Я твоя истина (СИ) - Немиро Людмила Ивановна (книги онлайн .txt) 📗
— К сожалению, нет, — честно заявил Майлз и мягко улыбнулся. — Ты не забудешь, но боль сотрется. Так всегда происходит. Нас лечит вовсе не время, Лена. Общество — это панацея от всех бед. Но одновременно с облегчением оно предусматривает полную откровенность. Либо ты создаешь себе определенный образ и живешь им, уверяя общество, что с тобой все хорошо и боль осталась в прошлом. Либо просто закрываешься внутри своего тесного мирка и строишь там замки, воюешь с воображаемыми врагами и получаешь за победу награды. Одиночество — это гибель для тех, кто не умеет впускать в свой круг новых людей. Никто от тебя не требует правды, просто будь откровенной. Лги в глаза, но обезоруживающе откровенно. Тогда все поверят, что ты забыла страдания и никто не ткнет в твою рану пальцем. Однако стоит только открыть свои истинные чувства, показать обществу степень своего отчаяния и тут же всему настанет конец. Нельзя признаваться в слабости во всеуслышание. Ты превратишься в «девушку, сбежавшую из рабства», в «изнасилованную арабами супругу господина Кавьяра». Разве тебе это нужно?
Остекленело пялясь прямо перед собой, покачала головой.
— Нет, мне это точно не нужно. Я… — Перевела взор на дока. — …чувствую себя тенью Клио. Он яркий богатый и привлекательный самец. Я…знаешь… полночи размышляла над этим. Нет, поверь, неравенство в социальном плане — глупости. Я далека от таких предрассудков, но жить «в бегах» мне точно не дано. Не знаю, Майлз, не представляю, что делать. Все закончилось, а у меня внутри ноет от безысходности. Не смогу жить с таким, как он… я… он дорог мне… — Доктор посмотрел так, словно просил быть честной. И я ответила, как есть. Шепотом: — Люблю его…, но от этого так страшно. Сил нет. Я ведь сошла с ума, да, док?
Боже, почему рассказываю об этом совершенно незнакомому человеку? Да потому что так всегда легче. Мы едва знаем друг друга, но, видимо, Майлз настоящий профессионал, раз так умело «разводит» меня на беседы личного характера.
— Ты абсолютно нормальная женщина, которая вынесла много испытаний. Это хорошо, что говоришь со мной открыто и без обвиняков. Не злишься на весь мужской род. Это огромный шаг вперед. Поверь, выкарабкаться из страданий сложно. Человек, особенно женщина… нет, даже в основном только женщина, быстро привыкает к плохому. Негативное состояние усугубляется насилием и унижением, но далее речь не идет о стокгольмском синдроме. Это не твой случай. Я не могу, конечно, говорить об этом с уверенностью, поскольку знаю, что происходило, лишь со слов Хавьера и…
— Что? — раскрыла рот от изумления и едва чашку не выронила.
— Эм… Хави мой двоюродный брат. Я ведь тоже мексиканец. Ты не заметила? — усмехнулся брюнет.
Действительно не заметила. Только сейчас в глаза бросилось некоторое сходство, но не слишком заметное.
— Не знала, извини. Клио нанимает теперь тех, в ком сам уверен? Хм… логично…
— Брось, это ерунда, не за что извиняться. Продолжим беседу? А то холодает заметно.
Кивнула и отпила остывшего напитка.
— Я уеду, Майлз. Решено. Надо раз и навсегда покончить с этим. Пусть Клио и не дает развода, не хочу быть ему врагом, но и бегать за ним всю жизнь не намерена.
— Ты уверена? — спросил док. — Не пожалеешь потом, что бросила любимого человека? Он нуждается в тебе. Разве чувства Клио не важны?
— Важны! Важны! — воскликнула я, вскочив. — Но он не станет нормальным семьянином. Да боже мой, я и забеременеть-то от него не решусь. Пойми, Майлз, мне было страшно оставить Клио одного, когда на него велась охота. Но сейчас он уже не нуждается в поддержке. Теперь мы оба свободны. Уверена, с боссами он и сам неплохо справится. Я бессильна в этом. Какой от меня толк?
Док тоже встал и сунул руки в карманы брюк. Слегка полноватый, но не такой высокий, как Хави, Майлз вызывал теплые чувства. Такое со мной случалось нечасто. Мало встречала людей, располагающих к себе за столь короткий промежуток времени.
— Вот мне сейчас кажется, — спокойно проговорил доктор. — Что ты себя убеждаешь в правильности своего же выбора. Клио не знает о твоих чувствах. Мужчины не обладают даром понимать тонкие намеки. Твои слова пусты, если ты не произносишь самого главного. Это трусость. Прости за грубость, конечно. Так ты любишь мужа или нет?
