Дорогая мамуля - Робертс Нора (мир книг txt) 📗
– Я запущу программу.
Ева выждала, пока он повернулся к ней спиной, чтобы избежать лекции о вреде кофеина, и налила себе еще кофе.
– Ты женат на женщине, ты с ней работаешь, живешь, спишь. Ты же должен что-то почувствовать, если она водит тебя за нос? Если она что-то замышляет? Ну, если ты с ней рядом день за днем, ночь за ночью? Должна же она когда-то проколоться, поскользнуться, что-то такое сделать, чтобы ты встревожился, насторожился?
– Ты знаешь такое выражение: «любовь слепа»?
– Я думаю, это чушь. Похоть ослепляет, это точно. Хотя бы на краткое время. А любовь обостряет зрение. Ты начинаешь видеть лучше, яснее, потому что чувствуешь больше, чем раньше.
Его губы изогнулись в улыбке. Рорк подошел к ней, коснулся ее волос, ее лица.
– Мне кажется, это самое романтичное, что я когда-либо слышал из твоих уст.
– И ничего это не романтичное, а…
– Молчи! – Он коснулся губами ее губ. – Дай мне этим насладиться. Ты в чем-то права, но любовь может и исказить зрение, заставить тебя видеть вещи такими, какими тебе хотелось бы их видеть. И ты не учла – если мы придерживаемся твоей «интуитивной» версии, будто Зана виновна, – что она тоже может любить Бобби. Может, она хотела освободить его от влияния, которое считала опасным, даже разрушительным, может, это было частью ее мотива.
– И кто из нас романтик? Если мы считаем ее убийцей, значит, это она толкнула своего мужа под машину несколько часов назад. Если это она убила Труди, тогда происшествие с Бобби никак не может быть несчастным случаем или совпадением.
– Да, это ты верно заметила.
– Но у меня ничего нет. У меня в больнице один свидетель, он же подозреваемый. Другая подозреваемая в гостинице под наблюдением. У меня нет доказательств, уличающих одного из них, да и вообще кого бы то ни было, если на то пошло. Мне надо над этим поработать. Перетасовать колоду. Может, выпадет какая-нибудь новая карта.
Ева вспомнила о записях с «прослушки», о потрясающих способностях Рорка, о его навороченной компьютерной лаборатории. Она могла бы попросить его поработать на себя, потратить время. Нет, это неправильно, нечестно. Нельзя начинать так поздно.
– Пожалуй, на сегодня пора сворачиваться. Результаты последнего теста проверим утром.
– Мне это подходит. Может, сначала устроим заплыв? Снимем напряжение.
– Да, это было бы здорово. – Ева направилась к лифту, но вдруг остановилась и прищурилась. – Это твой трюк, чтобы затащить меня в воду голышом?
– Вас любовь точно не ослепляет, лейтенант. Вы видите меня насквозь.
ГЛАВА 17
Снега в сочельник они так и не дождались, зато с новой силой забарабанил по окнам мерзкий ледяной дождь. Теперь, с отвращением подумала Ева, и мостовые, и тротуары покроются ледяной коркой. И это даст городским служащим, обязанным выйти на смену, лишний повод увильнуть от работы.
Был у нее соблазн к ним присоединиться. Она могла бы натянуть тренировочный костюм и работать дома, не соприкасаясь с ледяным катком, в который превратились улицы. Остаться в тепле и комфорте. Она стала готовиться к поездке на работу из чистого упрямства.
– У тебя здесь есть все, что нужно, – напомнил ей Рорк.
– Нет, не все. – Ева застегнула плечевую кобуру. – Здесь у меня нет Финн, например, здесь у меня нет Миры. А я собираюсь просить ее составить психологический портрет Заны и Бобби. Здесь у меня нет того, кому сегодня не повезет заступить на смену в лаборатории. И я хочу заехать в гостиницу и в больницу, провести вторичную проверку.
– Возможно, ты не в курсе. – Рорк вытянул свои длинные ноги, наслаждаясь второй чашкой кофе. – Есть такое замечательное изобретение человечества, как видеотелефон. А некоторые, – как, например, мы здесь, – располагают даже оборудованием для голографических конференций.
– Это не одно и то же. – Ева надела жакет поверх кобуры. – Ты сегодня будешь сидеть дома?
– А если бы я сказал, что да?
