Отражение в мутной воде - Арсеньева Елена (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Которая – что? Которая уже второе десятилетие безропотно терпит безумное насилие над собой? Ничего! Экзекуцию «Просперити» она тоже безропотно стерпит – словно загипнотизированная, словно зомби, – и даже не заметит этого, и будет терпеливо надеяться на лучшее…
Именно в ту минуту Тина поняла, почему Георгий так бесповоротно решился на убийство Голуба – на фактическое самоубийство. Он просто не хочет остаться в живых и увидеть, что все его усилия напрасны, что на смену Голубу придет кандидат 2004-го, а затем 2008 года, и так далее… И вовсе не из-за мощи «Просперити» и убедительности ее доводов! Из-за этой необъяснимой, непостижимой готовности русского народа отдать страну на уничтожение!
Как всегда, главное – понять. А потом оставалось только принять единственное решение: пройти этот путь вместе с Георгием. Вместе – и до конца.
И вот теперь – внезапная отсрочка. Что же им делать с внезапно свалившейся с небес жизнью?..
Глухой, мучительный стон заставил ее вздрогнуть.
«Юный нахимовец» вылез на четвереньках из укромного закутка меж копытами кентавра, неистово рвущегося в бой с незримым врагом. Вылез и огляделся с диким выражением на лице.
Маленький, сухонький, сморщенный, он напоминал нелепо наряженную обезьянку – особенно когда вдруг вскочил и начал выделывать странные коленца, будто решив пуститься в пляс и разогреваясь в ожидании перебора гармоники.
Однако, приглядевшись, Тина поняла, что Рок и не думает плясать. Он, казалось, и сам не понимал, какая сила дергает его из стороны в сторону.
– Ого! – прошептал Георгий. – Худо бедняге, худо…
Как-то странно, бочком метнулся Рок вдоль стены, то пытаясь заглянуть под постаменты статуй, то с надеждой всматриваясь в лица людей. Заложники смотрели на него с испугом, а террористы, похоже, радовались неожиданному развлечению. Во всяком случае, они не гнали Рока на место, а лишь лениво замахивались на него прикладами или хохотали, когда тот начинал что-то бормотать, перемежая русские и французские слова:
– Травка есть? Мужики, дайте травки! Эрб, эрб! Курнуть дайте! Курнуть! Фюмэ, поняли, мужики? Фюмэ, хоть затяжечку!
И вдруг он замер – сделал стойку, будто охотничий пес, выпрямился, вскинул голову… Его ноздри раздувались, словно он наслаждался тонким ароматом, исходящим из угла, где, опершись на пьедестал римского легионера, курил человек в черном свитере.
Главарь террористов не сразу заметил приближение Рока – невидящим взглядом уставился в пол. Небрежно откинув кисть, затянутую в черную перчатку, он сжимал между пальцами тонкую коричневую сигарету, однако, казалось, забыл и о ней, потому что она догорела почти до основания, превратившись в столбик серого пепла.
Наконец, очнувшись от задумчивости, главарь поднес сигарету к губам, едва заметным в узкой прорези маскировочного шлема. Глубоко затянулся – и снова откинул в сторону руку. Столбик пепла даже не дрогнул.
Тина нахмурилась, следя за этой тонкой, изящной кистью…
– В цирке выступать бы сволочи! – Голос Георгия вызвал какое-то смутное воспоминание. – А этот «русский герой»… Ох, нарвется он сейчас! Ох и нарвется!
Держа нос по ветру, словно пес, идущий по следу, Рок добежал до статуи легионера – и замер. В раздражении махнул перед лицом ладонью, отгоняя дымок, и уставился на террориста. И вдруг попятился, побрел через зал к облюбованному им кентавру, то и дело поглядывая через плечо с опасливым выражением. Наконец Рок снова пристроился между ног кентавра – скорчился, обхватил плечи сухонькими коричневыми лапками и заскулил…
Японец, все это время менявший кассету в видеокамере, сунулся к Року и принялся снимать его, иногда оборачиваясь, словно спрашивая совета: то ли он делает?
Голуб резко поднялся и уверенным шагом направился к главарю.
– Я настаиваю на человеческом обращении с нами! Этого требуют элементарные нормы нравственности! Разве вы не видите, что больному нужен врач? Я требую, чтобы вы допустили сюда врача, чтобы дали людям воды, чтобы освободили всех женщин!
