Влюбленные мошенники - Гэфни Патриция (книги хорошего качества TXT) 📗

– Надо подработать, – придирчиво заметила она. – А что в бутылке?

– Вода.

Генри пересек комнату и сел рядом с ней на диван.

– И немного золотых опилок, видишь? Он поднял бутылку к свету.

– Все в целом стоит не меньше пяти долларов.

– Вот как? И за сколько ты ее продаешь?

– Хотел толкнуть за пятьдесят. Видишь ли, вода концентрированная. К каждой бутылке прилагается инструкция. Клиент вливает одну столовую ложку в галлон [41] воды, замораживает воду небольшими кубиками и получает золотые слитки, которые стоят целое состояние.

Грейс не удержалась и захихикала. Генри обиженно выпятил грудь колесом.

– А в чем дело? Что не так?

– Это самая неудачная из всех твоих выдумок! Даже Рубен не удержался от смешка.

– А что будет, когда слитки растают?

– Вот то-то и оно! Это и есть самая блестящая часть плана! – вступился за свое детище Генри. – Вместе с бутылкой «Goldwasser» [42] мы продаем гарантийный сертификат, удостоверяющий, что Институт Цолленклеймера" нет, лучше Фонд Цолленклеймера (это звучит убедительнее), так вот, Фонд Цолленклеймера будет содержать все золотые слитки в замороженном состоянии ad infinitum [43]. Или до тех пор, пока не получит каких-либо иных распоряжений от покупателя. И вдобавок Фонд возьмет на себя обязательство производить любые трансфертные операции по указанию клиента без ущерба для целостности финансового инструмента, – А ну-ка повтори? – попросила Грейс. – Без ущерба…

– Для целостности финансового инструмента, До нее наконец дошло.

– Мы гарантируем, что слитки не растают?

– Вот именно.

Грейс больше не могла сдерживаться. Запрокинув голову, она разразилась звонким смехом. Секунду спустя Рубен согнулся пополам, отфыркиваясь и хлопая себя по коленке. Генри сверлил их негодующим взглядом, сколько мог, но в конце концов его тоже пробрало. Он стал смеяться вместе с ними, сперва нехотя, потом от души.

Для Грейс эти звуки были слаще музыки, у нее сердце запело при виде прежней веселости на лице Рубена. Все еще посмеиваясь, она сорвала с Генри парик и любовно взъерошила ему волосы. Он застенчиво усмехнулся и обнял ее.

– Вот негодница, – ласково шепнул он. Она с улыбкой обернулась к Рубену.

– Расскажи Рубену, как ты продавал фермерам поддельные коконы тутового шелкопряда по государственным субсидиям.

– Да, это была отличная афера. Два дня я выкапывал личинок, упаковывал их в картонки из-под яиц и наносил на них по трафарету американский флаг…

Он умолк, увидев, что обращается к пустому месту. Отжавшись на руках, Рубен поднялся с кресла и заковылял к выходу на веранду.

– Рубен? – тревожно окликнула его Грейс. – Тебе нехорошо? Что-то слу…

Не останавливаясь, он повернул голову и рявкнул:

– Мне надо подышать свежим воздухом! Его взгляд, полный ледяного презрения, приморозил ее к месту.

– А он, видать, с норовом, – растерянно промямлил Генри, когда Рубен скрылся из виду.

Грейс вскочила и, обронив что-то на ходу насчет обеда, выбежала из комнаты. Ей хотелось разрыдаться, но она не собиралась делать это на глазах у всех.

Прошло три дня. Грейс изо всех сил старалась не попадаться на глаза Рубену, но ей это не слишком хорошо удавалось. Избегать его в своем собственном доме – с таким же успехом можно было делать вид, что не замечаешь мухи, ползущей по носу. Им неизбежно приходилось сталкиваться, например, в столовой три раза в день, если только она не пропускала завтрак. Или на веранде, где она любила посидеть на солнышке в утренние часы, а он в это самое время делал свои упражнения.

На четвертый день, спрятавшись в затененной по утрам гостиной, Грейс увидела через раскрытые двери, как Рубен делает упражнения на залитой солнцем веранде. Правая нога по-прежнему плохо его слушалась, но дело с каждым днем все больше шло на лад. С упавшим сердцем она поняла, что, несмотря на все случившееся, ей до смерти хочется его видеть, говорить с ним и чтобы все было как прежде. И вообще, прятаться от него – это трусость. Кто знает, может быть, сегодня он опять будет с ней мил. А если нет… видит Бог, она заставит его об этом пожалеть! Поправив прическу, Грейс выплыла на крыльцо.

– О, – воскликнула она, притворяясь удивленной, – я не знала, что ты здесь. Не буду тебе мешать, продолжай.

На один чудесный момент привычная настороженность ему изменила, и он улыбнулся. Грейс радостно улыбнулась в ответ, но тут он, как видно, вспомнил, что ему положено быть скотиной, и вновь напялил привычную маску. Как будто увидел издалека старого друга, подошел поближе и понял, что обознался.

Грейс едва не расплакалась. Презирая себя за слабость, она прошла вдоль веранды и села на низенькую каменную стенку, служившую ограждением, причем выбрала место с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за Рубеном, в то же время делая вид, будто она смотрит куда-то в глубь сада. Он опять уставился на горшок розовой герани, стоявший на верхней ступеньке и являвшийся, по всей видимости, его «предметом» в этот день. Ай-Ю советовал во время занятий гимнастикой «тай-чи-чуан» сосредоточить ум на чем-то тихом и приятном на вид, чтобы не только мышцы, но и мозги могли обрести отдохновение.

Рубен закрыл глаза и медленно повернул туловище влево, согнув левую руку на поясе и одновременно выбросив вперед правую. Потом он проделал то же самое в правую сторону, поменяв руки, делая вдох на выпаде и выдох на возвращении в исходное положение. Кажется, это упражнение называлось «Пробить Руками Гору Гуа», а может быть, «Бессмертный Переворачивает Каменную Плиту», Грейс была не вполне уверена. На нем были вельветовые брюки и льняная рубашка, приобретенные ею во время поездки в Санта-Розу в конце недели, и ей приятно было отметить, как хорошо на нем сидят вещи, которые она выбрала для него. Но наибольшую радость ей доставляла возможность понаблюдать за ним открыто, а не украдкой. По крайней мере, пока у него самого глаза закрыты.

Он был высокий и сильный, хотя его нельзя было назвать «горой мускулов». Его сила была изящной, а не грубой. Новые вельветовые штаны так плотно облегали его бедра и длинные стройные ноги, что Грейс не могла от них глаз отвести, пока он медленно поворачивался и делал выпады, раскачивался и сгибался, стоя босиком на дощатом полу веранды. Белая рубашка выбилась из-за пояса, открывая тонкую талию и плоский живот. Грейс сосредоточенно разглядывала ровную линию пуговичек, уходящих вертикально вниз. Но вот он сделал поворот, и она принялась любоваться его широкими плечами и спиной, очертаниями ягодиц. Странная это штука, подумала она в сладострастном дурмане, однажды увидев мужчину обнаженным, дама могла бы уже удовлетворить свое любопытство и потерять интерес к его телу, но на самом деле все было как раз наоборот. А с другой стороны, можно ли назвать ее дамой?

Ход собственных мыслей показался ей унизительным.

– Что это, – спросила она, чтобы отвлечься, – «Схватить Птицу за Хвост»?

– Грейс, ты меня обижаешь. Это называется «Помаши Руками Облакам».

– Не останавливайся, – торопливо добавила она. – Извини, что я помешала.

– Ты не помешала, я уже закончил.

– Вот как.

Она ощутила разочарование. Ей хотелось посмотреть, как он будет делать упражнение под названием «Искусный Мастер Совершенствует Свое Ремесло». К тому же она испугалась, что он сейчас уйдет, но как раз в эту минуту на веранде появился Ай-Ю с подносом, на котором стояли одна чашка и маленький заварочный чайничек. Грейс отказалась, когда он, наливая в чашку дымящуюся жидкость, спросил, не хочет ли она тоже.

– Что это? – подозрительно косясь на чашку, спросил Рубен.

– Чай, хозяин.

Ай-Ю ко всем белым мужчинам обращался со словом «хозяин». Это было просто обращение, вроде «сэр», и в устах Ай-Ю оно могло звучать уважительно или неуважительно, в зависимости от того, какие чувства он испытывал к тому, с кем разговаривал..