День греха - Браун Сандра (читать полную версию книги txt) 📗
Глава 33
Она прошептала эти слова очень тихо, но от этого они не стали менее понятными. Ее просьба удержала его по крайней мере от шести смертных грехов. Правда, он проявил столько выдержки, сколько иному хватило бы на всю жизнь. Берк убрал ногу. На мгновение отчаяние буквально парализовало его. Но тут он заметил, что Реми растирает левой рукой правое запястье.
– Больно?
– Немного.
– Вы слишком сильно дергали. Я из-за этого проснулся. Достать из аптечки какое-нибудь растирание?
Вот он какой положительный. Послушался, отодвинулся, так еще и медицинскую помощь готов оказать. Вполне может претендовать на медаль «За доблесть» и на премию «Душка года».
– Если вас беспокоит мое запястье, лучше расстегните наручник.
– Нет.
– Пожалуйста.
– Нет. Даже не просите.
Нет, не видать ему премии.
Они лежали так близко, что он слышал ее дыхание. Желание не хотело подчиняться рассудку. Однако между ними были непреодолимые барьеры, прочнее стальной двери. И едва ли не главным препятствием Берк считал ее слова: «Нет, Бейзил». Он хоть и похититель, но не насильник.
К тому же она была чужой женой. Конечно, сейчас супружеская измена грехом вроде не считается. Если бы за это забивали камнями, как в прежние времена, то на всех бы камней не хватило. Так что, какой там грех – грешок.
Но даже если оставить в стороне религиозный аспект, остается еще и моральный. Берк не хотел опускаться до уровня Барбары и ее футбольного тренера. И в любом случае: женщина сказала «нет», о чем еще можно рассуждать? Берк решительно приказал себе выбросить эти мысли из головы и спать.
Он лежал очень долго, сна не было ни в одном глазу. Она, кажется, тоже не могла уснуть. Берк не расположен был сейчас болтать, но он боялся, что, если не нарушит напряженного молчания, у него челюсть треснет от натуги.
– Вам приснился кошмар?
– Не совсем, – ответила она. – Скорее… Хотя, пожалуй, да, это можно назвать кошмаром.
– Страх задохнуться?
Он почувствовал, как она кивнула.
Догадаться об этом было нетрудно.
– Чем это вызвано?
Она молчала очень долго, он решил, что ответа не дождется. И вдруг она заговорила, слегка запинаясь:
– Мне было двенадцать лет. Он был одним из постоянных клиентов Анджелы. Я с раннего возраста знала, что, когда в дом приходят мужчины, я должна сидеть тихо. Не плакать. Не капризничать. Ни о чем не просить и не привлекать к себе внимания. Я старалась быть по возможности незаметной, сначала – боясь наказания, потом – боясь быть замеченной. Я искренне мечтала стать невидимкой.
Но этот не давал мне прохода. Он дразнил меня, отпускал замечания, которых я сначала не понимала, а потом стала понимать слишком хорошо.
Однажды ночью она привела его с собой. Было очень поздно, я уже спала, но их смех меня разбудил. Они были, конечно же, накачаны, и продолжали свои игрища, не обращая на меня внимания. Через какое-то время они утихли, и я снова заснула.
Не знаю, сколько прошло времени. Проснись я хоть чуточку раньше, я сумела бы убежать от него. Но, когда я открыла глаза, он уже был на мне и закинул мне руки за голову. На мне были трусики и маечка. Рубашку он задрал мне на лицо.
Берк закрыл глаза. Он не шевелился.
Помолчав, она продолжала тем же отстраненным голосом:
– Я к тому времени уже начала развиваться. Грудь и все такое… Он шептал ужасные вещи. Изо рта у него отвратительно пахло, он меня щипал, я не могла дышать. Он полез мне под… В общем, мне было очень больно. Я старалась высвободиться, но лицо было закрыто, и я не могла дышать.
Она тяжело задышала и положила левую руку на грудь. Вновь накатившая паника скоро утихла.
– Проснулась Анджела и увидела, что он делает. Она подняла крик и выгнала его.
– Она сообщила в полицию? Его арестовали? Они одновременно повернули головы. Реми как-то странно посмотрела на него.
– Анджела рассердилась не на него. На меня. И отлупила за то, что я заманила ее дружка к себе в кровать.
– О Господи.
– Мне повезло, что она проснулась прежде, чем он сделал что-то ужасное. Но этот случай натолкнул ее на мысль, что мне уже пора работать. Я думаю, она полагала, что проституцией ребенок мог бы заработать больше, чем воровством. Мне она этого никогда не говорила, но я уверена, что она считала именно так. Я ловила на себе ее задумчивые взгляды.
После той ночи я стала ложиться в кровать с кухонным ножом. Двух ее приятелей я как следует полоснула, другим хватило одного вида ножа. Но я знала: кто-нибудь из них обязательно меня изнасилует, это вопрос времени.
А потом Анджела забеременела. Она была в дикой ярости: она сообразила только тогда, когда поздно было делать аборт. Она стала больше торговать наркотиками, ведь теперь не было заработка от танцев и от… другого. Когда родилась Фларра, она поручила мне заботиться о ребенке, а сама вернулась к работе. Таким образом, ее планам насчет меня не суждено было сбыться. Я была счастлива.
– Но неужели никто не вмешался? Существует же Общество по защите детей?
– К нам регулярно приходила женщина из социальной службы, – сухо подтвердила Реми. – Она покупала у Анджелы наркотики до тех пор, пока на службе не узнали и не выгнали ее. Замены так и не нашлось.
Берк прикрыл глаза рукой. Почти все его детство прошло без отца, но, насколько он помнил, проблемы в его жизни были такие: вовремя сделать уроки и содержать в относительном порядке свою половину комнаты, которую он делил с братом. Мать у них была ласковая и добрая, хотя ей, конечно, приходилось одной нелегко.
Реми же каждый день приходилось бороться за выживание. Ублюдок, пристававший к двенадцатилетней девочке, оставил ей в наследство ночной кошмар, патологический страх перед удушьем, вечную неуверенность в себе. Эта история объяснила Берку, почему она прикрывала руками грудь.
Хотя нет, не сходится. Она надевает платья с низким вырезом и наряды, подчеркивающие ее пышный бюст.
Опустив руку, он сел и посмотрел на Реми.
– Зачем вы рассказали мне все это? Хотели, чтобы я вас пожалел?
– Да. Но мне все равно, верите вы мне или нет.
– Главное, чтобы не приставал, верно?
– Идите к черту, – сердито буркнула она. В первый раз он услышал от нее ругательство, и его это отрезвило. Он верил ее рассказу. Он три раза видел, как она начинала психовать, если дело касалось ее груди. Да и вообще, разве такое выдумаешь? Слишком уж кошмарная история. Немного смягчившись, он спросил:
– Ну хорошо, зачем вы все-таки мне это рассказали?
– Потому что вы мужчина, сковавший меня наручниками, – парировала она. – Я уже была жертвой. И мне это не нравилось. Я не хочу быть вашей жертвой, мистер Бейзил.
– Я вас обидел?
– Обидел? – Она недоверчиво рассмеялась. – Вы что, ничего не понимаете? Для опытного полицейского вы что-то не больно сообразительны. Да, вы меня не били, не насиловали, не морили голодом. Но неужели вы всерьез думаете, что такой брезгливый человек, как Пинки, возьмет меня назад?
– А почему, черт побери, вы хотите, чтобы он взял вас назад? – заорал он, разозлившись. – Вы у него в самом настоящем рабстве! Я и не знал, что такое существует в современном мире. Господи Боже, почему вы так хотите остаться с этим сукиным сыном?
– Вы думаете, я не пыталась убежать? – воскликнула она. – Пыталась. Один раз. Я накопила денег на автобусный билет. Да, мистер Бейзил, не смотрите на меня так. У меня нет собственных денег. Я получаю на мелкие расходы. Могу позволить себе купить апельсины на базаре, но не более того.
Я копила деньги несколько месяцев. Несколько раз таскала из бумажника Пинки, он не заметил. Моего тогдашнего телохранителя звали Лют Диски. Мне удалось ускользнуть от него в большом магазине.
Я добралась до Галвестона в Техасе. Нашла себе работу – ухаживать за растениями. Нашла недорогую комнату. Я совершала долгие прогулки по пляжу, наслаждаясь свободой, и строила планы, как вызову к себе Фларру и мы начнем новую жизнь. Это продолжалось четыре дня.
