Тайна - Адлер Элизабет (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Малуйя была свидетелем ежедневных жестоких шуток Джека. Она подслушала, как он говорил мне. что отец ненавидит меня и никому нет дела, жив я или уже умер. Джек сказал, что я чужак, это-его территория, и что я-вечный должник его отца и пользуюсь вещами, которые мне не принадлежат. «Даже пища, которую ты ешь, принадлежит мне. Обезьяна», -шипел он, а Малуйя в это время сочувственно смотрела на меня, не смея сказать ни слова.
Но поздней ночью, услышав мои горькие рыдания, она пришла ко мне, села на край кровати и. обняв, прижала к себе.
— Бедный Джонни, -шептала она с певучим акцентом.-Бедный, бедный малютка Джонни. Это все неправда. Знай, что я беспокоюсь о тебе. И Нэнни Бил все время думает о тебе. Смотри-ка, и Фидо тоже заботится о тебе. — Она дала мне в руки игрушку и, закутав меня в простыню, прижалась к моему уху и прошептала:-Не бойся, Джонни, я никому не позволю обижать тебя.
Малуйя взяла меня под свое крылышко, пригрела, как раненого воробышка. Но, увы, ей тоже за это досталось. Я подслушал, как она говорила отцу, что Джек третирует меня и вовлекает в опасные игры, где я неизменно оказываюсь побитым и израненным.
— Джонни ведь совсем ребенок, -говорила она. Я подглядел в щелку и увидел, как Арчер грубо толкнул ее. Он не хотел ни слова слышать о том, что Джек плохой, и она поняла, что его вовсе не заботит, что Джек третирует меня.
Джек имел свободу издеваться надо мной, зная, что я никак не отвечу на это. И бедный, маленький ребенок, которым я был, не мог противостоять ему. «Будь храбрым», — сказала мне Нэнни Бил, и я действительно хотел стать храбрым.
Джек заставлял меня взбираться на сорокафутовую кокосовую пальму, не объяснял, как это нужно делать, и хохотал, когда я в кровь обдирал кожу на пуках и пятках, съезжая с той высоты, которой достиг. Он заставлял меня прыгать с высоких каменистых утесов, что не составляло труда сделать девятилетнему, но было невозможно для такого крохи, как я. Когда я срывался с высоты, закрыв глаза, меня сопровождал его издевательский смех. Он смеялся еще больше, когда я лежал в постели, мучаясь от боли, которую причиняли жестокие ушибы и раны.
Однажды утром я проснулся с обычным чувством тоски, готовя себя к его новым проделкам. Я потянулся, как всегда, за моим другом Фидо. Посмотрел под простыней. Слез и заглянул под кровать.
Я услышал, как Джек смеется, стоя на веранде, и понял, что он украл мою собаку. Страх сменился яростью, когда я выбежал в ночной рубашке к нему. Он сидел на перилах веранды, подбрасывая Фидо в воздух и ловя его небрежно то за ухо, то за ногу, и насмешливо улыбался мне.
— Хочешь, чтобы я отдаЛ его?-спросил он.-Ну, иди возьми.
Я рванулся к нему, но он перелез через перила и пошел, спокойно удаляясь от меня. Я перелез вслед за ним, но он побежал.
— Если поймаешь меня. Обезьяна, получишь его назад, -кричал он, болтая Фидо в воздухе.
Я бросился за ним, слишком взволнованный, чтобы думать о безопасности, и преследовал его, продираясь сквозь кусты, по острым камням. Собака была единственной моей вещью. Для меня она символизировала мою прежнюю жизнь на вилле «Мимоза», Нэнни Бил и мою сладкую ежедневную скуку. Фидо был моим уже тогда, когда я еще не знал о страхе и зле, которыми полон мир. Прежде, чем я понял, что нужно быть «храбрым». И я любил Фидо безмерно.
Когда я наконец догнал Джека, он стоял на камнях у обрыва, все еще держа Фидо за голову.
— Ты ничтожество. Обезьяна, -торжествующе сообщил он.-Тебе никогда не купят настоящую собаку, потому что ты слишком глуп. чтобы знать как ухаживать за ней. Поэтому Нэнни всучила своему чертову мальчишке-коротышке-описаны-штанишки игрушечного пса, набитого опилками. А ты так глуп, что держишь его за настоящего.
Я рванулся к нему, но он оттолкнул меня, поймав за грудки и швырнув на камни, об которые я разбил голову. Вне себя от боли и злости я вскочил на ноги и бросился к нему опять, чтобы попытаться отнять собаку.
Он легко перепрыгнул на другой камень. Его голубые глаза насмешливо смерили меня, и он поднял Фидо над водой.
