Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Только в суде это не ляпни. Она может выступить в качестве свидетеля?
— Я не хочу, чтобы о ней было хоть слово сказано, — резко обрывает её Кайл. Всё, что угодно, только не трепать Кали по судам. Только чтобы её никто не трогал.
— Это будет не так-то просто. Самая удачная линия защиты выстраивается на твоём желании спасти близкого человека, — Энни берёт паузу, Кайл слышит, как шелестят странички дел, в которые она закопалась. Но Энни смотрит куда-то мимо, словно пытается подобрать нужные слова, пытается понять, с какого боку зайти. — Кстати, о близких. Ты не знаешь, где Коул?
— Нет. Но хотел бы знать, — Кайл поднимает на неё тяжёлый взгляд, ловит в её ответном взгляде тревогу и сомнение. Коул тоже был для неё близким. Такое бесследно не проходит. — Говори, Энни.
И Энни говорит, выдавая информацию на одном дыхании.
— В последний раз его видели у госпиталя «Милосердие», в тот день, когда похитили дочь директора Управления по борьбе с наркотиками. Ты не в курсе, Коул как-то связан с этим?
— Нет. Не в курсе.
— Директора Маккормика взяли под стражу. Когда его дочь похитили, она обнародовала компромат на него. Потом подалась в бега. Её тело нашли в сгоревшей машине на пути к границе с Мексикой. Рядом было тело мужчины. В татуировках, — Энни снова выдерживает паузу, исподтишка бросает на Кайла взгляд, оценивает реакцию. — Экспертизу провели только для неё. Мужчина остался неопознанным. В муниципалитете заявили, что требование на экспертизу второго тела не поступало. Ты в курсе, Коул имеет отношение к её похищению?
— Я ничего не знаю, Энни.
Слишком много информации. Слишком, чёрт возьми, много. Энни задаёт тот же самый вопрос другими словами, вертит фразами, пытается подловить, выяснить, вытянуть правду, словно знание этой правды ей самой необходимо, как воздух, да вот только Кайл ничем ей помочь не может. Он давно не говорил с братом, Кайл по макушку закопался в собственном дерьме, он знать не знал о его делах. И теперь, возможно, не узнает никогда. Теперь жизнь брата — в толстой папке под твёрдой рукой Андреа Хоффман, и Кайл даже заглянуть туда не может.
— Кстати, сенатор Крамер собирается выступить на твоём суде.
«Вы понимаете, мы живём в состоянии войны. За то, что происходит сейчас на улицах, целиком и полностью ответственны картели и власти, которые допускают это».
Он помнит её как «женщину из телевизора», политическую фигуру, бесконечно далёкую от него, простого работяги. Он слышал её выступление на телешоу и запомнил его лишь потому, что Крамер ясно дала понять, что знает расклад. Знает и имеет смелость заявить об этом во всеуслышание.
— Зачем?
— У неё предвыборная гонка. Она хочет публично предоставить доказательства связи директора Маккормика с мексиканским наркокартелем, Маккормик — ее основной конкурент. Она хочет рассказать, до какой крайности он довёл систему будучи в кресле директора УБН, и что будет, если он попадёт в президенты. И ты, и твоя история очень удачно подвернулись ей под руку. Если его посадят, она остаётся единственным кандидатом с высоким рейтингом, да даже если он отбрехается, Овального кабинета ему не видать, как собственной задницы. Если она его посадит, то выполнит свое главное предвыборное обещание — начнёт «чистку» в правительстве. Пафосно, да? — она хмыкает, а после распрямляет плечи и резко бьёт ладонью по столу, словно приняла единоличное решение, не подлежащее оспариванию. Кулаком стукнула. — Будут журналисты. Твоё дело обещает стать резонансным.
— Я не хочу, чтобы из меня делали клоуна.
— Если это поможет тебе выйти на свободу прямо из зала суда, почему нет? — вспыхивает Энни.
—Тебе не кажется что это слишком чудесно?
— Кайл, тебя хотят закрыть по полной. Пятнадцать лет. Это слишком даже для убийства с отягчающими. Если я сумею сократить этот срок хотя бы вдвое… — она выдыхает, замолкает, смотрит на часы. — Мне пора, Кайл. Встретимся ещё, обсудим, что и как ты будешь говорить присяжным.
— Спасибо. — Кайл давит вымученную улыбку, порываясь встать следом за ней, как того требует вбитый в подкорку этикет.
