Завтра утром - Джексон Лайза (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Может, записки дадут им ключ, который они ищут.
В комнате для допросов она осмотрелась. Рид стоял у дверей, видимо показывая, что не имеет отношения к делу, а Зиберт и Никки Жилетт сели в кресла. В здании было тихо; в ночной смене работало всего несколько копов. Даже здесь, в бастионе безопасности Саванны, ночь была потревожена. Что-то не сходится. Как-то даже зловеще. Как, собственно, и все в этом чертовом деле.
Никки Жилетт достала список своих друзей и приятелей, поставив звездочки рядом с теми, у кого был ключ от ее квартиры и кто им просто когда-то пользовался. По мнению Морисетт, список был слишком длинным и при этом неполным, но, как она торопливо убедила себя, с чего-то же надо начинать. Морисегг напомнила журналистке, что все их обсуждения не предназначены для печати, и выслушала объяснения Никки Жилетт о том, как та получила послания в машину, в квартиру и по электронной почте на работу.
— Это, в принципе, то же самое, что получал я, только слова другие, — сказал Рид и поднял руку, чтобы Морисетт не вклинилась в разговор. — Мисс Жилетт знает, что я получал сообщения. Мы это уже обсудили. Она не опубликует этого, пока мы не сделаем официального заявления.
— Но я опубликую, что убийца связывался со мной, — встряла Никки. Она выглядела такой же усталой, как и Морисетт. Под глазами черные круги, помада на губах съедена, волосы растрепаны. И при этом чертовски вздорная. Наверное, унаследовала это от отца — Большого Рона Жилетта.
— Я бы хотела увидеть статью до печати.
— Поздно. — Жилетт бросила на Морисетт резкий взгляд зеленых глаз. — Я оставила в статье абзац и велела напечатать его, если не вернусь с дополнительными фактами.
— Вы мешаете расследованию! — взорвалась Морисетт.
— Нет, детектив, я ему помогаю. — Никки Жилетт раскрыла объемистую сумку, вынула записки в пластиковых папках и бросила их на стол: — Вот копии. Оригиналы у Рида.
— Господи, — пробормотал Клифф и вытер рот рукой, словно рохля. Очень странный парень, решила Морисетт, хотя еще не успела разобраться, что происходит в голове ее нового хмурого партнера. К тому же она поняла, что ей хочется снова в связку с Ридом. Его-то она понимала. Понимала ли? Краем глаза она заметила, как он скрестил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку. Ее беспокоило, что он спутался с Никки Жилетт. Морисетт считала, что Рид братается с врагом. Разве не он сотни раз говорил, как ненавидит прессу?
А сейчас он спит с этой прессой… точнее, с одной представительницей… или скоро будет, если она все правильно понимает. О чем только он думает, черт возьми?
Она прочитала записку:
ТРЕТЬ ГОТОВА — БУДЕТ ЛИ ЕЩЕ?
А ДО ДВЕНАДЦАТОГО
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗНАТЬ.
— Да, действительно похоже на твои, — сказала она Риду.
— Не просто похоже — это продолжение.
— Что вы имеете в виду? — спросила Никки, но Сильвия Морисетт уже поняла:
— Ага. Одна строчка повторяется… как бы их связать… «Вот у нас четвертый номер. Кто-то помер. Треть готова — будет ли еще?» «Треть готова — будет ли еще? А до двенадцатого никто не может знать».
— Похоже на детский стишок, — сказала Никки.
Зиберт посмотрел на журналистку, и в его глазах появилось какое-то странное выражение, но он быстро его отбросил:
— И что тогда такое — до двенадцатого?
— Может, до двенадцатого декабря? — спросила Никки. — Это уже скоро.
— А если двенадцать — это количество жертв? — вставил Рид, и Зиберт одарил его убийственным взглядом.
— Двенадцать? Их будет двенадцать? — Жилетт, к ее чести, была потрясена.
Морисетт прервала рассуждения:
— Давайте пока отбросим теории. И помните: все, что вы здесь услышали, — не для печати.
— Пока да, — сказала Никки. — Как только расследование будет закончено…
— Вот давайте сначала и закончим, — оборвал ее Зи-берт.
Аминь, подумала Морисетт. Впервые она была согласна с новым напарником. Вот только подозревала, что первый раз окажется последним.
Двенадцать.
