствовал себя так паршиво. У него было два блестящих шанса заполучить Бейзила, и оба провалились. А начиналось все неплохо. Было совершенно очевидно, что Макьюэн собирается обмануть Дела Рея и действовать самостоятельно. Что ж, Дюваля это вполне устраивало. Он даже приветствовал инициативу Макьюэна. Но этот придурок проиграл и позволил себя убить. Большое спасибо, Дуг Пату, скрипнул зубами Пинки. С тобой я еще разберусь.
Тем временем умудрился исчезнуть Грегори Джеймс, трусливый педик, прихватив с собой двух опытных боевиков Бардо. Как ему это удалось? Бейзил, поди, со смеху помирает, наблюдая эти жалкие попытки Пинки Дюваля разыскать похитителя его жены. При одной мысли об этом у Пинки кровь прилила к голове.
Бардо прервал его раздумья:
– Не сердись, Пинки, но мне надо тебе кое-что сказать.
Дюваль обернулся, но Бардо продолжал, не страшась холодно-вопросительного взгляда адвоката:
– Бейзил мог убить миссис Дюваль и кинуть тело в болото в первый же день. Может, она уже давно мертва. Или же…
– Или же? Что?
– Черт возьми, Пинки, ты сам знаешь «что»! Если она провела с Бейзилом почти неделю, то она… может быть… Может, она ему так понравилась, что ему теперь наплевать на месть. Или же он мстит тебе на другой манер.
Глаза Пинки засверкали ледяным опасным блеском.
– Значит, ты полагаешь, что моя жена либо мертва, либо сутками напролет трахается с Бейзилом?
Бардо красноречиво развел руками.
– Ты же знаешь баб. Они как собаки. Пока ты их кормишь и ласкаешь, они тебя любят. Почему, ты думаешь, баб называют суками?
– Я об этом как-то не задумывался.
Казалось, Бардо не замечал, что его босс едва сдерживается, и продолжал:
– Уж больно паршивое дело. Все с самого начала складывалось против нас.
– Ты не ходи вокруг да около. Говори прямо. Бардо сунул руку в карман, позвякал мелочью. Нагло усмехнулся и слегка пожал плечами.
– Я выхожу из игры, Пинки.
– Черта с два.
– Я не желаю, чтобы меня прикончили из-за шлюхи, да еще не моей.
Побагровевший Пинки бросился вперед и схватил Бардо за лацканы его двухтысячедолларового костюма. Возможно, Реми заслужила оскорбление, но Дюваль не мог позволить, чтобы оскорбляли его самого. Никто не смеет выходить из игры по собственному желанию. Только он, Пинки, будет это решать. С чего это Бардо так обнаглел?
– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, иначе я шепну кое-что на ушко окружному прокурору Литреллу о делишках Уэйна Бардо.
– Ты мой адвокат. Ты не можешь оговаривать своего клиента, тебя дисквалифицируют.
– Конечно, – вкрадчиво подтвердил Пинки. Таким голосом он обычно задавал вопросы тем свидетелям, которых намеревался запутать и сбить с толку. Один восхищенный местный журналист назвал этот голос «бархатной дубиной».
– Я не могу разглашать конфиденциальные сведения о моих клиентах, но я могу попросить кого-нибудь сделать это для меня. Масса людей с превеликим удовольствием окажет мне подобную услугу. Ты и моргнуть не успеешь. А если это произойдет, тебе – крышка, Уэйн. Баб в тюрьме не будет. У тебя отнимут твои золотые побрякушки, твою шикарную машину, твои нарядные одежки. Будешь сидеть в полном дерьме, а раз в месяц тебе позволят побриться и принять душ. – Не давая Бардо возможности огрызнуться, Пинки приблизил к нему лицо. – Это «паршивое дело», как ты выразился, закончится только тогда, когда сдохнет Бейзил. Тебе ясно?
Свои планы относительно Реми Пинки решил держать при себе. Если требовалось убить женщину, Бардо не проявлял особого чистоплюйства, однако Пинки не хотелось, чтобы этот ублюдок начал раньше времени ронять слюни.
– У меня есть для тебя задание. – Дюваль разжал руки, разгладил лацканы пиджака и дружелюбно похлопал Бардо по щеке. – Оно тебе понравится.
– Пинки отказался венчаться в церкви. А если наш брак не признан церковью, то я могу считать себя свободной. – И Реми шепотом добавила: – Получается, ты был прав, когда обозвал меня шлюхой.
Берк погладил ее по щеке.
– Ты не шлюха.
Они крепко сжимали друг друга, никак не решаясь разжать объятия. Реми прижалась щекой к его волосатой груди.
– Что с нами теперь будет, Бейзил? Он блаженно улыбался, но ее вопрос его отрезвил. Берк вздохнул.
– Не знаю.
– Ты должен отпустить меня. Я вернусь обратно.
Он покачал головой.
– Но…
Он откинул голову, посмотрел на Реми.
– Нет.
И впился властным поцелуем в ее губы.
Потом она спросила о его браке с Барбарой.
– Почему вы разошлись?
– Я не мог сделать ее счастливой.
