Все краски ночи - Царькова Яна Евгеньевна (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Где, черт возьми, они могли быть? Оставался только чердак. Он надеялся, что они не пошли туда, потому что там было опаснее всего, но некоторые люди, сталкиваясь с опасностью, инстинктивно пытаются забраться как можно выше. Келвин задрал голову, изучая потолок. Да, как раз у него над головой между двумя спальнями была площадка, откуда стремянка вела на чердак.
– Джина? – крикнул он в темноту. – Ангелина? Вы там, наверху? Это Келвин.
Тишину прорезал тонкий детский голосок:
– Папочка?
Келвин почувствовал облегчение. По крайней мере, Ангелина была жива. Он прочистил горло.
– Нет, сладкая моя, это не папочка. Это Келвин. Твоя мама там, наверху?
– Угу, – сказала она, потом послышался звук, словно кто-то полз по полу, потом ее маленькое заплаканное личико выглянуло из люка. – Но маме больно, и мне страшно.
Ах, дерьмо. Келвин начал подниматься наверх, почти уверенный в том, что увидит Ангелину, лежащую в луже крови. Если ее подстрелили, то случилось это именно тогда, когда она поднялась на чердак, потому что никакой крови внизу он не заметил.
Ангелина отползла от люка, освобождая ему проход. На девочке была пижама, но ноги были босыми, что встревожило Келвина. Увидев кучу старой одежды рядом с пустой картонной коробкой, он вздохнул с облегчением. Девочка не мерзла.
Обустройство чердака не успели закончить. Деревянный настил был уложен на лаги примерно наполовину, на другой половине Марио успел установить опоры из бруса и набивку для теплоизоляции. Там, где успели уложить полы, было свалена всякое барахло: ящик с елочными игрушками, детская колыбелька, коробки со всяким хламом. Согнувшись, Келвин пробирался между сваленными коробками к тому месту, где, прислонившись спиной к старому комоду, сидела Джина. Ангелина пробралась к матери, села рядом, прижалась к ней. Джина обняла дочь за плечи, прижала к себе.
Джина была бледной как смерть, но когда Келвин, добравшись до нее, стал искать глазами кровь на одежде, то ничего не обнаружил. На чердаке было темно: свет пробивался сюда через щели в потолке и вентиляционные отверстия, и в этом свете рассмотреть что-то было сложно. Келвин прощупал пульс у нее на запястье: он был слишком быстрый, но отчетливый, болевого шока у нее не было.
– Куда вас ранило?
– Лодыжка, – еле слышно проговорила она. – Я потянула связку. – Она судорожно вздохнула. – Марио…
Келвин едва заметно покачал головой, и она переменилась в лице, поняв, что случилось худшее.
– Он… он велел нам спрятаться здесь, пока он пойдет и выяснит, что происходит. Я ждала его всю ночь, думала, что он придет нас забрать, но…
– Какая лодыжка? – перебил Келвин ее. У нее впереди вся жизнь, чтобы скорбеть о муже, но у него было много дел, а времени совсем мало.
Джина замялась, глаза ее наполнились слезами, затем она указала на правую лодыжку. Келвин быстро задрал правую штанину ее джинсов, чтобы посмотреть, насколько плохо обстояли дела. Плохо. Лодыжка так опухла, что носок едва не порвался, обтянув распухшую ногу, а над тканью темнел кровоподтек. Джина еще не успела приготовиться ко сну, когда началась стрельба, поэтому на ней были джинсы и кроссовки, и из-за холода она не стала снимать обувь. Это хорошо, потому что если бы она ее сняла, то сейчас не смогла бы надеть. И это сильно задержало бы.
– Было холодно, – сказала Ангелина. Ее большие темные глаза смотрели серьезно и грустно, голову она прислонила к материнскому плечу. – И темно. У мамы был фонарь, но он выключился.
– Нам хватило заряда батарейки на то, чтобы найти эту коробку со старой одеждой, которая согревала нас ночью, – судорожно вздохнув, сказала Джина. Ей стоило огромных усилий не разрыдаться прямо тут, на глазах у дочери.
Келвин лишился дара речи. Она включила фонарь и оставила его гореть? Ей чертовски повезло, что они с дочерью остались в живых, потому что если сюда проникал солнечный свет, то точно так же свет проникал отсюда наружу. Тот факт, что чердак не был насквозь пробит пулями, подтвердил предположение Келвина о том, что стрелки ночью использовали тепловизоры, а не приборы ночного видения, которые многократно усилили бы свет, струящийся из этих щелей. Этот чердак стал бы для них чем-то вроде неоновой рекламы с призывом «Стреляй сюда!».
