Интервенция любви (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна (читать книги регистрация .txt) 📗
– Ты меня вообще не собирался отпускать, да? Никогда? – отступив еще на шаг, спросила она, поняв, что голос надломился.
– Ты – мое. Мне принадлежишь. Сама согласилась.
У Нестора глаза сузились, и скулы резко проступили на лице. Он сделал шаг к ней.
Ее это ошарашило. Придавило к земле. Так, что ноги подломились. И Инге пришлось привалиться к стене, ухватиться рукой за подоконник. А разумом она все еще пыталась постигнуть всю глубину открывшегося ей понимания, отношения, которое ранее со стороны Инга даже не пыталась рассматривать, хоть и замечала какие-то моменты, чувствовала.
И здесь опустошала не столько попытка удержать ее, ведь и сама Инга даже не подумала, чтобы дальше действовать без Нестора. А озарение, что еще тогда, в первый раз, когда они только заключили это «соглашение», он уже все решил и определил ее просто своей собственностью, как бы дальше ситуация не сложилась. Чем-то «своим», вещью, не более. Навсегда.
И сейчас, после всего, что между ними было, что так глубоко проникло в нее, заставило ее трепетать и мыслить себя совокупно с этим, конкретным мужчиной – он все еще так же воспринимал Ингу?
Она смотрела на Нестора и почему-то все больше убеждалась в этом.
А оттого, становилось больно, как от настоящего предательство. И страшно. И противно, почему-то. А еще – нарастала злость и обида: за этот страх, за стыд. Взметнулось внутри, в груди, в горле раздражение, что ее снова лишили какого-либо права, выбора и управления течением собственной жизни. Перекликнулось, накатило еще не улегшимся страхом перед преследованием, взбухло подавленными и униженными эмоциями своей заброшенности, потерянности в этом доме. Беспросветным холодом, испытанным за первые семь дней, своим бессилием. Словно все тяжелое и плохое, все подавляющее и унижающее, что происходило за эти четыре недели, одним моментом всплеснулось, накрыв Ингу с головой уже пережитыми и новыми эмоциями злости, гнева, несогласия со своей беспомощностью.
Нестор, кажется, уловил изменение ее настроения, почувствовал, что в Инге что-то изменилось, катастрофически нарастая и несясь куда-то с такой скоростью у нее в сущности, что Инга уже не могла это контролировать. Осмыслить.
Оглушенность не ушла, но неуправляемость, «текучесть» тела сменилась внезапно странным, почти судорожным напряжением. Таким, что сердце заколотилось в груди, и легкие вдруг обожгло кислородом, которого Инга, оказывается, вдохнула слишком много, чересчур жадно.
– Инга, – он еще на какое-то расстояние приблизился, окликая ее сдержанно, будто говоря с сумасшедшим и диким человеком. Стараясь внушить покой.
А она отодвинулась дальше, вдруг толкнув рукой что-то холодное и металлическое. Отдернула ладонь, не поняв, что это? Повернулась, с удивлением уставившись на пистолет.
И вот в этот миг все как-то со-щелкнулось, сцепилось, взорвалось у нее в голове, найдя выход и возможность выплеснуться. Даруя шанс перехватить управление самой собой.
Рука будто и не по ее воле метнулась вперед, обхватив эту рукоять. Пальцы автоматически, на каком-то рефлекторном уровне щелкнули предохранителем, как когда-то учил ее Миша, любивший «баловаться» пневматическим пистолетом, едва ли не каждые выходные стреляя по банкам. И Инга вскинулась, выставив оружие перед собой, почти в упор прижав дуло к Нестору.
Зачем? Инга понятия не имела.
Но все то, что овладело ею, что сейчас взрывалось и буянило внутри – требовало какого-то выхода. Свободы. И расплаты. Цены за такое отношение, и собственную дурную привязанность, возникшую к Нестору.
Сколько еще все могут считать, что имеют право управлять ее жизнью?! Какое он имеет на это право?!
Иррациональное, примитивное чувство обиды и злость нарастали.
– Инга, опусти пистолет.
Этот оклик был другим.
Его голос стал иным. Снова совсем низким, но таким непривычным, обволакивающим ее каким-то странным тембром, низкой пульсацией хриплого тона. Таким родным, проникающим в самое сердце. И оттого – причиняющим еще большую боль этим открытием своего положения и его предательством.
