Заморозь мне «Маргариту» - Хендерсон Лорен (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗

– Это верно, – согласилась я. Никогда не сомневалась в том, что Фишер очень умен. – Табита делала только мелкие пакости. Сообщения на автоответчике, антигистамины – она не хотела рисковать. Точно так же, как ее вечные обмороки. Только для того, чтобы выставить Фиалку в дурном свете и оказаться в центре внимания. Табита никому не хотела причинить вреда – и меньше всего себе самой.

– Ты хочешь сказать, что трос испортила не Табита? – спросила Мелани.

– Нет. Сначала я думала, что она. А потом, когда мы все собрались на галерее над сценой… Помните, как она тоже пришла посмотреть?

Мелани кивнула.

– Мы начали дурачиться, и вдруг я услышала, как что-то упало на пол. В тот момент я ни о чем не подумала. А потом Бен нашел заколку и решил, что она моя. На самом деле это была заколка Фиалки. Непонятно, как она туда попала. Фиалке незачем подниматься на галерею…

Я взглянула на Софи – та уже все поняла. Она смотрела на меня с мольбой.

– Ты хочешь сказать, что Фиалка?.. – выразила общую мысль Мелани.

– Нет. – Краем глаза я заметила, что Софи тотчас расслабилась. – Не могу себе представить, чтобы Фиалка могла сделать такую глупость – лезть с бриллиантовой заколкой по трапу, чтобы испортить трос Табиты. Подозревать Фиалку было бы крайне некомпетентно с моей стороны. Видимо, пока мы были наверху, Табита зашла в гримерку к Фиалке, взяла заколку и незаметно подбросила ее на пол. Если бы заколка валялась на галерее с самого начала, мы бы сразу ее заметили. У рабочих глаз наметанный, не говоря уже о Базе и Стиве, которые помешаны на чистых полах. Кто-нибудь непременно нашел бы заколку перед началом спектакля. Трудно вообразить, что она могла пролежать там полчаса никем не замеченная.

– Но это не значит, что трос испортила не Табита, – возразил Мэттью. – Мысль подкинуть заколку могла прийти ей в голову позже.

– Перестань! – нетерпеливо сказала я. – Испортить свой трос – значит выставить Фиалку в дурном свете и приятно провести время, наслаждаясь всеобщим сочувствием. Но дело в том, что Табита подкинула бы заколку заранее. Она и стащила ее только потому, что решила, будто пакость ей устроила Фиалка – как месть за антигистамины и сообщение на автоответчике. Табита не могла рассказать о своих подозрениях, иначе ей пришлось бы сознаться в собственных проделках. Но ей очень хотелось выставить виноватой Фиалку. Значит – заколка. Не самый сильный ход, но попробовать стоило. – Я взглянула на Мелани. – Скажите Табите, что вам все известно, и она тут же расколется, я уверена.

Я отхлебнула кофе. Тот совсем остыл. Наплевать. Полный распад личности. Я опустила голову, уставилась на свой круассан и несколько секунд пялилась на него в изумлении, не понимая, что делает здесь этот предмет.

Когда я сказала, что Табита расколется, Мэттью немного побледнел. Но, если Хэзел права и его флирт с Табитой продолжался недолго, ему не о чем беспокоиться. Мелани не обратит внимания на интрижку своего помощника. К тому же ему придется быть осторожным, а режиссерскому дружку это не помешает. Я подумала о нас с Хьюго и с отвращением отпихнула круассан, будто он имел к нам какое-то отношение. О Хьюго никто не упоминал: все знали, что мы поссорились.

– Но кто же тогда испортил трос Табиты, если не Фиалка? – не унимался Фишер.

– Не знаю, – солгала я. – Но я уверена, что это больше не повторится. Вам не стоит об этом беспокоиться, ММ.

– Почему? – Мелани сверлила меня взглядом. Я посмотрела на сидевшего рядом с ней Мэттью. Он чувствовал себя очень неуютно.

– Инстинкт. Но уж можете мне поверить.

– Это сделал Пол? – жестко спросила она.

– Я уверена, что это он оставил на автоответчике сообщение от лица Мэттью, – уклончиво ответила я. – Он любил Фиалку не больше, чем Табита. Но я не знаю, кто испортил трос.

Мой ответ Мелани, разумеется, не удовлетворил, но я не собиралась больше ничего говорить. Фишер вздернул брови чуть ли не до макушки. Салли заказал себе еще одну чашку кофе. Он вел себя очень странно – не сказал ни единого слова за все то время, что мы сидели в кафе.

