Лицо в темноте - Робертс Нора (читать книги без сокращений txt) 📗
Неважно, что Блэкпул ей не нравится, что он не нравится Джонно, который постоянно отпускает ехидные замечания по поводу его страсти к кожаным штанам и серебряным цепям. Важно то, что Марианна влюблена.
Эмма зажгла в лаборатории свет и потянулась. Она провела большую часть дня, печатая фотографии, и у нее разыгрался зверский аппетит. Она надеялась, что Раньян и журнал «Роллинг стоунз» одобрят снимки, которые она сделала во время работы «Опустошения» в студии звукозаписи.
Эмма обшаривала холодильник в поисках чего-нибудь съестного, когда услышала звук открывающихся дверей лифта.
— Надеюсь, ты принесла какую-нибудь еду! — крикнула она.
— Извини.
Эмма вздрогнула, услышав голос Блэкпула.
— Я думала, это Марианна.
— Она дала мне ключ. — Беззаботно улыбнувшись, Блэкпул показал ключ и сунул его в карман. — Я бы заскочил в магазин, если бы предполагал, что застану здесь голодную женщину.
— Марианна на занятиях. — Эмма взглянула на часы. — Она должна скоро прийти.
— У меня есть время.
Войдя в кухню, Блэкпул заглянул в холодильник.
— Трогательно, — сказал он, беря импортное пиво, которое купила для него Марианна, затем внимательно посмотрел на Эмму.
Она вдруг почувствовала, что ее джинсы слишком узки, майка велика, и схватилась за край, сползающий с плеча.
— Извини, больше ничего не могу тебе предложить.
— Не бери в голову. Считай меня членом семьи.
Эмме не хотелось оставаться с ним в тесной кухне. Но когда она сделала шаг к двери, Блэкпул умышленно встал так, чтобы их тела соприкоснулись. Она была потрясена, ведь до сих пор Блэкпул вел себя лишь как учтивый друг ее подруги.
— Я заставляю тебя нервничать? — засмеялся он.
— Нет, — солгала Эмма, пытаясь не видеть в нем мужчину. — Вы с Марианной уходите?
— Собираемся. Хочешь присоединиться?
— Нет.
Как-то Марианна уговорила ее пойти вместе с ними, и Эмме пришлось весь вечер таскаться по барам, изображая радость.
— Ты очень редко выходишь, дорогая. — Он хотел коснуться ее волос, но Эмма отстранилась.
— У меня много работы.
— Кстати, ты напечатала мои фотографии?
— Да. Они сушатся.
— Не возражаешь, если я посмотрю?
Пожав плечами, Эмма направилась к фотолаборатории, уверяя себя, что не боится его. Если Блэкпул зондирует почву, желая выяснить, не будет ли она третьей в их дуэте, то она быстро поставит его на место.
— Думаю, ты останешься доволен, — начала Эмма.
— О, у меня большие требования, милочка.
Она напряглась, услышав это обращение, но продолжала:
— Я старалась показать человека неуравновешенного, отчасти высокомерного.
— Сексуального?
Она почувствовала на шее его горячее дыхание и не смогла удержать невольную дрожь.
— Многие женщины связывают высокомерие с сексуальностью. А ты?
— Нет. — Эмма показала на висящие отпечатки. — Если один из них тебе подойдет, я могу увеличить.
Блэкпул погрузился в изучение собственного портрета и забыл о флирте. Марианна очень хотела, чтобы съемка происходила в квартире, и Блэкпул согласился, желая хоть немного испробовать свои чары на Эмме. Он предпочитал молодых женщин — свежих, прямо, так сказать, с фермы. Особенно после отвратительного развода с женой, которой было тридцать. Заподозрив мужа в неверности, она каждый раз вопила, ну а поводов, естественно, хватало.
Блэкпул наслаждался пылкостью Марианны, ее умом, раскованностью в постели. Но Эмма, юная, тихая, — дело иное. Какое удовольствие сорвать с нее оболочку холодной сдержанности! А он может это сделать. Ее отец, конечно, придет в ярость, что сделает интригу еще более пикантной. Блэкпул обдумывал множество способов, как заманить обеих девушек в постель. Два нежных гибких тела, две способные ученицы. А мысль о невинности Эммы только усиливала его желание.
Отбросив на время эти мысли, Блэкпул изучал снимки.
— Марианна говорила, что у тебя хорошо получается, но я приписывал все ее дружеским чувствам.