– Ты не собирался отпускать меня, никогда? – повторила она свой вопрос, понимая, что руки с такой силой вцепились в пистолет, что мышцы уже начинает сводить судорогой, и ладони охватывает неконтролируемая дрожь. – Я для тебя, вообще, человек? Или большая кукла, Нестор?!
Голос сорвался в какой-то истеричный крик. Но это отмечалось мимоходом
Странно, Инге казалось, что она неплохо себя контролирует.
Но и это удивление было едва ощутимым, не пробивалось сквозь всю ту какофонию, которая завладела ею целиком и полностью.
– Инга, отдай. Ты не будешь стрелять. Отдай мне.
Он и не шагнул, вроде бы, но как-то стал еще ближе к ней. И рука у него шевельнулась. Ясно стало, что он ее вот-вот поднимет. А, несмотря на всю свою бурю эмоций, Инга помнила, кто Нестор, и кто она. И прекрасно понимала, чего ему стоит ее обезоружить: пару движений.
Она нервно дернула головой и отступила еще назад, двигаясь вдоль стенки.
Взгляд Нестор проследил это движение. И прямо-таки на ее глазах изменился, переплавился. И стало очевидно, что именно это он сейчас и сделает, заберет у нее пистолет, вновь становясь ее «хозяином».
– Нет! – весь ураган бушующих эмоций выплеснулся из нее в этом абсолютно диком крике. – Нет! Я человек, Нестор! Я – человек! И принадлежу себе!
На последнем слове ее просто заколотило. От его упорства, непробиваемости и ее беспомощности. Судорога прошла по телу, сокращая, сжимая напряженные мышцы. И пальцы сжались, несмотря на то, что руки ходили ходуном от дрожи.
Выстрел прогрохотал громом в небольшой комнате.
Неожиданным. Оглушающим. С металлическим привкусом на губах. Ощущением рока.
Инга не думала, что выстрелит, не планировала, кажется. Или все же хотела этого? Жаждала отомстить за свои эмоции. И потому, наверное, так все вышло.
Глаза Нестора, в которые она продолжала смотреть, вдруг расширились. Взгляд изменился. Все лицо стало иным. Такого выражения она никогда у него не видел: искреннего удивления, совершенно открытого, ни капли ни утаенного. Такого человеческого и простого.
Но тут это все перекрылось, исчезло непривычной тенью. Растерянностью.
И болью, вдруг осознала Инга.
Нестор пошатнулся, нехарактерно для себя отступив рывком. И вздрогнул.
Инга моргнула, ее собственное тело продолжало сотрясаться дрожью. И в этот момент она увидела красный, влажный цвет, почему-то проступающий на футболке Нестора. Он сам же тяжело привалился к стене.
Именно в ту секунду, наверное, Ингой овладела паника. Бесконтрольная, поглощающая. Сплелась с той жаждой свободы и необходимостью самоутвердить собственное «я», свое человеческое достоинство. И резануло понимание, что это единственный шанс убежать. Какая-то возможность…
Из горла вырвался всхлип. Хриплый, низкий. И тут же трансформировался в какой-то стон, похожий на плач, рыдания маленькой девочки:
– Нестор, – задыхаясь, прохрипела она.
Он смотрел на нее не моргая. Ничего не говоря.
И это отчего-то послужило последней каплей. Захлебываясь рыданиями, накатившими на смену обиде, дрожа всем телом от паники, она зачем-то бросила пистолет на пол и побежала к двери.
Не оглядываясь. Не останавливаясь. Даже не до конца понимая, что делает. Словно сознание, восприятие действительности сузилось, затуманилось, померкло. И вся ее сущность упала, понизилась до примитивного инстинкта убежать, выжить.
Иное отключилось полностью.
В следующий раз она осознала самое себя гораздо позже. Вздрогнула всем телом, моргнула несколько раз, вдруг поняв, что сидит в машине Нестора. И не просто сидит, не только держится за руль, а едет. Куда-то ведет эту самую машину по дороге в вечерних сумерках, совершенно не представляя, в каком направлении и с какой целью вообще передвигается.
От перепуга, от ошеломления, Инга растерянно дернулась, зачем-то выкрутила руль, не особо отдавая себе отчет в том, что именно делает. Вылетела на встречную. И тут же судорожно вильнула назад, тяжело дыша и радуясь, что встречной машины не было.
