Немой крик (СИ) - Стар Дана (книга бесплатный формат .txt) 📗
Как я уже поняла, это он говорил дочке того самого Боцмана, по вине которого умерла одна из рабынь. Наверно девушка просто задохнулась от шока. Или её отравили наркотиком, переборщив с дозой.
Боже… Как же мне выдержать всё это?
***
— Шевелитесь, курвы! Быстрей, быстрей, быстрей!!! Мешки не снимать! Аукцион скоро начнётся! Почему так долго? Совсем страх потеряли??
Махина резко затормозила, так, что меня отбросило на рядом сидящую девушку, столкнув нас друг с другом лбами. Снаружи послышались громкие возгласы, приглушенные лязгом металлических створок грузовика.
— Мы немного задержались! Случился кое-какой инцидент.
Кто-то схватил меня за руку и бросил в неизвестность.
Я мысленно захныкала от страха, готовясь к боли, потому что предположила, что нас одну за другой просто начали выбрасывать из машины как мешки с навозом. Но меня к счастью поймали. И тут же впечатали лбом в холодную стену неизвестного здания, грубо приказав:
— Стоишь тут и не дёргаешься!
Пришлось подчиниться.
Бежать пока ещё рано. Нужно осмотреться, оценить обстановку, а потому уже попытаться подумать, как можно найти выход из сложившейся ситуации.
— Надеюсь, инцидент улажен?? Башкир разозлится, ты же знаешь!
— Вполне улажен. Не переживай.
Я снова услышала голос Григория. И ещё один. Хриплый, прокуренный, с неприятным акцентом.
А затем нас быстро связали друг с другом, выстроив в единую шеренгу, и как ездовых собак, запряженных в упряжку, повели в неизвестном направлении.
Сначала нас вели по улице, а затем завели в помещение.
Я даже понятия не имела в каком городе, или в какой стране мы оказались. Но исходя из здешнего климата — это были настоящие тропики. Очень душно! Настолько, что я почувствовала будто мои лёгкие превратились в песок, рассыпавшись на мелкие песчинки.
Турция?
Египет?
Или быть может Ирак??
Боже! Боже! Божееее!!!
До сих пор трудно поверить, трудно смириться с тем, что происходит!
Происходит на самом деле…
Нас вели по ступенькам, куда-то вниз, при этом постоянно подталкивали, шлепали по ягодицам, покрывали матами, если девушки начинали хныкать или спотыкаться. Теперь уже я слышала другие голоса, звучавшие на иностранном.
На китайском, или на тайском?
Без понятия. Я в них не разбираюсь.
В конце концов вереница остановилась.
— Снять мешки! Отмыть их хорошенько и подготовить товар к продаже! — голос Григория. Сначала на русском, затем на иностранном.
Когда с меня стянули это душный пакет я принялась жадно заглатывать воздух ртом, как полудохлая рыба, которую с суши снова бросили в воду.
Мы оказались в каком-то странном, затемненном помещении, напоминающим общественную баню. Голые стены, декорированные старой, облупленной плиткой, под ногами — стоковые решётки, около стен — пластиковые лавочки, а на одной из стен — огромное панорамное стекло, оклеенное тонированной пленкой. Такое как в тюрьме, в комнатах для допросов. Я такие в одном фильме видела.
— Девушки! Внимание! Ведите себя хорошо. За вами наблюдают очень злые дяденьки. Если ослушаетесь — вам живьём сиськи отрежут и отправят на органы.
Рабыни испуганно забились по углам. Никто из них больше не плакал. По крайней мере в голос. Их запугали как загнанных овечек, перед казнью.
Теперь понятно, что урод имел ввиду, когда предупреждал о том, что за нами наблюдают!
А затем, началась настоящая скотобойня.
Осмотревшись, мельком я успела рассмотреть пленниц. Все они были красивые, стройные, разной национальности, разного возраста, разной внешности. И всё до ужаса напуганы! Среди них я узнала своих знакомых девочек из приюта. Точнее, одну из них.
В этой тесной комнатушке, помимо нас, пленниц, было ещё несколько мужчин. И Григорий.
Облокотившись о стену, он лениво закурил, наблюдая за тем, как его подчинённые с звериной яростью принялись разрывать на девушках одежду сбрасывая их вещи в одну единую кучу.
— Осторожней там! Руки не распускать! — грубо скомандовал, сделав затяжку.
До меня тоже дошла очередь. Какой-то высокорослый амбал зажал меня в углу и с силой стащил с меня платье, разорвав вещь как салфетку. Выродок угрожающее приставил нож к моей шее, растянувшись в ехидной улыбке. При виде ножа мои колени подогнулись, но он не дал мне упасть на пол — крепко ухватил за волосы. Кончиком острого лезвия этот полоумный извращенец провёл по моему впалому животу снизу-вверх, возбужденно дыша, ноздрями втягивая запах моего страха, как одержимый наркоман при виде любимой дряни. А я в этот адский момент обреченно закрыла глаза, попыталась проглотить острый ком ужаса, который перекрывал доступ к кислороду, готовясь почувствовать жуткую боль.
Никто не знает, что было у выродка на уме! Таким опасным образом он лишь забавлялся. На самом деле нож ему был нужен для того, чтобы разрезать верёвки. И он это сделал. Быстро, резко, неожиданно.
А я, получив мизерную долю свободы, отчаянно прикрыла руками грудь, но бандит лишь коварно улыбнулся, демонстрируя мне свои выбитые зубы. Узкоглазый, коротко стриженный бугай нерусской внешности, одной рукой — заломил мне руки за спину, а другой, с бешеной яростью, тем же самым ножом, срезал лифчик. После, ещё и трусики.
Так стыдно, так грязно мне ещё никогда не было! Немощной тряпкой я просто сползла по склизкой стене и, спрятав лицо в волосах, горько заплакала.
Китаец что-то буркнул на своём «нерусском», схватил меня за локоть, швырнув в остальную кучу догола раздетых девушек. Затем на нас со всех сторон брызнули острые струи ледяной воды, вперемешку с пеной.
Ублюдки приказали нам мыться.
В этот миг меня накрыло. Утопило в собственной истерике! Я голыми руками принялась царапать собственную кожу, отмывая их мерзкие следы прикосновений. Натирала себя резко, грубо, до боли, до красноты во всём теле, а они лишь ржали, поливая несчастных девушек из шлангов, как коров в коровнике перед забоем, с жадностью рассматривая их самые откровенные места.
Ах, если бы можно было бы сделать тоже самое с воспоминаниями! Вырвать их, выцарапать, вырезать из мозга, из сердца, из души! Вырезать и сжечь. Чтобы забыть. Забыть о тех ужасах, которые я испытала и которые мне ещё предстоит испытать.
Григорий что-то грубо закричал на тайском (я всё-таки решила, что буду называть этот незнакомый язык тайским) и ледяная вода сменилась кипятком, а тесное помещение вмиг наполнилось плотным туманом.
На этом, массовая мойка рабынь завершилась.
После купания нам выдали полотенца и халаты. Чистые, новые, пахнущие цветами.
После того, как мы высушили волосы и оделись, нас, выстроив гуськом, повели в неизвестном направлении.
Теперь уже, скорей всего, на заклание.
***
Босые, до смерти напуганные, с опухшими от бесконечных слёз глазами, мы шли по тёмному, узкому коридору в абсолютном молчании. До тех пор, пока нас не впихнули в ещё одну комнату. Более светлую, более просторную в которой пахло медикаментами и в которой за письменным столом восседал немолодой мужчина в белом халате. Исходя из общего интерьера, я поняла, что мы оказались в медицинском кабинете.
— Итак, дамочки, времени у нас мало, поэтому, в порядке очереди, проходим к нашему высокопчтенному доктору Атхиту на осмотр. Сначала на гинекологический, затем на общий, — звучно объявил Григорий, — Больно не будет! Не надо бояться! Атхит мужчина нетрадиционной ориентации. Дырки для него — всего лишь работа. — Его пошлая шутка оказалась неуместной и никого не успокоила.
Девушки запаниковали. А у одной, симпатичной светловолосой блондинки, началась жуткая истерика. Она не хотела раздвигать ноги для досмотра, поэтому её просто распяли на столе и один из бандитов загнал ей иглу от шприца под ноготь, наказывая за неподчинение.
Остальные невольницы моментально притихли. В очередной раз бунт был подавлен, а у меня в очередной раз заболело сердце от ужаса.
— В следующий раз я просто отрежу тебе палец и отправлю в бордель для дешевых шалав, а не на элитный аукцион, где вас может купить богатый дяденька-шейх! — Рыкнул Григорий, кивком приказывая обработать окровавленный палец рыдающей девушки. После чего, пленница сама залезла в это чертово кресло и широко развела ноги перед пожилым мужчиной в маске нерусской внешности.
