Имя – Смерть - Малышева Анна Витальевна (читать книги полные .txt) 📗
– Что ты приуныла? – спросил он.
– Ничего. Жить хочется.
– Ты и живешь.
– Нет, – вздохнула девушка и положила вилку. – Это не жизнь.
– Тебе чего-то не хватает?
Она промолчала, только слегка пожала плечами, как бы говоря: «Глупый вопрос…» Иван не хотел продолжать этот разговор. Это ни к чему бы не привело.
Он встал, сунул свою грязную тарелку в раковину, натянул куртку:
– Мне надо идти.
– Ваня. – Она робко поднялась из-за стола. – Ты вернешься?
– Вернусь.
– Я тебе доставила столько неприятностей… – пробормотала она.
– Если смерть друга – это простая неприятность… – начал он, но она вдруг зажала ему рот сухой горячей ладонью:
– Не надо!
Он отвел ее руку, застегнул куртку:
– Муха, у нас с тобой могут быть какие угодно отношения. Но Серегу я тебе никогда не прощу. Ты это запомни.
– Я знаю – ты все равно меня не сдашь… – прошептала она.
Его рука сама поднялась. Он и не понял, как дал ей звонкую пощечину. Муха отшатнулась, прижалась к стене. Она даже не пыталась защищаться, и глаза у нее были не злые. Скорее растерянные или виноватые. Выглядела она жалко и напоминала какого-то редкостного зверька, загнанного в угол большой злой овчаркой.
– Я ухожу, – сказал он. – Когда вернусь, не знаю.
Запомни – я ненавижу, когда меня начинают допрашивать, куда я пошел и что буду делать. Ты меня хорошо поняла?
– Я поняла.
– Пока.
Он вышел, захватив с собой второй комплект ключей. Это он сделал машинально. Вышел из подъезда, отпер машину, начал прогревать мотор – ночью был легкий морозец. Сидя за рулем, включил печку и стал размышлять, что делать дальше. И прежде всего – как быть с деньгами? Шесть тысяч (если забыть о деньгах, которые он потратил) были все еще у него в кармане. Одиннадцать тысяч лежали в той квартире, где осталась Танька. Все это было глупо и очень неудобно. Ездить с деньгами и оружием, на которое даже нет разрешения, – ничего не может быть рискованней. Деньги надо было где-то спрятать. Где? Серега их прятал у бабки. Иван не мог придумать ничего лучше, чем отдать их матери на временное сохранение. Мать, конечно, не удержится и обязательно проверит, что именно ей отдал сын. Увидит такую сумму… Начнет мучиться, страдать, подозревать его…
«Ну и пусть!» – сказал он себе. Другого тайника у него не было. Пока не найдет чего-то более удобного – мать лучше всех сохранит деньги, Иван поехал к Таньке.
Он ждал неприятной встречи. Танька сразу все поймет, едва взглянув на его лицо. Объяснять что-то не хотелось, а в очередной раз ругаться было просто противно. Но ему крупно повезло – девушки не было дома.
«Ушла в училище, – понял он, увидев, что все ее вещи целы. – Значит, она меня еще ждет. Дурочка!» Он забрал деньги, пересчитал их. Все было цело. Постоял в комнате, раздумывая – не написать ли записку? Хотя бы из вежливости, чтобы потом легче было вернуться… Но что-то ему говорило – сюда он уже не вернется никогда.
Потом он поехал к матери. И тут ему относительно повезло – ее не было дома. Относительно – потому, что он хотел ее увидеть. В прихожей Иван увидел свою сумку. Ту самую, с которой приехал из Эмиратов. Как давно это было! Он заглянул туда, ощутил непривычный запах свежего белья. Иван по очереди доставал свои вещи – рубашки, майки, белье, нюхал их, рассматривал. Мать все до последней тряпки перестирала, перегладила, починила, пришила пуговицы… И уложила обратно в его сумку аккуратными стопочками. Значит, не рассчитывала, что сын когда-то будет жить у нее. Она заранее знала, что он уйдет…
Иван присел к столу, нашел листок бумаги, ручку, начал старательно выводить буквы: «Ма, я зашел утром, тебя не было…» Писание давалось ему с трудом – как-то отвык от этого дела. «Ты за меня не переживай. У меня все нормально. Я сейчас не буду жить на той квартире. Там пока Танька. Ты ей не звони, не надо. Я поживу у друга. С Танькой у нас все почему-то разладилось».
Писать было тяжело. Слова ему не давались. Иван закурил, поискал взглядом пепельницу. Не нашел, принес с кухни блюдечко, опять уселся за стол и продолжал писать: «Я тут оставлю тебе сверток. Это не мое, а моего друга, к которому я иду жить. Он просил подержать его, временно. У него сейчас ремонт, он боится, что пропадет, там не дом, а проходной двор. Я буду ему помогать. Ма, в свертке – деньги. Это его деньги».
Он почти не рассчитывал, что хитрость удастся – мать все равно начнет переживать, волноваться – как же, ведь деньги, получается, чужие? Но он не хотел, чтобы она знала правду.
«Жалко, что я не могу тебя дождаться, Я соскучился. Видел свои вещи, спасибо большое. Я работаю, здоров, у меня все нормально. Как-нибудь зайду». И подписался: «Твой сын».
В сверток с одиннадцатью тысячами он доложил еще две – из своего нового запаса. Потом подумал и доложил еще пятьсот долларов – чтобы не было ровно тринадцать. Иван в таких делах иногда становился суеверен. При себе у него осталось немногим более двух тысяч – он все-таки изрядно потратился в последние дни. С этими деньгами он и поехал осуществлять свое последнее задание.
В это время дня его клиента можно было застать только дома – а он жил в подмосковном дачном поселке, в огромном особняке. В офис добирался на машине. За рулем сидел сам. Это Иван уяснил из записок, сделанных женой коммерсанта, а кое-что ему еще раньше рассказывал Сергей, когда начинал раскручивать это дело. В Подмосковье ехать было уже поздно – клиент давно уехал на работу.
Иван отправился посмотреть на офис. Здание его не впечатлило – так себе, не слишком шикарно.
В этом же здании находилось множество других фирм, судя по табличкам, прибитым к парадной двери. Иван не стал мелькать на глазах у охранников. Подъехал, посидел в машине, выкурил сигаретку и пропал. Среди прочих сведений жена указала ему адрес любовницы, из-за которой должна была рухнуть ее семейная жизнь. Иван съездил и по этому адресу, осмотрел местность и остался доволен.
Рядом автострада, много переулков, есть где поставить машину, есть куда удирать.
Он наметил довольно простой план – оставить машину в переулке, естественно, не в том, где жила любовница клиента, а рядом. Дождаться, когда клиент выставится в качестве хорошей мишени. Выстрелив, уйти пешком через проходной подъезд – такой обнаружился прямо напротив дома, где жила любовница. Иван проверил – из окна второго этажа, на лестничной площадке, прекрасно просматривался весь двор. Он поднялся также на чердак, чтобы проверить – нельзя ли уйти оттуда. Чердак был заперт на большой висячий замок, совершенно ржавый. Иван не стал с ним возиться, к тому же он был не уверен, сможет ли пробраться по чердаку к другому подъезду. Не стоит ничего усложнять – так всегда говорил Серега. Теперь надо было только дождаться, когда клиент появится возле дома своей любовницы. Один ли он будет или приедет с ней – значения не имело. Те, кто находится рядом с жертвой, никогда не бросаются преследовать убийцу.
Это он знал по опыту. Ни разу ни один спутник убитого – ни мужчина, ни женщина – не вели себя толково, не пытались задержать убийц. Начинался крик, и это в лучшем случае. А чаще всего реакция была тупая – те просто смотрели сперва на труп, потом по сторонам и убегали куда глаза глядят.
Иван еще раз проехался по окрестным переулкам, внимательно изучил местность и присмотрел себе подходящую парковку – немного поодаль, за поворотом, возле трансформаторной будки. Судя по всему, тут никогда не бывало много проходящего или проезжающего народу – место довольно глухое, ни одного магазина или киоска поблизости нет.
Иван еще раз изучил фотографию клиента и порвал ее. Разорвал он и записи, которые сделала жена клиента. Теперь все это было лишним. Он запомнил эти сведения наизусть. Обрывки он спустил в унитаз в туалете при каком-то кафе, куда заехал поесть.
Потом заправился бензином. Самое муторное во всем этом было ожидание. Из записей жены клиента он знал, что чаще всего после работы ее муж отправляется к любовнице. После – одно из двух – либо он с этой девицей катит в гости или в какой-нибудь клуб развлекаться, либо возвращается домой. Один и всегда очень поздно. Возможно, все это она желала ему рассказать устно, с подробностями. Но он предпочитал не знать подробностей. Бог с ними, с такими подробностями! Еще не уснешь потом, а если уснешь, так жертва, чего доброго, приснится…