— Это вам с Коулом спасибо.
— Ты бы справилась. — Гай со смехом называл её «истовой гопницей». С таким характером в она могла бы возглавить банду вместе с братом или сдохла бы, и дня не протянув. Хочется её по щеке потрепать или дружески хлопнуть по плечу, потому что он помнит её испуганным, но отчаянно хорохорящимся воробьём, и, наверное, под маской железной леди Хоффман всё ещё прячется прежняя Крошка Энни, но между ними стеной стоят почти десять лет молчания и разница в социальном статусе.
— Без вас? Нет, — решительно отвечает она. — Согласие на замену адвоката подпиши уже, что ли?
Энни снова возвращается к себе прежней. С холодной, деловой отстраненностью она выдергивает из папки бумагу и тычет пальцем на место подписи. Она уходит, пообещав ему поднять связи и выяснить о Коуле всё, что удастся, а после охрана сопровождает обратно в камеру.
Кали беременна. А Коул… Новость о том, что брат может быть мёртв, словно бы прошлась по касательной, и этот страх, страх потерять его, вдруг рассеялся перед фактом неизбежного. Кайл отчего-то спокоен. Коул всегда был его частью, если бы что-то случилось, Кайл понял бы, почувствовал… Пока он лично не увидит тело, он никогда не поверит, даже если всё говорит об обратном. Лишь в день суда Кайл, уцепившись взглядом за своё неуловимо изменившееся отражение в зеркале, замечает, что у него поседели виски.
***
—Это же… лютый пиздец. — Кайл видит с десятка два журналистов, когда автозак подвозит их с Маршалл к зданию суда.
— Да успокойся ты, я же с тобой. — Та невозмутимо поправляет помаду, глядя в зеркальце, щёлкает языком, произносит «Р-р-раз, раз, р-р-раз», а следом какую-то чудовищную скороговорку, об которую челюсть можно вывихнуть. Готовится к словесной перестрелке. Хотя, судя по ажиотажу, будет целая война.
— Нет, Энни, это полная лажа. — Кайл ясно понимает, что его дело не стоит выеденного яйца: пойман едва ли не с поличным, полностью признал вину, его можно было сразу из изолятора в центральную тюрьму, минуя всю эту пиздадельню. На пятнадцать лет. И если бы кто-то не постарался, так и было бы.
— Кайл, поздно сдавать назад. Да и что ты переживаешь, тебе кроме клятвы почти ничего и говорить-то не придётся.
Говорить будет Крамер — это очевидно. Все хотят сенсаций. Все хотят крови. А Кайлу хочется знать, кто замолвил за него словцо перед госпожой сенатором? Он не имеет связей в этих кругах. Если только Ева…
Ева выступает первой. Они лет сто с ней не виделись, да и после истории с Ритой она, наверное, обиду на него затаила, Кайл почти не сомневался в этом. Но несмотря на то что, Ева здесь — Энни вызвала её в качестве свидетеля.
Ева встаёт за кафедру для допроса сразу после того, как все участники рассаживаются по местам, и судья, попросив всех встать, открывает заседание. У неё мокрые от слёз глаза и дрожащий голос, а щёки впали ещё сильнее с того дня, когда они в последний раз встречались — наверное, она изнуряет себя диетами, глупая. «Высший свет» оказался не менее жесток, чем улицы Южного Централа, но у Евы есть силы бороться и за себя, и за других.
— Знаете, мы все живём в одном городе, но многие из нас живут будто бы в разных мирах. В районе, где я родилась, где мы с Кайлом родились, когда я шла вечером домой после занятий в музыкальной школе, меня поймали и сломали мне все пальцы. Все до единого. Я больше не смогла играть. Со мной сделали это из злости, потому что я стремилась к лучшему, а у нас такое не приветствуется…
Она вспоминает об их общем детстве, о юности — о времени, о котором ненавидит вспоминать, потому что от клейма «прачка из гетто» до сих пор не может отмыться. Рассказывает о том, в каких условиях они оба выросли, и как оба боролись за то, чтобы сделать их хоть чуточку лучше, пока прокурор обвинения не обрывает её и просит говорить кратко и по существу. Нет, Ева не знакома с сенатором. Вряд ли инициатива исходила от неё. Вряд ли она вообще знала, что он загремел за решётку.