Японец водил камерой от Голуба к главарю террористов, который пристально смотрел на губернатора и, казалось, внимательно его слушал. Потом он аккуратным щелчком сбил на пол пепел, затушил сигарету о щиколотку легионера и развел руками.
«Он же ничего не понял! – догадалась Тина. – Голуб ведь говорил по-русски!»
Да, похоже, героический порыв губернатора оказался напрасным: он забыл позвать переводчицу. Сообразив, что оплошал, взмахнул рукой. Мышка-переводчица, в ужасе сверкая глазенками, забилась в укромный уголок и не выказывала ни малейшего желания выполнять свои профессиональные обязанности.
Голуб осмотрелся.
– Кто говорит по-русски – шаг вперед! – выкрикнул он.
Тина уловила улыбку, спрятавшуюся в пышных седых усах Георгия. Да… вот было бы забавно предстать ему сейчас пред светлы очи будущего президента, которому он объявил войну не на жизнь, а на смерть! Пожалуй, боевой задор Голуба слегка поугас бы!
Хотя… хотя, с неудовольствием констатировала Тина, держится Голуб, конечно, неплохо. Все-таки есть в нем это грубое обаяние силы, которое безотказно действует на массы и называется жутким словом «харизма». Именно поэтому и победит Голуб на выборах 2000 года. И хоть фигура грядущего лидера изваяна из заграничного папье-маше, все же не так-то легко истребить в нем исконный дух лидерства, отваги – пусть даже показной, но безотказно-заразительный. Да, можно понять, почему в «Просперити» задались целью непременно сломать Голуба. Это вам не молодой ученый Алясков! Слишком многое изначально дано Голубу природой, слишком ярко горит в нем русский дух, чтобы можно было позволить ему пылать бесконтрольно и свободно. Это было бы чревато внезапным пожаром, может, даже взрывом всех планетарных замыслов «Просперити»!
А вдруг?..
Тина прижала руку к груди. А вдруг и «Просперити», и они с Георгием все-таки ошиблись в Голубе? Что, если его слабость, на которую сделана такая ставка, – всего лишь обычная человеческая слабость… преходящая! Ведь никто не знает, может, когда Люцифер искушал Христа, то и в душе Иисуса что-то дрогнуло – пусть на миг, на мгновение, но, возможно, дрогнуло? А Голуб отнюдь не богочеловек… Разве не мог он, нравственно оступившись, потом раскаяться и проклинать себя за это? Однако, вовлеченный в тайную игру мировых масштабов, побуждаемый тщеславием и честолюбием, решил все-таки довести ее до конца, притворившись подавленным, сломленным, а на самом деле готовясь, всем существом, всей душой готовясь сверкнуть перед врагом своей опасной силой, как сверкает меч, внезапно выхваченный из ножен.
Так русские князья склоняли в Орде гордые головы, чтобы получить ярлыки на княжение… а потом стерли в порошок эту самую Орду!
Что, если… что, если они с Георгием замышляют избавиться от единственного, может быть, союзника, который остался у них в стане неумолимых врагов – и расслабленных друзей?
Внезапные мысли обожгли, будто разряд молнии. Слова Голуба еще звучали в ушах… И вдруг «юный нахимовец», словно воскрешенный этим голосом, выскользнул из-под кентавра и вытянулся по стойке «смирно», уставившись на Голуба своими пустыми бирюзовыми глазами.
– Геннадий Рокотов, морская пехота! – выкрикнул он. – Медаль за отвагу получил и обмывал в Афгане!
Он похлопал себя по груди, и Тина вспомнила, как тогда, при первой встрече, она подумала, что луврский бичара купил медальку вместе с обмундированием. Нет же – «получил в Афгане»!
В Афгане… ее сны!
На Голуба слово «Афган» тоже произвело впечатление. Щека его дернулась, но он тотчас овладел собой.
– Можешь перевести им, что я скажу? – спросил у Рока.
Однако «юный нахимовец» уже как бы расплывался прямо на глазах. Руки повисли словно плети, ноги нелепо подгибались, будто макаронины… Смертельная бледность заливала лицо, дыхание со свистом вырывалось из груди. Казалось, его внезапно настиг приступ болезни, – и Тина невольно вспомнила свои видения.