В этом ключ. Никки слишком устала, чтобы размышлять о его значении, но это число было важно, над ним нужно поработать — так думала она по дороге к родителям. Она позвонила отцу из полиции, объяснив только, что ей нужно где-то переночевать, и знала, что по прибытии немедленно подвергнется допросу третьей степени. И прекрасно. Пусть родители узнают о происшествии с ее слов, чем по беспроволочному телеграфу, в котором двадцать четыре часа в сутки в Саванне смешивались правда и вымысел.
Двенадцать, двенадцать, двенадцать. Половина двадцати четырех. Половина суток? Двенадцать чисел на циферблате? Двенадцать пончиков в дюжине, двенадцать присяжных, двенадцать дней длятся рождественские праздники… В голове возникла песенка — ну да, самое время.
— На двенадцатый день Рождества ко мне любовь пришла… двенадцать… — пропела она и посмотрела в зеркало заднего вида. Улица была пустынна, за исключением двойных фар, которые следовали за ней.
Детектив Пирс Рид.
На задании.
Следует за ней.
Чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
От мысли о том, что он рядом, ей стало спокойнее. Проезжая по пустым холодным улицам, она смотрела, как свет фар играет на стволах деревьев, белых заборах и стелющейся впереди дороге. Ей встретилось несколько машин, которые ехали в другую сторону, а однажды фары высветили опоссума, но тот сразу юркнул в заросли азалий и папоротников. Странным образом Никки радовало, что именно Рид вызвался проводить ее до дома. А таких эмоций она обычно старалась избегать.
Но она уже засыпала на ходу. Плохо соображала. Этим и объяснялись ее странные чувства к Риду. По крайней мере, должны объясняться. Все остальное было бы просто глупо. Уже через несколько часов газета с ее статьей на первой странице появится на прилавках, но она не могла этого дождаться. Она заехала на трехполосную подъездную дорогу к дому родителей и припарковалась. «Кадиллак» остановился рядом. Рид опустил окно и сказал:
— Я подожду, пока вы зайдете.
— Спасибо. — Пошатываясь, она понесла сумку к гаражу, набрала дверной код и прошла мимо маминого «мерседеса» пятнадцатилетней давности и нового отцовского кабриолета «БМВ» — казалось бы, следствие кризиса среднего возраста, да только отец проскочил средний возраст лет десять-пятнадцать назад. Открыв дверь на кухню, она едва не врезалась в мать. Хрупкая женщина была закутана в желтый пушистый халат и такие же тапочки.
— Боже, Николь, что случилось? — спросила Шар-лин, озабоченно поправляя бриллиантовый крестик, который всегда висел у нее на груди. — Опять Гробокопатель, да?
Никки не могла соврать.
— Да. Мама, пожалуйста, не волнуйся, но ты все равно через несколько часов прочитаешь газеты… Этот тип мне писал.
Шарлин охнула:
— Убийца?
В дверном проеме появился отец.
— Писал тебе? — грозно повторил он. По голосу было ясно, что он еще не до конца проснулся, волосы были встрепаны, очки слегка перекошены. — Каким образом?
— Папа, это долгая история, а у меня глаза слипаются. Давай я тебе все утром расскажу.
— Ты в опасности? — требовательно спросил он.
— Господи. — Шарлин теребила бриллиантовый крестик, как будто могла таким образом отогнать дьявола. — Конечно же, да. Она накликала беду, и вот теперь… если это чудовище тебе что-то написало…
— Я не совсем уверена, что это он, — честно ответила Никки. — Может, кто-то просто дразнится, но я сомневаюсь. — Она устало подняла руку. — Можно я тут рухну?
— Конечно.
Отец улыбнулся, включая сигнализацию:
— Всегда пожалуйста, Петардочка. Ты же знаешь. Если кто-то рискнет тебя обидеть, он будет иметь дело со мной.
— И с твоим личным арсеналом. — Никки уже расстегивала пальто.
— Точно.
Отец давно уже не состоял на службе, но Вторую поправку к Конституции одобрял целиком и полностью. За право носить оружие он бился бы до самой смерти. На его жизнь уже не однажды покушались. И он был судьей достаточно долго, чтобы дождаться, когда преступники, которых он отправил за решетку пожизненно, сейчас благодаря амнистиям и совету по условно-досрочному освобождению снова окажутся на свободе.
