Ядовитый цветок - Бояджиева Людмила Григорьевна (прочитать книгу .txt) 📗
— Да. Я как-то примирилась с мыслью о том, что маму подвело слабое сердце. Теперь я знаю точно, кто, как и зачем убил ее… С этим жить невыносимо.
— Трудно советовать, когда не знаешь всего. Отдохни и обмозгуй все с хорошими друзьями. А если понадобится — свистни мне. Сэм знает, в каких «джунглях» водится Бик.
…Сандра вновь оказалась в своем маленьком номере. Простояв пару минут в недоумении посреди пустой комнаты, она бросилась в душ и долго терла себя, смывая следы минувшего кошмара. Но омерзительные, страшные признания, которые она услышала от самого Дастина, не укладывались в сознании. Страх Сандры усиливался, обретая физическую реальность. Она задыхалась под тяжестью обрушившейся на неё правды, не в силах справиться с хаосом ломящихся в голову мыслей.
Сандра распахнула окно — серые громады домов двинулись на нее, смыкая бетонное кольцо. Стуча зубами, она встала на подоконник и зажмурила глаза. Гулко и часто колотилось сердце, тело сотрясал озноб. Из черноты, из ревущего мрака выплыло самое страшное — то, что никогда не должна была видеть Сандра Керри: глаза любимого человека, сталкивающего её в бездну. Этот же жуткий взгляд, полный сладострастной жестокости, впивался в нее, пронзая мозг, в то время как обезумевший садист насиловал её тело. Все! Наконец-то она сумеет уйти.
Один шаг — и наступит спасительное забвение. Тело неизвестной женщины найдут возле мусорных бачков, выстроившихся в ряд у стены далеко внизу. Дастин Морис никогда не узнает, что Сандра узнала о нем все. Нет! Захлопнув окно, Сандра с головой нырнула под одеяло, сжалась в комок, притихла. Теперь она знала, зачем провидение спасает её. «Проклинаю тебя, Дастин!» горячо шептала она, проваливаясь в черноту, в долгий-долгий горячечный сон…
…Придя в себя, Сандра ощутила холодную пустоту, в которой зрела несокрушимая, твердая как сталь решимость. Горничная сказала, что она пролежала так целых три дня! И уже пять суток, судя по сообщениям, прошло с тех пор, как Берт Уэлси нашел Мону.
Сандра вызвала Жанну и попросила принести еду. Пища вызывала отвращение, а горячая вода в душе чуть не привела к обмороку. Но она заставила себя взбодриться, настойчиво шепча: «Я — Сандра Керри. Я сильная. Я ничего не забыла. Я отомщу за тебя, мама!»
Берт ворвался под вечер и бросил на стол кипу газет:
— Вот сволочи! Профессор или полицейский растрепались, не выждав и недели. Но ничего страшного. Я все обдумал. Одевайся, детка. — Заявил он прямо с порога, и только потом присмотрелся к Сандре.
— Ты, вроде, побледнела. И настроение кислое. Еще бы — сидела в этой норе трое суток. — Он обнял её за плечи. — Одевайся! Собирай шмутки, а ещё лучше — брось все. Мы улетаем.
— Я не могу так сразу… У меня появились кой-какие дела. Мне необходимо остаться в Лос-Анджелесе.
— У меня тоже достаточно дел. Я расскажу тебе все по пути. В аэропорту ждет мой самолет.
— Берт, я знаю правду. Моя жизнь отныне посвящена возмездию.
— Вот как раз этим нам и предстоит заняться. Поверь, у меня тоже достаточно причин, чтобы собственными зубами перегрызть этой парочке глотку… Поторопись и доверься мне. Ведь наш договор ещё в силе? Или ты уже лишила меня полномочий главнокомандующего?
— Куда мы летим? — Сандра послушно натянула на себя синее платье.
— Ах, детка, — в рай! Я оставлю тебя в нашем южном поместье. а сам займусь оформлением документов. Теперь вся Америка знает, что мы с тобой законные супруги.
Во время полета Берт пытался расспросить Сандру, но она едва бормотала что-то, уходя от разговора. «Девочка и вправду нуждается в отдыхе. И, наверно, в счастье, — думал Берт, глядя на дремавшую Сандру. — Так много несчастий за столь короткую жизнь. И ещё Морис. Это уж слишком…»
Берту удалось разыскать старика по имени Кахино, которого местные рыбаки звали просто Каха. Минут десять он прикидывался юродивым, но увидев в руках американца крупную купюру, повел его в свою лачугу.
