Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Мельникова Ирина Александровна (книги бесплатно без .TXT) 📗

В ответ тот развел руками и тоже улыбнулся.

Сквозь крошечный тамбур Даша прошла в кабинет. Генерал разговаривал по мобильному телефону, но при ее появлении тотчас отключил его и приказал по внутренней связи сварить кофе для Дарьи Витальевны и для него тоже.

– Вы плохо выглядите, – сказал Полевой и подал ей руку, приглашая пройти к креслу. – Мне уже доложили о попытке нападения на вас в номере. Сейчас там работает оперативно-следственная группа. Надеюсь, вы простите, что мы не стали вас дожидаться и попросили администрацию гостиницы открыть дверь запасным ключом. Надо спешить, мы и так кое с чем опоздали. Но вам все равно придется проехать в гостиницу после нашего разговора.

Даша присела в кресло.

– Мне эта ночь стоила нескольких лет жизни. Вы уже в курсе, что я почти час беспрестанно звонила на 02 и не дозвонилась?

– Кое-кто за это поплатится, – сухо сказал генерал. – Вы должны знать: дежурная часть – наша вечная беда. С четырех до пяти утра обычно бывает мало звонков, у оперативного дежурного якобы заболела голова, и он устроил себе тихий час на рабочем месте. С сегодняшнего дня голова у него болеть перестанет. Я имею в виду на службе.

– Василий Иванович, – Даша взяла в руки чашку с кофе, которую поставил перед ней Веня, и сделала из нее быстрый глоток. – Я не могу понять, что происходит вокруг? Зачем им понадобилось убивать Гришу Олялю? Он был художником, правда, дружил с Павлом Аркадьевичем, и только. Ни в каких криминальных делах или коммерческих разборках он никогда не был замешан. Я знаю точно, Гриша – абсолютно безвредный человек.

– Дарья Витальевна, – Полевой мягко улыбнулся, – нельзя сбрасывать со счетов ни одной версии. Все они сейчас тщательно проверяются, но нет пока данных экспертизы...

– Вдруг это вовсе не Оляля погиб, а кто-то другой? – перебила его Даша. – Вдруг пожар только инсценировка, чтобы скрыть похищение Гриши?

– Зачем? – удивился генерал. – Кому это надо? Выведать его дальнейшие планы по поводу картин? Какие нарисует, какие после продаст? Согласитесь, ничего другого в голову не приходит.

– Но ведь его явно убили, конечно, если экспертиза подтвердит, что погиб действительно Гриша.

– И все-таки успокойтесь, Дарья Витальевна, – генерал взял ее за руку. – Не будем сбрасывать со счетов первоначальную версию гибели вашего друга от несчастного случая.

– Я уже говорила майору Негуляеву, что это самая бредовая из всех версий, которая могла прийти в голову...

– Спасибо... – скривился в скептической усмешке генерал, – вы это метко заметили. Мы уже двое суток, почитай, на военном положении, так что бред наше истинное состояние.

– Простите, – Даша покачала головой, – но я знаю, не мог Гриша варить кукнар. Он должен был приехать ко мне. Причем сам вызвался. Я просила его, потому что мне было тошно... Я не находила себе места... Боялась, наконец... И, как видите, мои подозрения оказались вполне обоснованными.

– Дарья Витальевна, все это эмоции, но есть еще факты. Показания соседа Оляли, который вместе с ним варил кукнар из соломки. Говорит, перевернули таз с варевом, который стоял на газовой плите. Бросились спасать, уронили бутылку ацетона...

– И что? Они уронили ее прямо на плиту? Или специально чиркали спичками рядом с лужей ацетона? Если они только готовили ширево, значит, были в своем уме. Почему ж тогда так по-дурацки себя вели? Нет, я не верю! Все это сказки! В семь часов вечера Гриша разговаривал со мной абсолютно нормальным голосом. И если бы он был в подпитии или принял дозу, я бы сразу догадалась. Я помню, как он говорил в подобных случаях.

– По вашим словам, он обещал приехать к вам, как только отправит картины? Он не говорил, кто должен заехать за полотнами и куда именно их отвезти?

– Нет, но я думала, что он работает с Михаилом Гусевым. Миша оформлял все необходимые документы для вывоза картин за рубеж и для продажи. Там есть определенные сложности и ограничения. Миша каким-то образом улаживал дела. По-моему, Гриша ни с кем, кроме него, не работал. Я очень удивилась, когда он сказал Негуляеву, что понятия не имеет, о каких картинах идет речь. Впрочем, я не в курсе их проблем. Думаю, Михаил сам расскажет вам о своем бизнесе, и гораздо подробнее.

– Да, следователь пригласил его на беседу. Теперь предположим, что некто появился у Оляли дома, чтобы взять у него картины, якобы на выставку. На самом деле, преследуя корыстные цели, гость или гости убивают Григория и, чтобы скрыть следы преступления, поджигают дом, предварительно его обчистив. Но для того, чтобы вывезти картины, нужна машина, а соседи видели только «Москвич» Оляли. Где-то около восьми часов вечера он уехал, а в десять или чуть позже вернулся домой на своей машине. Дом загорелся в пятом часу утра. Повторяю, до этого и после никто из рядом живущих людей посторонних машин возле его дома не заметил. Выходит, ваш друг на самом деле увез куда-то картины? Но куда? И кому? – Генерал встал и прошелся взад-вперед по кабинету. – Получается, появился кто-то третий, который предложил Григорию бoльшие деньги, чем Гусев?

Даша покачала головой.

– Гриша похвастался бы, а здесь разговор шел, как об обыденном деле. Никаких эмоций! А что касается машины, то картины могли увезти на Гришином «Москвиче», а после пригнать его обратно, чтобы создать видимость отъезда-приезда Оляли.

– Что ж, и это предположение не лишено логики. Постараемся все проверить, – согласился Полевой и снова с интересом посмотрел на Дашу. – Почему все-таки Оляля не рассказал вам, кому предназначались картины? Возможно, он готовил вам сюрприз?

– Возможно, но я знаю Гришу. Он сообщил бы о нем тотчас, не отходя от телефона. – Даша развела руками. – Теперь это из области догадок. И мы никогда не узнаем, почему Гриша не рассказал мне об этом, видно, выгодном предложении. Или его предупредили, чтобы не болтал? Но он не любил подобных вещей. Он не любил криминала.

– Да, задачка не для слабых умов. Похоже, надо браться за наркомана, – генерал улыбнулся. – Неужели картины Оляли столь дорого стоят, чтобы проводить такую многоплановую комбинацию с наркоманом, с поджогом?

– Да, говорят, что дорого. Но я не интересовалась их ценами. Об этом спросите у Гусева. Я подозреваю, что Миша хорошо попользовался Гришиной безалаберностью. Возможно, утаивал какие-то суммы от налоговой инспекции. Поймите, это не стукачество. Сейчас все так делают, иначе не выжить. Я о том, что реальных цен он все равно не назовет.

Генерал потер ладони и несколько мгновений не сводил с Даши задумчивого взгляда. Затем сказал:

– Допустим, что Оляля все-таки отвез картины неизвестному любителю живописи. Вполне возможно, тот его или надул в деньгах, или пообещал заплатить позже. По этой причине Оляля вернулся сильно расстроенным и не нашел ничего другого, как вспомнить о своих былых привычках, чтобы разогнать тоску. Тем более бывшие приятели всегда под рукой!

– Василий Иванович, вам бы детективы писать! – вздохнула Даша. – Только я повторяю, деньги никогда не были его целью. Если Гриша и запивал, то только по причине творческих неудач. Тем более Гриша знал, что должен приехать за мной. И если он обещал, то про свои тоски-печали и не вспомнил бы, скорее потом, дома, поплакался бы в жилетку. Хотя это тоже не в его правилах. Он над своими проколами злословил, но никогда не плакался. Он не любил, когда его жалели. Гриша был чистым и искренним человеком. И очень честным. Он всегда стоял за меня горой. С первого класса, с первого дня, как нас посадили за одну парту. Мы рядом десять лет просидели. Так кто его лучше знает, скажите?

Даша встала и подошла к генералу. Взяла его за руку и заглянула в глаза.

– Понимаете, это уже слишком для меня! Дмитрий Олегович, Павел, Гриша... Я не хочу думать, что провинилась перед всевышним. Кто я такая, чтобы из-за моих грехов лишать жизни трех самых близких и дорогих мне людей? Ладно, я понимаю, Арефьев... Возраст... Сердце... Но Паша, Гриша... Завтра девять дней со дня смерти Дмитрия Олеговича, и будут хоронить Пашу. Через несколько дней Гришу... У него никого нет, кроме меня. Я должна сделать все, чтобы его похоронили достойно. – Даша перекрестилась. – Правда, пока не увижу заключения экспертов, в Гришину смерть не поверю, иначе сойду с ума.