Они все сделали не так, но каким-то чудом остались в живых. Человеческий фактор. Иногда он срабатывает как надо.
– Мы все собираемся в доме Ричардсонов, – сказал Келвин. – Их подвал абсолютно надежен. Там слишком мало места, но пока и он сгодится. А там мы с Кридом что-нибудь придумаем.
– Придумаем? Вызывайте полицию!
– Телефоны отключены. И электричества тоже нет. Мы в полной изоляции от внешнего мира.
Келвин между тем озирался, искал глазами среди чердачного хлама что-то такое, из чего можно соорудить костыль.
– Ладно. Нам надо убираться с этого чердака, тут нет никакой защиты. Ангелина должна одеться потеплее и надеть обувь…
– Я не могу ходить, – сказала Джина. – Я пыталась.
– У вас есть эластичный бинт? Я мог бы перевязать вам лодыжку. Я найду что-нибудь вроде костыля, но вам придется идти. У вас нет выбора. Будет очень больно, но вы должны это сделать. – Он смотрел Джине прямо в глаза, без слов сообщая ей, насколько серьезна ситуация.
– Эластичный бинт? Ах да… Кажется, он в ванной.
– Я принесу.
Через пару секунд он уже спускался вниз. В ванной он один за другим открыл все ящики, пока не наткнулся на свернутый в бухту эластичный бинт. Там же Келвин обнаружил аптечку, прихватил упаковку аспирина и положил ее в карман, после чего вернулся на чердак.
– Примите пару таблеток, – сказал он, протягивая ей пластиковую банку. – Воды нет, так что разжуйте и проглотите, если не можете проглотить целиком.
Джина послушно разжевала таблетки, а Келвин тем временем быстро и умело перебинтовал ей лодыжку.
– Вот мой план: вначале я беру Ангелину, отвожу ее на кухню, чтобы она переоделась…
– Почему на кухню?
– Там безопаснее. Просто слушайте, что я говорю, не задавайте вопросов, потому что у меня нет времени все объяснять. Я вернусь и заберу вас. Как только вы будете в более безопасном месте, я поищу что-нибудь, что можно использовать как костыль.
– У Марио есть отцовская трость. – Губы у нее дрогнули при упоминании мужа, но она взяла себя в руки и продолжила: – В шкафу в гостиной.
– Ладно, годится. – Это, конечно, хуже, чем костыль, но лучше, чем ничего, да и времени на то, чтобы мастерить костыль из подручных материалов, у него не было. Келвин взял Ангелину за руку.
– Давай, сверчок, спускаться вниз.
– Сверчок? – Ангелина захихикала. Келвину удалось ее отвлечь. – Мама, он назвал меня сверчком.
– Я слышала, моя сладкая. – Джина погладила дочь по голове. – Иди с Келвином и делай, что он говорит, переоденься на кухне, а он поможет мне спуститься с чердака. Договорились?
– Договорились.
Келвин пошел первым, чтобы девочка не боялась упасть с шатких ступенек. Заметив, что окна гостиной разбиты, Ангелина сердито сказала:
– Только посмотри!
Ангелина хотела было зайти в гостиную, но Келвин остановил ее. Ему меньше всего хотелось, чтобы, выглянув из окна, она увидела мертвое тело отца, и ходить по стеклу босиком он тоже не мог ей позволить.
– Тебе туда нельзя, – терпеливо объяснил он, направляя ее к спальне. – Осколки стекла поранили бы тебе ноги, даже если бы на них были туфельки.
– Стекло может прорезать туфли?
– Насквозь. Это особое стекло.
– Bay! – восхитилась она и с уважением посмотрела на стекло, о котором шла речь.
Келвин нашел джинсы, свитер, маленькие кроссовки с розовыми шнурками, носки в цветочек и розовую куртку с капюшоном.
– Сама сможешь одеться? – спросил он, отведя ее на кухню.
Ангелина растерянно кивнула.
– Я одеваюсь у себя в спальне, а не на кухне.
– На этот раз мама хочет, чтобы ты переоделась на кухне, – ответил он. – Она тебе об этом говорила, помнишь?