— Мужа… — выдохнула я тоскливо, чувствуя как болезненно сжалось сердце. — Люблю.
Не знаю, в какой миг я поняла, что мы не одни, но что-то внутри оборвалось от осознания того, что Кавьяр стал свидетелем нашего с доком разговора.
Он вышел из тени кустов. Каменное выражение лица ясно дало понять, что грек все слышал. Сердце ухнуло вниз, а следом от страха, казалось, лопнули и мозги. Иначе, почему все вокруг начало раскачиваться?
— Решил не мешать вам, — ледяным тоном произнес Клио, стараясь не смотреть на меня. — Если вы закончили, попрошу вернуться в дом. А ты, Майлз, можешь идти к своему брату. Отдохни от бессмысленной болтовни моей супруги.
Доктору не нужно было долго объяснять, что от него требовалось — быстро ретировался.
Мы стояли друг против друга и молчали. Кавьяр смотрел куда-то мимо меня. Я хотела заговорить первой, но стоило только податься к Клио, как он тут же выставил перед собой руку, останавливая, и проговорил четко и решительно:
— Хочешь уехать — уезжай. Это твое право. Держать тебя насильно, я не буду. Можешь спокойно собираться и улетать в Америку. Развод ты получишь… только скажи мне… впрочем, не имеет значения. Иди в дом.
Не стала вступать с Кавьяром в спор, поспешно обошла его и побрела к дому.
Он все слышал. Неужели абсолютно все? Странно, но у Клио так замечательно получается свернуть всю вину на меня, что прямо зависть берет. Каждый раз все мои слова оборачиваются против меня же. Отвратительно…
В дверь спальни постучали, и я присела на кровати, уже успев до этого улечься.
— Войдите.
В комнату сунулась до чертиков зашуганная Марианна, — и как ее еще не выгнали, — и пропищала:
— Господин Кавьяр желает Вас видеть. Он внизу в своей спальне.
Я очень хотела добавить едким голосом: «А не пошел бы этот господин…», но промолчала и просто кивнула служанке. Она тут же исчезла за дверью.
Набросив тонкий халат, направилась в спальню грека.
Вошла без стука.
Клио стоял у окна спиной ко мне. Медленно расстегивал пуговицы рубашки.
— Закрой дверь, — попросил тихо. Я повиновалась. — Хочу узнать кое-что, ты не против?
— Ну раз уж пришла… не против. Спрашивай.
Так и мялась в центре комнаты, не переставая коситься на широкую кровать. Помню эту спальню, очень хорошо помню…
— Ты… — Обернулся Кавьяр и, окинув меня придирчивым взглядом, закончил фразу: — …действительно любишь… это правда?
Меня бросило в жар. От стыда. К тому же грек снял рубашку, обнажив торс. А на теле сплошные синяки — просто жуть.
— Клио… давай не будем…
— Отвечай, — холод в голосе, но в глазах…
Опустила голову, подумала и, кивнув, вымолвила:
— Да.
— Нет.
— Что?
— Не так. Полностью скажи.
— Клио, прекрати это…
— Нет! Скажи! Скажи вслух! Я не верю тебе, Лена! — проорал Кавьяр в ярости. — Не верю. Потому что, если бы это было правдой, ты не захотела уйти от меня. Не бросала бы! Разве я не прав? Человек, который любит, терпит все. Принимает все слабости! Ты знала всегда, что мне не хватает тебя. Но теперь хочешь уехать! Что не устраивает? Я причинил много боли?.. Знаю, знаю, черт возьми! Но не могу исправить!
— Клио, успокойся…
— Не говори ничего! Не хочу ничего слышать! Ты убила меня. Просто убила! Пошла отсюда!
— Клио, — я совсем растерялась.
— Пошла! Отсюда! Живо!
— Нет.
Теперь ошеломленным выглядел грек.
— Не уйду.
— Ты свихнулась? — прищурившись, горько усмехнулся Клио.
— Да. — Сжала кулаки и повысила голос: — Потому что полюбила чудовище! — И уже тише: — Ты — это самое чудовище…
Доля секунды и из легких испарился весь воздух, потому что Кавьяр внезапно оказался прямо передо мной и, схватив за волосы, откинул мою голову назад. Так впился в губы с поцелуем, что у меня в глазах потемнело. Он пытался уничтожить своей страстью, не иначе. Нервными движениями сорвал с моих плеч халат, за ним последовала тонкая маечка, но просто снять трусы нельзя было, — уже не хватало выдержки, — ткань с треском подалась. Поспешила расстегнуть ширинку брюк грека, прерывисто дыша и волнуясь. Он помог и, скинув штаны, толкнул меня на кровать. Как всегда не мелочился и не тянул с продолжением. Развел мои бедра в стороны и устроился между ними. Но… удивительно, остановился. Чтобы… что это с ним?