– Ну хоть с этим разобрались, – произнес наконец Фишер, заметив, что я хочу сменить тему. Он задумчиво оглядел всех, потом сжал в руках ладонь Салли. – Слава богу, что с убийствами тоже покончено. Не нужно никакого разбирательства.

– Бена уже отключили? – спросила я.

– Нет, но, наверное, скоро, – сказала Мелани. – Марджери говорит, что его родители собираются принять решение сегодня.

Все задумались. Как я и предполагала, Бен, удирая от погони, поехал прямо к Хэзел. Последняя попытка броситься к ее ногам: смотри, что я сделал, – ради тебя я готов убивать и убивать. Что было дальше, точно не известно, но, очевидно, реакция Хэзел оказалась не совсем той, на которую он рассчитывал. Бен вколол себе еще две дозы, доведя количество инсулина в крови до двадцати международных единиц – того количества, которое убило Филипа. Но Бен не умер. Хэзел действовала быстро. Осознав, что происходит, она влила ему в горло целую бутылку кока-колы, надеясь нейтрализовать действие инсулина сахаром. Хэзел всегда была очень практичной девушкой. Но к тому времени Бен уже погружался в кому. В результате, когда прибыли полицейские и вызванная Хэзел «скорая помощь», Бен превратился в растение. Хэзел не знала, что сахар не способен полностью остановить процессы, сопутствующие инсулиновой коме. У Бена начались необратимые повреждения головного мозга.

– Как Хэзел? – спросила я.

– Как зомби, – вздохнула Мелани. – Но на сцене – лучше, чем раньше.

– Мне теперь будет крайне неловко работать с ней, – заметил Фишер. – Я понимаю, что она сама ничего не сделала, но наверняка ведь знала, что ради нее вытворял Бен.

Все с ним согласились.

– А бедной Фиалке вместе с ней играть в «Кукольном доме»! – сказала Софи.

– Лучше уж пусть Фиалка, чем кто-то другой, – с легким сарказмом заметил Фишер. – Она обладает удивительной способностью ни на что не обращать внимания.

Его слова разозлили Софи.

– Кого-кого, а Хэзел femme fatale [94]никак не назовешь, – быстро добавил Фишер, пока Софи не бросилась на защиту Фиалки. – Не вижу в ней ничего привлекательного.

– Приятно это слышу, – чуть приободрившись, сказал Салли.

– В Хэзел есть что-то поразительное, – задумчиво проговорила я. – Она совершенно самодостаточна. Ей ничего не нужно от внешнего мира – только люди, которых можно изучать, и возможность работать.

– Она очень целеустремленный человек, – выдавила неохотный комплимент Софи.

– Не только, – продолжала я. – Хэзел совершенно асексуальна в жизни. Она как гермафродит, понимаете? У нее всегда есть все, что нужно для полного счастья.

– Это верно, – сказал Фишер. – Когда с ней играешь, всякий раз на тебя действует ее сексуальный заряд, но как только сцена закончилась – бабах! Словно выключили рубильник, и Хэзел снова превращается в мышь. У большинства все наоборот – заводят себя для сцены и после этого не знают, что с собой поделать.

– Отсюда и все романы, – сухо заметила Мелани, посмотрев на него и Салли.

– Всегда готово помогай тебя избавить от переизбыток энергии, – игриво сказал Фишеру Салли, хлопнув гигантскими ресницами.

– Салли, – не удержалась я, – ты когда-нибудь пользуешься тушью для ресниц?

– Да, – ответил он, тут же став очень серьезным, как с ним бывало всякий раз, когда речь заходила об одежде или косметике. – Бесцветный. Ресница выгляди объемное, но не видно, что я их рисовай.

– Мне пора, – сказала Мелани, допивая кофе. – У меня пробы через час.

Художественный совет «Кросса» предложил Мелани ставить «Кукольный дом», но она отказалась. Ее график был расписан на год вперед. Гораздо интереснее было то, что Мелани отказалась занять пост художественного руководителя, несмотря на настойчивые попытки совета заманить ее. Должна признаться, это произвело впечатление даже на меня. Престижная работа с большой зарплатой плюс возможность стать Господом Богом с широчайшими полномочиями – а она отказывается на том основании, что хочет создать собственное студийное пространство и зарабатывать в лучшем случае в четыре раза меньше, чем ей предлагает «Кросс». Но Мелани жила моментом. Все театры приглашали ее поработать режиссером, и тот факт, что она отвергла предложение «Кросса», лишь укреплял ее престиж. Отличная возможность не приносить в жертву карьере собственные творческие планы.