— Нет, у меня действительно хорошо получается. — Даже в тесном помещении Эмме удавалось держаться от него на расстоянии вытянутой руки.
От его тихого смеха у нее по коже побежали мурашки. Черт, он и правда сексуален. Но в этом примитивном влечении было что-то отталкивающее.
— Именно так, милочка.
— Я знаю свое дело.
— Это больше, чем дело. — Блэкпул небрежно оперся рукой о стену, преграждая ей путь к отступлению. Его возбуждал элемент опасности. — Фотография — настоящее искусство, не так ли? Художник рождается с чем-то таким, чего нет у других людей.
Внезапно Блэкпул выдернул шпильку из ее волос. Эмма стояла неподвижно, словно кролик, попавший в свет фар грузовика.
— Художники всегда узнают друг друга. — Он медленно вынул еще одну шпильку. — Ты узнаешь меня, Эмма?
У нее не было сил ни говорить, ни двигаться. На какое-то мгновение она даже лишилась способности думать. Наконец она отрицательно покачала головой, но Блэкпул прижал ее к стене и впился ей в рот жадными губами.
Эмма не сопротивлялась. По крайней мере, сначала. И она всегда будет ненавидеть себя за этот ошеломляющий миг наслаждения. Блэкпул раздвинул языком стиснутые зубы. Она застонала, начиная протестовать, а его руки уже сжимал под майкой грудь.
— Нет, не надо! — сумела выдавить она.
Блэкпул только засмеялся. От ее дрожи простое любопытство вдруг превратилось у него в настоящий огонь. Он всей тяжестью навалился на Эмму.
— Пусти меня!
Теперь она уже боролась, царапала его куртку, брыкалась. А когда Блэкпул швырнул ее к стене так, что на полке зазвенели бутылки, Эмму охватил ужас, лишивший ее мужества, и она перестала кричать. Он начал стаскивать с нее джинсы. Эмма не осознавала, что плачет и еще больше возбуждает его.
Блэкпул отпустил ее, чтобы снять брюки, и она дико огляделась вокруг, ища путь к бегству. Объятая ужасом, Эмма схватила ножницы, вцепившись в них обеими руками.
— Не подходи ко мне. — Ее голос прозвучал хрипло и тихо.
— Это что такое?
Он был достаточно умен и по безумному взгляду девушки понял, что Эмма сначала нанесет удар, а уж потом начнет жалеть об этом. Да, он прав насчет ее девственности. И ему хотелось стать тем человеком, который устранит это препятствие.
— Защищаешь свою честь? Минуту назад ты была готова забыть о ней.
Эмма покачала головой и, когда Блэкпул осторожно шагнул вперед, выставила перед собой ножницы:
— Убирайся. Не подходи больше ни ко мне, ни к Марианне. Если я скажу ей…
— Ты ничего ей не скажешь, — улыбнулся он, скрывая бешенство. — Иначе потеряешь подругу. Она любит меня и поверит тому, что скажу я. Только подумай: ты хотела соблазнить возлюбленного лучшей подруги.
— Ублюдок и лжец!
— Совершенно верно, милочка. А ты фригидная извращенка. — Немного успокоившись, он приложился к недопитой бутылке пива. — И я еще собирался оказать тебе услугу! Твои
проблемы, дорогая, излечит только хорошее траханье. — Продолжая улыбаться, Блэкпул взял в руку свой член. — Поверь, я трахаюсь очень хорошо. Спроси у подруги.
— Убирайся.
— Но ты и понятия об этом не имеешь, да? Милая девочка-католичка, какие греховные фантазии мучают тебя, когда ты слышишь, чем мы с Марианной занимаемся наверху? Особы вроде тебя любят насильников, чтобы можно было изображать невинность и в то же время требовать еще.
Стиснув зубы, Эмма демонстративно посмотрела на руку Блэкпула, продолжающую поглаживать его плоть.
— Пожалуй, я воспользуюсь случаем и отрежу тебе яйца. Она с удовлетворением заметила, как он побледнел от ярости и, совершенно очевидно, от страха.
— Сука, — произнес он, отступая.
— Лучше быть сукой, чем евнухом, — спокойно ответила Эмма, хотя боялась, что ножницы вывалятся из ее онемевших рук.
Услышав, как открылись двери лифта, оба вздрогнули.
— Эмма! Ты дома?
— Да, любимая. Она показывает мне фотографии. — Ухмыльнувшись, Блэкпул вышел, и тут же раздался его бархатный голос: — Я ждал тебя.
