Зачем тебе алиби… - Малышева Анна Витальевна (первая книга .TXT) 📗
— А не знает ли она и того парня, который на меня напал? — вздохнула Анжелика. — Вот если она и это мне скажет, тогда я для нее сделаю все, что угодно.
— Ты смотри, ей такого не скажи! — предупредил он. — Мало ли чего она потребует!
— Денег?
— А почему нет? Ей, наверное, известно, сколько ты денег унаследовала. И знаешь, я совершенно уверен, что это — знакомая Игоря. Ведь пока его не убили, она тебе не звонила, верно?
— Никогда… А если…
Они молча смотрели друг на друга, и наконец Саша шепотом сказал:
— Ты — думаешь, она…
— Я думаю, — таким же шепотом ответила Анжелика, — что у нее белые волосы.
— Та самая?
— А кто еще? Я думаю, она или что-то забыла у него в тот вечер, когда приходила, или что-то от него узнала… Не знаю, она его убила или кто другой, но ей что-то известно, и она хочет мне это сообщить!
Или меня шантажировать!
— Или убить тебя.
— Что ты болтаешь?! — Она изумленно покачала головой. — Миленький мой, чтобы убить человека, необязательно приглашать его в уличное кафе, в центре города, где тебя видят сто тысяч прохожих сразу! Могла бы позвать в укромное местечко. Я бы пошла, я любопытная.
— Может, ты и права, — согласился он и вдруг замер, прислушиваясь к звукам в соседней комнате. — Что она там делает?
Всхлипывания, доносившиеся до того из комнаты, теперь затихли. Там послышался какой-то странный стук, и на кухне сразу потянуло сквозняком.
— Открывает окно, — пояснила Анжелика. И испуганно отшатнулась — Саша вскочил и бросился в коридор. Она побежала за ним.
В комнате они увидели следующее: Лена, держась одной рукой за створку рамы, усевшись на подоконник, по пояс перегнулась наружу. Она не слышала, как они вбежали, не слышала, как Саша подскочил, и вскрикнула только тогда, когда он схватил ее за талию и рванул на себя. Он чуть не упал со своей тяжелой ношей. Анжелика торопливо подбежала к ним и закрыла окно. Лена действительно уже не плакала. Саша все еще держал ее за талию, и видно — не напрасно — колени у женщины были словно из ваты, и подгибались, едва он ослаблял хватку.
Вместе они усадили Лену в кресло, вместе выпрямились и застыли над ней. Оба не знали, что делать. Лена молчала, и казалось, решила сжать губы так крепко, чтобы от них и следа на лице не осталось.
— Ты выброситься решила, что ли? — спросила наконец Анжелика.
— Попадешь в психушку! — пригрозил Саша. — Чего ты хочешь добиться?!
Лена не ответила.
— Знаешь, — пробормотала Анжелика, — мне, наверное, придется остаться и помочь тебе… А может, лучше вызвать врача?
— — Психиатра? Ты с ума сошла.
— А ей нужен психиатр?
— Позже будут все врачи, какие угодно, — отрезал он. — Но пока идет следствие, никаких психиатров. Неизвестно, что из нее вытянет психиатр и как посмотрит на это следователь. И вообще, это самоубийство еще доставит нам хлопот, вот увидишь. За нее обязательно возьмутся!
Анжелика хотела что-то сказать, но в конце концов только протянула руку и пощупала запястье Лены, надеясь проверить пульс. Та открыла глаза.
В них был страх, ничего, кроме страха. Бессмысленный, измученный, загнанный взгляд. Анжелика еще раз погладила ее запястье и, низко наклонившись к ее уху, прошептала:
— Не стоит, честное слово, не стоит. Если все из-за Игоря, то…
— Я боюсь, — сказала Лена, и голое у нее был тоже неузнаваемый — какой-то детский, молящий.
— Чего ты боишься?
— Я не хочу здесь оставаться…
— Но из-за этого не стоит выбрасываться в окно, — возразила Анжелика.
— