Вино фей (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Это то, о чём я вам говорила, — уверенно сказала Черити. — Подтолкни Филипа — да, он может убить. Я даже уверена, что если его спровоцировать — потом не остановишь. Его спасают крепкие нервы и вялость натуры. Он силён и бездеятелен. Но тут действует совсем другой человек. Я же говорила вам, суть в том, что Вирджинию не хотели убивать. У этого человека в распоряжении было несколько часов, он успел оглушить кузину, донести до склепа, спрятать тело, запереть усыпальницу и спокойно уйти. Что ему помешало придушить её или утопить в ручье? Кузен сказал — страх виселицы. Но это неправда.
— Почему? — Флинн, доев пудинг, внимательно смотрел на неё.
— Потому что никакая это не месть, — уверенно сказала Черити. — Это не Филип, это другой человек. Умный, практичный, аморальный, расчётливый, со стеклянными глазами, — она вдруг замерла с чашкой чая в руке.
— Вы кого-то вспомнили, мисс Тэннант-Росс? — с любопытством спросила леди Хэрриет.
Черити опустила чашку на блюдце.
— Я просто подумала, что знаю слишком много таких людей. Пастор Энджел как-то сказал, что в Солсбери десять тысяч жителей, но не больше трёх десятков душ.
Черити заметила, что все молча смотрят на неё и ждут.
— Вы вспомнили кого-то конкретного, мисс Вишенка? — спросил наконец Клэверинг. — Вы побледнели.
— Нет, я просто подумала, что и Остин Стэнбридж, и Джордж Арбетнот, старший Фортескью, и мои кузены Энтони и Винсент — все они одинаковы, — неглупы, практичны, расчётливы. Люди со стеклянными глазами.
Раздался стеклянный хруст. В руке полковника Флинна треснул бокал, а окровавленная рука замерла над белой скатертью. Все умолкли. Мисс Клэверинг спокойно подала ему салфетку, леди Рэнделл позвонила, чтобы принесли ещё вина и новый бокал. Клэверинг удивлённо смотрел на друга. Черити в ужасе замерла. По бледному лицу Флинна она поняла, что кузена осенило.
Оказалось, Флинн не порезал руку, лишь расплескал красное вино. Несколько секунд он оглядывал свою ладонь, точно пытаясь прочесть на ней некие рунические письмена, потом мрачно изрёк.
— Я просто глупец, — он снова умолк.
— Да говори же, чёрт тебя подери, — не выдержал Клэверинг и тут же извинился перед дамами, заметив упрекающий взгляд сестрицы, — простите, леди.
Леди Рэнделл не обратила на его ругань ни малейшего внимания, но не сводила глаз с мистера Флинна. Черити тоже.
— Всё правильно, кузина. Холодный расчёт, ум и практичность. Вам и вправду лучше пожить с моей матушкой: целей будете, ей-богу. В таком доме опасно оставаться. Я всё понял, — повернулся он к Клэверингу. — Чтобы изрезать портрет — в дом никто не забирался, лакеи-то не соврали! В то воскресение мисс Черити ушла в церковь первой — пешком. За ней поехали сэр Тимоти, леди Дороти, сестрица Вирджиния и Энтони Хейвуд. С трудом между тощим кузеном и худосочной кузиной встрял и я. Вопрос. А где же был мой дорогой кузен Винсент?
Черити начала бить крупная дрожь.
— Нет, — покачала она головой, не столько опровергая слова кузена, сколько пытаясь закрыться от того, что уже понимала.
— А он остался дома, спустился по левому пролёту, искромсал портрет, и спокойно выбросил кусок холста в камин в холле. Убедившись, что кусок сгорел, вышел из дома и, пока не миновал живую изгородь, шёл к церкви. Но у моста свернул в Фортесонхилл, залез в кабинет к Фрэнку, вытащил дневник и через десяток минут уже был в церкви. Я не заметил его на первой коллекте. Он появился на коленопреклонении перед чтением Апостола!
— Но это нелепость, Селентайн, — явно забывшись, обратилась к Флинну мисс Клэверинг. — зачем Винсенту Хейвуду красть дневник Фрэнсиса? Ведь ты говорил об образчике почерка, а у него в доме был альбом мисс Хейвуд.
