Никогда не бывшая твоей - Шилова Юлия Витальевна (библиотека книг .TXT) 📗
Мне показалось, что от всего услышанного я просто сойду с ума. Я собрала последние силы и со слезами на глазах произнесла:
– Яков, я уже наблюдаюсь у врача, и я ей доверяю. Я отношусь к своей беременности очень даже серьезно. Понимаешь, в наших с тобой отношениях есть доля несправедливости.
– Какая еще доля несправедливости? – заинтересовался Яков.
– Ты полностью взял все в свои руки. Так нельзя. Оставь что-то мне. Должно быть что-то сугубо женское, а что-то – мужское. Позволь, чтобы моя беременность стала моей заботой. А ты занимайся, например, нашим материальным благополучием. Тебе же это нравится, так не отвлекайся на то, чем я могу заняться сама.
Яков настороженно свел брови на переносице.
– Другая на твоем месте просто была бы счастлива, что ей уделяют столько внимания и так относятся к будущему ребенку. Да и вообще, как ты можешь так рассуждать? Это мой ребенок! О каком женском и мужском ты говоришь, если это наш ребенок, а не какого-нибудь дяди Вани?! Я одинаково переживаю как за твое здоровье, так и за здоровье своего наследника! – взорвался Яков. – Я и при родах присутствовать буду, я хочу первым, раньше, чем врачи, взять своего богатыря на руки и приложить к твоей груди.
– Ты хочешь присутствовать при родах? – Я ощутила, что мне катастрофически не хватает воздуха.
– Хочу.
– Но ведь это страшно, это некрасиво, это ужасно… У многих мужчин, после того как они увидят роды жены, появляется комплекс, они начинают брезговать своими женами, перестают жить с ними половой жизнью.
– Дорогая, не переживай, тебе это не грозит.
– Почему?
– Потому, что я – не многие. Я особенный и ты должна это понять. Если бы я был как все, мы бы и жили как все, а не в этом особняке и не на том материальном уровне, который имеем. И вообще, я не желаю больше объяснять, как мне дорог наш будущий ребенок и что он значит в моей жизни.
Яков посмотрел на часы и начал меня торопить.
– Вставай, ну что ты лежишь? Я же говорил, нам нельзя опаздывать.
Рушилась моя последняя надежда. Рушилась под властным напором Якова.
Я встала с кровати, поправила бесформенную ночную рубашку, которую посоветовала купить Галина, и посмотрела на мужа затравленным, глубоко несчастным взглядом:
– Яков, почему я должна наблюдаться у того же врача, что и Зоя?
– А что тебя смущает?
– Не надо ставить ее мне в пример. Зоя – это Зоя, а я – это я. Мы разные. Создается впечатление, что тебе совершенно все равно, кто твоя жена, я или Зоя. Главное, что у тебя есть жена, и ты при женщине…
Мои слова произвели на Якова не самое лучшее впечатление. Он просто побагровел от злости. Его голос не предвещал ничего хорошего.
– Во-первых, не пойму, что ты имеешь против Зои?! Я имею полное право ставить ее тебе в пример, потому что я очень хорошо к ней относился. Во-вторых, я никогда не относился к тому типу мужчин, которые устраиваются при женщине… Это женщины живут и устраиваются при мне, а не я при них!
Яков взглянул на меня так, что я принялась быстро одеваться и, стараясь исправить критическую ситуацию, извиняющимся тоном заговорила:
– Сама не знаю, что с мной. Просто с самого утра я плохо себя чувствую. Тошнит, кружится голова. Короче, все паршиво. Я почему-то приревновала тебя к Зое. – Я врала напропалую.
– Если ты приревновала меня к Зое, то ты полная дура! Нельзя ревновать к мертвым. Это большой грех.
– Просто сказывается скверное самочувствие… Говорят же, что у беременных нарушается психика. Вот она у меня и нарушилась. Может отложим поездку и поедем в другой раз?
– Врач нас ждет ровно в половине десятого. Мы потеряли время и остались без завтрака. Я прощаю тебя только потому, что ты беременна и тебе нельзя волноваться. А впредь прошу мне не перечить. Я люблю покорных женщин и никогда не скрывал и не буду скрывать этого.
– Извини. – Я подошла к Якову и поцеловала его в щеку. – Извини. Я буду покорной. Вот увидишь… Я буду очень покорной. Это просто беременность. Проклятая беременность.