– Ты бы солгал. Ты тоже пойдешь на работу, как и я, будешь заканчивать предпраздничные приготовления лично. Ты, гнилой либерал, конечно, отпустишь свой персонал пораньше, но на работу ты пойдешь.
– Если ты останешься, я тоже останусь.
– Я поеду, и ты тоже поедешь. – Ева подошла к нему, обхватила его лицо ладонями и поцеловала. – Увидимся через несколько часов.
– Будь осторожна, хорошо? Дороги небезопасны.
– Как и накачанный дурью наркоман со свинцовой битой в руках, но я ведь справлялась?!
– Я так и думал, поэтому распорядился выделить тебе один из внедорожников. – Рорк поднял бровь, увидев, что она нахмурилась. – Я и сам на таком же поеду, так что тут тебе не о чем спорить.
– Ну и ладно. – Ева бросила взгляд на часы. – Раз уж у тебя приступ заботливости, может, проверишь, как там твой самолет, все ли в порядке с Пибоди?
– Я уже это сделал. Они в воздухе и уже вышли из зоны непогоды. Не забудь перчатки, – крикнул он ей вслед, когда она уже вышла за дверь.
– И нудит, и нудит, и нудит, – проворчала Ева себе под нос.
Но в душе она была ему благодарна и за перчатки, и за тонкую меховую подпушку, неизвестно откуда взявшуюся и пристегнутую изнутри к ее пальто. Интересно, как ему это удалось?
Небо плевалось холодными иголками, коловшими лицо. Ева торопливо забралась в мощную машину. Мотор уже работал, обогреватель был предусмотрительно включен. Ничего этот человек не упускает. Это даже пугало.
Даже в теплой мощной машине, дающей сцепление с дорогой не хуже, чем у танка, ей пришлось вести тяжелую борьбу за каждый дюйм дороги к полицейскому управлению. Если раньше Ева ругала людей, отлынивающих от работы ради продления праздников, называла их лентяями и лежебоками, то теперь она, проклиная все на свете, спрашивала себя, какого черта они не остались дома и почему разъезжают на машинах, неспособных удержаться на дороге.
Дважды она натыкалась на небольшие ДТП. Ей приходилось останавливаться и вылезать из машины, чтобы уточнить, имеются ли пострадавшие, прежде чем сообщить дорожной полиции.
Когда движение опять застопорилось, Ева с наслаждением представила себе, каково было бы просто проехаться по крышам машин, перегородивших ей дорогу. Она не сомневалась, что ее танк с этим справится.
Въехав наконец в гараж управления, Ева убедилась, что больше двадцати процентов ячеек на ее уровне пусты.
– Слейдер, разве ты не в кладбищенской смене?
– Да, лейтенант. Взял одного за пару часов до конца обхода. Сейчас отдыхает в «холодной». Убитый – его брат, приехал из провинции погостить на праздники. Найден у подножия лестницы со сломанной шеей. Парень в «холодной» имеет шикарную хату на Парк-авеню. Дуплекс. А братец его из провинции – неудачник, без постоянного местожительства, без средств к существованию.
– Ему помогли спуститься с лестницы скоростным способом?
– О да, – едко улыбнулся Слейдер. – Парень утверждает, что брат был под газом – ну, это мы проверим по токсикологии, – но у него и вправду была с собой пара доз. Подозреваемый утверждает, что был в постели, услышал шум падения и нашел брата у подножия лестницы. Но он, видимо, не учел, что мы заметим синяки на лице убитого, а может, надеялся, что мы их спишем как травмы, полученные при падении. Только мы посмотрели на дело иначе, раз уж у парня костяшки ободраны и губа разбита.
Ева молча слушала. Люди, подумала она, бывают невероятно глупы.
– Ты пытался его склонить к самообороне или несчастному случаю?
– Да, но он стоит на своем. Работает менеджером в рекламной компании. Думаю, не хочет, чтобы его имя засветилось в новостях. Мы его еще раз допросим, пусть сперва слегка попотеет. Дважды срывался и ударялся в слезы, но он держится за свою историю. Дело в том, лейтенант, что мы перерабатываем.
– Не слезай с него, закрой это дело. Я выбью разрешение на сверхурочные. Половина отдела где-то гуляет, черт бы их подрал. Я не брошу это дело. Он просил адвоката?