— Вирджиния держала альбом в своём секретере и запирала его, — обернувшись к ней, уныло возразила ей совсем убитая Черити. — Тут другое не сходится, — сказала она с надеждой. — Я сама слышала, как Винсент говорил с мистером Кардиффом, когда Джин была в жару. Он расспрашивал, выздоровеет ли она. Но ведь врач его ничем и не обнадёжил. А с ваших слов, кузен, выходит, что он планировал всё это давно, иначе, зачем ему нужен был почерк милорда?
— Не вижу тут противоречия, дорогая сестрица. На самом деле, он задумал всё это сразу, как только узнал о расторжении помолвки. Вирджиния сдуру уничтожила его надежды на сохранение капитала: он рассчитывал, что приданое мисс Сесили компенсирует ему потерю тридцати тысяч и Энбриджа, а тут — мисс Кассиди стала недостижима, но ведь на приданое сестры, и он понимал это, охотники всегда найдутся. Только на безумной никто не женится. Он с самого начала планировал написать ей письмо от имени Клэверинга, заманить ночью в церковный сад связать и оставить в склепе, рассчитывая, что её там просто не найдут, а тут ему весьма сыграл на руку скандал в Фортесонхилле. Однако Вирджиния начала поправляться, и он решил осуществить свой план и окончательно добиться, чтобы сестрица тронулась умом. Вы сами сказали, мисс Черити, что братья не любили сестру. Вот тут Винсент и решил, что надёжнее всего будет просто до смерти перепугать сестрёнку, он же прекрасно знал, насколько она нервна и истерична. И начал действовать. Все дальнейшее — просто, как гвоздь. Он написал ей и подбросил письмо, потом, заметив, что она собирается уходить, вышел чёрным ходом, догнал и оглушил сестрицу, забрал письмо и отволок её на старое кладбище.
Черити сжала зубы, боясь просто разреветься. Ногти её впились в ладони. Она сможет. Она выдержит. Кузен же, точно испытывая её на прочность, продолжал.
— При этом мы оказываемся перед мерзейшим выбором. Я не готов поведать дядюшке, что его наследник столь рачителен в сохранении капитала, что хотел свести с ума свою же сестрицу. Не готов и обратиться в полицию. У нас нет никаких улик и фактов, лишь догадки и домыслы. Да и подставлять родственников под новый, куда более жуткий скандал, не хочется вдвойне. И возвращаться туда я не хочу. И вам, дорогая сестрица тоже не советую — сэр Тимоти пообещал вам пять тысяч приданого, это было благородно, но не исключено, что мистеру Винсенту Хейвуду будет жаль расстаться и с этой суммой.
Черити молчала. Она не восприняла последние слова Селентайна Флинна всерьёз и не думала, что в доме ей грозит опасность. Но то, что сотворил Винсент, сильно перепугало. Это было подлостью и обманом доверия самых близких, крайней и словно раскалённой добела бесчувственностью. Злой умысел, хоть и не осуществлённый, есть зло. Кто не пытается предупредить его, ему способствует, кто проходит мимо — поощряет, кто прощает — становится его сообщником. Безнаказанность — величайшее поощрение зла.
Однако Черити понимала Флинна. Преступления надо карать, но позорные дела лучше скрывать. Это же не истерика дурочки, вцепившейся на балу в волосы подружке. После разоблачения таких историй семья подлинно должна будет покинуть эти места. Общество не простит подобного.
Но и это не самое худшее. Этот, как его там, Плутарх, кажется, который говорил, что луна в Коринфе ничуть не хуже луны в Афинах, прав. Можно и уехать. Но куда уехать тому же сэру Тимоти от понимания, что его наследник — откровенный вампир, готовый из-за пятидесяти тысяч погубить свою же сестру? Как это сказала мисс Клэверинг? Комья глины на гончарном круге?
Нет, это големы, бесчувственные глиняные истуканы, прикидывающиеся людьми.
— Не знаю, как и быть, — посетовал Селентайн Флинн. — В нашем доме на окраине — всего одна глухая служанка. Даже снять номер в гостинице и то не могу — со стороны мой отъезд будет выглядеть странно.
— Надо послать в Кингсбери Холл миссис Элтон. Пусть поговорит с дочерью и узнает всё, что можно, — предложил его сиятельство, — пока не ясно, что с мисс Хейвуд, глупо и принимать решение.
Все согласились.
Черити вышла на свежий воздух в парк и побрела вдоль живой изгороди. Долго сидела у шпалер на садовой скамье, думала, вспоминала. Она жила с Винсентом под одной крышей, замечала его сухость и бездушие, но предположить, что он способен хладнокровно свести с ума родную сестру? Это ей бы и в голову не пришло.