– Не говори так! Беременность должна быть желанной.
– Ты прав. Беременность должна быть желанной…
– Я жду тебя в машине. Перекусим после осмотра в ресторане, он там недалеко и славится хорошей домашней кухней.
Яков вышел из спальни, а я, взглянув в зеркало на свое бледно-зеленое лицо, бросилась к шкатулке, в которой хранила наличность, выданную мужем на мои собственные нужды. В шкатулке было около двух тысяч долларов. Я положила купюры в сумочку, вновь посмотрела на свое отражение в зеркале и пожелала себе ни пуха ни пера. Внизу я столкнулась с Верой Анисимовной, которая, увидев меня, вздрогнула и развела руками.
– Ой, Анжелочка, что это с вами? Почему вы так выглядите?
– Я плохо себя чувствую…
– Вы прямо зеленая вся. И даже сегодня не завтракали. Все бегом, бегом…
– Яков везет меня в больницу.
– Да на вас же лица нет! Надо бы врача на дом вызвать.
Я с трудом сдержала слезы и произнесла с надрывом в голосе:
– Вы же лучше меня знаете Якова Владимировича, он делает только то, что хочет. Никогда не считается с мнением близких. Для него есть только одно мнение – его собственное.
Подходя к машине, я постаралась улыбнуться и сдержать слезы. Получилось и то, и другое. Яков нежно поцеловал меня в щеку. Как только мы отъехали от дома, в моей сумочке зазвонил мобильный телефон. Это была самая последняя модель, любезно подаренная моим мужем. На дисплее высветился номер Галины.
– Кто это? – властно поинтересовался Яков.
– Сестра.
– Ну так ответь!
– Да, конечно.
– Анжел, здорово, ты одна? – услышала я взволнованный голос Галины.
– Нет. Я еду с Яковом. У тебя что-то случилось?
– Нет. Просто я хотела, чтобы ты мне перезвонила, как только останешься одна. Если не секрет, куда едет ваше семейство?
– К гинекологу.
– Куда?! – В трубке послышался какой-то грохот Мне показалось, что Галина просто упала со стула.
– Яков нашел мне очень хорошего гинеколога. – Каждое слово давалось мне с огромным трудом. Больше всего на свете я боялась не выдержать и разрыдаться. – Ты даже не представляешь, как мне повезло с мужем. Он у меня очень заботливый. Хочет даже присутствовать при родах…
В трубке повисло молчание, а потом голос Галины стал еще более взволнованным, чем раньше.
– Анжела, я тебя поняла. Я прекрасно тебя поняла. Только не вздумай сдаваться. Помни, у каждого человека есть своя цена. Дай врачу денег. Любым способом дай врачу денег.
– Да, это очень хороший врач, – как ни в чем не бывало продолжала я. – Это закрытая клиника для особо важных персон. Туда простой смертный не попадет.
– Анжела, я тебя поняла, – правильно истолковала мои слова Галина. – А ты и не простая смертная, если такого мужика отхватила. Я поняла, что Яков платит врачу большие деньги, но ты дай еще больше. Только не сдавайся. Купи сегодняшнее молчание, а что будем делать дальше, решим потом. Не сдавайся при любых обстоятельствах, иначе – беда.
Тщеславный Яков был доволен моими комплиментами в его адрес. Он посмотрел на меня взглядом, полным бесконечной любви и заботы и промурлыкал:
– Спроси, как там поживает машина? Хорошо ездит?
– Галина, Яков спрашивает, как там твоя машина? Не ломается? Ты довольна?
– Передай, что все о’кей. Было бы замечательно, если бы твой бесценный Яков, дай бог ему, конечно, здоровья, мне еще квартиру подогнал, а то в коммуналке жить надоело.
– Об этом ты ему сама, пожалуйста, скажи.
– Скажу как-нибудь. Ладно, Анжелка, я в тебя верю. Если ты смогла такого мужика отхватить, то умудрись его удержать. И запомни, ни при каких обстоятельствах не сдавайся. Ни при каких…
Закончив разговор, я вдруг почувствовала, что Галинины слова прибавили мне уверенности, которой так не хватало в эти минуты. Сказать Якову, что Галина просит купить ей квартиру, я не решилась, но все ее похвалы передала.
Медленно, заостряя внимание на каждом слове произнесла:
