Час игривых бесов - Арсеньева Елена (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Хорошая подсказка, не зря Алена побывала в том театре! Предположим, Галина Омелина поливалась литрами этих самых духов, вот все мужики от нее и торчали. Но кто мешает Моське делать это, чтобы производить менее отталкивающее впечатление?
Нет, насчет духов с феромонами – пролет. Недолет. Перелет...
Бред. Фарс!
Что он такое, этот заказной роман, – фарс или триллер?
Что...
Милостивый бог, звонок! Снова заливается городской телефон!
Неужели товарищ Муравьев еще не все свои претензии высказал преступнице Дмитриевой, она же Ярушкина? И еще не все ее секреты открыл тем, кто их хочет узнать?
– Алло, – устало отозвалась Алена.
– Здравствуйте, – произнес приятный мужской голос, показавшийся слегка знакомым. – Это Алена Дмитриева? Писательница?
– Да, – буркнула вышеназванная. О господи, только задушевного общения с поклонниками творчества ей сейчас не хватало!
– Это говорит герой вашего романа, – приветливо сообщил голос. – Иван Антонович Саблин. Помните такого?
Трубка вывалилась из рук Алены и ударилась о стол. Неоднократно было отмечено, что закон бутерброда действует и по отношению к телефонным трубкам: бутерброд падает маслом вниз, а трубка – вниз кнопкой сброса. Совершенно так же произошло и на сей раз, поэтому, когда Алена снова схватила ее, то услышала только гудки.
Впрочем, спустя мгновение снова раздался звонок, и она нажала на зеленую кнопочку:
– Алло!
– Трубочку не бросайте, – сказал тот же голос. О господи, да ведь она уже слышала его раньше! Это он ей звонил тогда ночью и называл Гномом. Теперь понятно, почему! А ведь тогда она решила, что обладатель этого приятного голоса спятил... – Чего вы так испугались? Нагородили целый огород – теперь придется объяснить, за каким чертом вы это сделали.
– Какой ого... я не горо... почему вы чертыха... кто вы та... я ничего не по... – примерно так можно графически изобразить набор издаваемых Аленой звуков.
– И не делайте вид, будто вы ничего не понимаете, – произнес тот же голос. – Сначала я думал, что вы – вообще фигура мифологическая, вернее, мифическая, что тут игра с созвучием двух имен Алена и Алина. Потому и разговаривал с вами в прошлый раз так... напористо. Потом навел кое-какие справки, убедился, что писательница Алена Дмитриева существует на самом деле. Теперь вот что скажите: насколько вы вообще в курсе этого дела? Тупой литобработчик переданного вам текста – или соавтор этого бреда? Или... или вариант вообще клинический: вы даже не знали, что вас, вернее, ваше имя вульгарно поимели? И ваши глазки сейчас медленно, но верно выкатываются на лоб?
– Вы, сударь, просто хам, вы это знаете? – Это было все, что могла в данную минуту сказать Алена герою, правда что своего романа... человеку, который выражался отличным литературным языком, лишенным каких-либо диалектных особенностей, и даже улавливал субтильнейшую, почти незаметную невооруженным глазом разницу между словами «мифический» и «мифологический». – Как вы смеете так со мной разговаривать, в таком тоне, вы, мстительное чудовище! Изуродовали девушку, которая вас отвергла! Тоже мне, пластический хирург! А как же клятва Гиппократа? Да какая бы Га... в смысле, Алина ни была, все равно вы не имели пра...
– Должен вас огорчить, – перебил ее «хам», он же – «мстительное чудовище», он же – «герой ее романа», он же... etc. – Я в жизни не сделал ни одной пластической операции. Я вообще не хирург.
Алена даже поперхнулась от неожиданности:
– Так вы не Саблин?!
– Саблин, я же сразу представился – Саблин Иван Антонович.
– Это про вас написано в... моем романе? – Она отчетливо подавилась словом «моем».
– Ну да, я же признался, что я ваш герой, – ехидно ответил он. – Правда, когда я ваше рукомесло читал, у меня не исчезало ощущение, будто речь в нем идет о ком-то другом. И все-таки, пожалуй, некоторым образом обо мне...
Алена снова поперхнулась – на сей раз пытаясь удержать вопросы, так и сыпавшиеся с языка.
– Ладно, – наконец сказала она как можно более злобно. – Все это для меня слишком сложно. Слишком! Просто уши вянут! Надоело слушать всякую ерунду! И разговаривать с вами я ни о чем не хочу! Завтра электричкой в три пятнадцать я уезжаю к подруге в Маленькую – и наплевать мне на все на свете, понятно вам? На вас, на Гнатюка, на Омелину, на «Хамелеон», на игры вокруг «Барбариса»... – Она умолкла, чтобы перевести дух, который и в самом деле захватило.