— Здесь мы живем со старухой уже тридцать лет… Кругом лес и море близко — есть чем прокормиться. — Каха представил свое кое-как сбитое из почерневших бревен жилище. Потолок, стены, пол покрывал слой копоти от каменной печурки, повсюду были развешаны пучки сушащихся трав, из углов, распластав крылья, глядели чучела птиц.
— Хорошая обстановка для избушки колдуна. — Сказал Берт, радуясь тому, что испанский язык, освоенный в общении с напарником-пилотом, наконец. пригодился.
— Я не колдун. Колдунья старуха. Это она спасла вашу жену. Потом, конечно, а вначале её спас я — прямо из-под воды. А крови было! Словно здоровую рыбину потрошили…
Устроив старику подробный допрос, Берт понял, что жизнь Сандры спас случай. Ее хотели убить и, несомненно, добились бы своего, если бы опасливый Каха не притаился за остроконечным валуном, прячась от кружащего над побережьем самолета. Вероятно, старик занимался контрабандой. Посредник, прибывавший с моря, оставлял ему некий груз, бросив его на дно у камня под названием Акулий зуб. Каха, найдя поплавок, доставал груз и тайком переправлял на берег. Естественно, боясь конкурентов, таможенников и полиции, он изображал сумасшедшего рыбака, плавающего среди камней в своей утлой плоскодонке.
В тот день старик чуть не обезумел от ужаса — самолет кружил прямо над его лодкой — то с ревом проносясь над морем, то удаляясь в сторону берега. Он притаился у камня, следя за происходящим. Самолет задымил и стал резко спускаться вниз.
— Он падал прямо на меня! Я начал молиться, потому что думал — настал конец света. Когда я посмотрел вверх — а глаз у меня зоркий, то увидел не архангела, а эту адскую машину с крыльями и грохочущими винтами — ни дать ни взять, сатанинская колесница… В окне или в двери кто-то сидел… Ну. я не понял как… Это все было очень быстро… Вниз рухнуло что-то тяжелое, я даже пригнулся, потому что это — с руками и ногами — летело прямо на меня!
Тело упало совсем рядом. Оно словно проскользнуло по крутому уступу Акульего зуба, а потом — плюх! Вода стала красной…
Самолет улетел, но я готов поклясться Божьей Матерью, что видел в нем чье-то лицо… Человек смеялся и скинул в море какую-то штуку. Наверно, парашют, но он не раскрылся. А стул упал в воду.
И я нырнул, синьор! Каха уже три года не плавал в море, но тут нырнул… Не знаю, как я достал эту женщину, наверно, нам помогал Господь.
На берегу меня поджидала старуха, она всегда ожидает меня с рыбалки, чтобы взять улов.
— Зачем ты притащил её, идиот? — Сказала она. — Нас арестуют и посадят в тюрьму. Брось тело здесь и бежим, пока нас никто не увидел.
— Но она жива! — Сказал я. — Мы должны помочь, если уж господу было угодно послать нам с неба это испытание. Беги в деревню, пусть позовут врачей.
— А ещё лучше, полицию! Ты не понимаешь, что нам нельзя приводить полицейских… — Старик опасливо глянул на Берта, испугавшись, что проговорился… — В общем, моя старуха взялась лечить её сама. Отвары и мази из трав варила, горячку сбивала… Думали, помрет наша непрошеная гостья, уж очень плохая у неё была голова — словно после шторма из камней выплыла. Но она неделю в бреду промаялась и пошла на поправку. Даже вставать пыталась. Моя старуха большую силу имеет!
Конечно, от лица не осталось ничего — одни болячки и раны. Но руку ей старуха хорошо вправила и челюсть починила — она по костям мастерица… Да и вообще, много заговоров знает. Вон ухо вашей жене прирастила, ведь оно почти что отдельно болталось. Эх, да ладно! — Каха махнул морщинистой, дочерна загорелой рукой… — Ну, сами посудите, сеньор, куда нам было её девать, женщину эту? В полиции расспросов не оберешься, в деревне тоже. Одна беда, куда ни кинь. Старуха сообразила — умная она. Говорит, надо больную к «Тессе» подкинуть. Там врачи хорошие и дорога по лесу совсем не дальняя.
Глаза Берта удивленно округлились:
— Не дальняя? Километров пятнадцать пешком с больной на руках, да ещё по горам?
— Ах, нет, сеньор, у нас же осел есть. шустро по камням лазит. Его и взяли, чтобы больную везти. Отправились утром и добрались к вечеру… Еле живы остались. А за что, спрашивается? Ведь не за награду за чистую душу радели. В ту ночь как раз праздник святой Амелии был.