— Ну-ка, посмотрим, какой ты у нас храбрый, Обезьяна, -закричал он, смеясь.-Если ты так любишь своего пса с опилками, достань его.
И он бросил Фидо в океан.
А я, бедняга, прыгнул за ним.
Джек знал, что я не умею плавать и Фидо мне не достать. Через несколько минут он выловил меня, захлебывающегося, из воды, когда я уже порядочно ее, наглотался. Просто мой сильный и жестокий брат очень хорошо помнил, что нельзя давать мне умереть раньше времени.
Он знал, что нужно подождать еще тринадцать лет, когда он и его отец смогут наложить лапы на мое наследство. Эти тринадцать лет были еще впереди, и они представлялись мне как один сплошной кошмарный сон.
Вдруг пришло неожиданное избавление. Арчер решил, что Джеку нужно вернуться в школу.
— Чтобы управлять ранчо Канои, нужно знать больше, чем просто уметь скакать на лошади, -сердито говорил он поникшему Джеку.-Мы держим слуг, чтобы они умели это делать. Как ты, черт побери, собираешься управлять хозяйством, когда меня не станет? Ты закончишь школу и колледж, тогда я смогу доверить все тебе.
А когда Джек упрямо стал возражать, отец усмехнулся:
— Ты сделаешь, как я приказываю, сын, или я отдам ранчо Обезьяне.
После этого протесты утихли. Джек знал. что его отец способен на все, особенно если выпьет, и понимал, что нужно действительно учиться управлять ранчо. Я знаю, что он хотел получить его всеми фибрами души. Я бы сказал «всем сердцем», но у Джека не было сердца. Он уехал в школу в Гонолулу, а я остался с Малуйей и слугами.
Мне было уже почти шесть лет, но я все еще был ребенком, когда Малуйя привела меня к Кахану, молодому гавайцу, конюху на ранчо. Он также ухаживал за породистыми псами, специально содержавшимися на острове.
Кахану было около тридцати. Он был мускулист, широкоскул, с блестящей темной кожей, шапкой густых черных волос и узкими глазами. Малуйя сказала, что он-самый красивый мужчина, которого она встречала. Она никому не доверяла, а мне раскрыла свой секрет: она была влюблена в Кахану, но боялась гнева Арчера. Я тоже его боялся, но теперь понял, что она боится его потому, что была его наложницей, его собственностью. Малуйя умоляла Кахану помочь мне. — Сделай, чтобы Джонни был сильным, как ты, — просила она. — Научи его всему, что ты знаешь, потому что он может умереть.
Она грустно посмотрела на меня, видя во мне такого же, как она, страдальца.
Кахану усадил меня на пони без седла. Я сползал набок и не знал, что делать. «Сиди прямо, -учил он, — сожми колени». Я качался взад и вперед, пока пони медленно шел по берегу. Но вскоре я перестал бояться и начал оглядываться вокруг. Сидя прямо, я помахал Кахану и Малуйе, и они засмеялись и тоже помахали мне. И впервые я почувствовал счастье.
Кахану помогал мне учиться скакать по площадке, и каждое утро, как только солнце поднимало меня, я бежал туда. Я без устали трудился, подражая ему, ухаживая за лошадьми, чистя стойла, подметая загон. Я обожал моего нового друга и, затаив дыхание, смотрел, как он чистит кольт.
Я всюду ходил за ним по пятам. Он позволял мне есть со слугами, сидя на земле, пальцами отправляя в рот сладкие картофелины и бананы. А совсем поздно вечером, я, усталый, засыпал на сеновале в моем тайничке.
Шли месяцы, а Джек не возвращался. Малуйя рассказала, что Арчер отправил его в школу в Америку. Он отставал в учебе, и ему не позволяли приехать на остров, пока он не исправится. Я обрадовался, когда она сказала мне это, и стал приплясывать на полу комнаты от восторга. Я все рассказал Кахану.
— Тогда нечего тратить время, Джонни, -сказал он.-Не думай, что ты все время будешь разъезжать на лошадях и маленьком пони по острову. Нет, сэр, я научу тебя, как быть мужчиной. Когда этот мерзавец Джек вернется домой, ты сможешь дать ему отпор. И победишь его.
Итак, я начал свои занятия бодибилдингом и физкультурой. Кахану учил меня лазить по деревьям, вырезать по дереву, плавать на каноэ, ловить рыбу. Повар-китаец учил меня хитростям кулинарии, а Малуйя учила меня плавать. И ныряя нагишом вместе с ней в кристальную зеленую воду, когда вокруг нас порхали серебряные рыбки, я снова был счастлив.