«Ой, что же я делаю, что делаю, они же меня слушают!» – вот была мысль, от которой и захватило дух.
– Погодите, – озадаченно проговорил Саблин. – А вы откуда... то есть я хочу сказать, зачем вы едете в Маленькую? Вы что, решили прожить жизнь персонажей своего романчика? Пройти их путем? Как Ливингстон – путем Стэнли?
– Во-первых, это Стэнли шел путем Ливингстона, – холодно ответила Алена. – Во-вторых, Ливингстон не был персонажем романчика Стэнли. В-третьих, какое вам дело до того, зачем я еду в Маленькую? Предположим, у меня там подруга живет, и я еду к ней на день рождения? А? Чем плоха причина?
– Похоже, Гном не ошиблась в выборе партнера, – проговорил Саблин после недолгого молчания, в которое Алена вслушивалась так трепетно, как вслушивалась, пожалуй, только в самые нежные признания Игоря... Между нами говоря, он был на нежные признания не щедрее, чем некто Шейлок – на безвозвратные ссуды и беспроцентные кредиты. – Вы с ней вполне достойны друг друга.
– Вы мне льстите, – хмыкнула Алена. – И вот что еще, под занавес нашего разговора. Не звоните мне больше. Ни-ког-да! Вам все понятно?
Она положила трубку и некоторое время постояла рядом с телефоном, задумчиво на него глядя.
Поскольку Саблин больше не позвонил, похоже, ему и впрямь все было понятно.
А кому еще? И что именно?..
Итак, тигр уже нашел свою собачку и даже, такое впечатление, начал сшибать когтистой лапой замок клетки.
Клетки-ловушки, заметим в скобках...
Алена еще немножко постояла у телефона, потом пошла в комнату, забилась в любимый уголок дивана, укуталась в серую вязаную шаль, подтянула коленки к подбородку, уткнулась в них и принялась думать над тем, как жить дальше.
Как и сколько.
Конечно, он малость перестраховался, подумал Димка, с блаженной улыбкой погружаясь в горячую воду. Почему решил, что Моська с револьвером в руке будет торчать за дверью его квартиры, подкарауливая его? Небось умается торчать тут денно и нощно. И, само собой, дома не оказалось ни души. Хозяйка, конечно, кантовалась у дочки, нянькалась с малышкой. Ну и отличненько.
Так хорошо, так пусто, так тепло. АГВ – замечательная штука все-таки. Когда у него будет дом, он обязательно устроит у себя АГВ, чтобы не зависеть от коммунальных причуд. Чтобы всегда, когда хочешь, включить отопление – и греться, греться...
Он прошелся по комнатам, наслаждаясь одиночеством и безопасностью. Половицы чуть поскрипывали, лунные квадраты лежали на полу; пахло засушенными цветами, которыми хозяйка любила украшать комнаты. Жаль будет расставаться с этой квартиркой, конечно. Ну ничего, если удастся расколоть Райкиного папашу, у него будут деньги на квартиру получше! А если нет...
Да что толку думать о будущем, тем более – о печальном будущем? Добро бы о счастливом...
Есть люди, которые умеют жить одной минутой. Димка Лямин был именно из таких. Сейчас ему чудилось, что не было у него более счастливого мгновения, чем вот это, проведенное в горячей-прегорячей, пахнущей хорошим шампунем воде, которая словно бы вымывала из его тела усталость и напряжение, из его коротко остриженной головы – безнадежные мысли, тоску и неуверенность в будущем. Он погрузился в дивную водичку с головой и полулежал так, пока хватило дыхания и пока не озябли торчащие наружу коленки. Высунулся, на миг разлепил мокрые ресницы, снова зажмурился, глотнул воздуха – и опять погрузился с головой, мимолетно отметив, что его старый-престарый, вытертый, уютный и любимый, с вылезшими махрами (Костиком Катковым, между прочим, подаренный со своего барского плеча) халат, висящий у двери на крючке, очень похож на фигуру человека. Причем, что характерно, размышлял Димка, блаженно булькая душистой водой и пряча в нее то одну коленку, то другую, что характерно, эта фигура не мужская, а женская. Женщина одета в короткую курточку, которая плотно облегает ее ладненький стан, у нее стриженые волосы с перемежающимися черно-белыми прядями, неприятное лицо с обвисшими по-бульдожьи щечками, а в руке...
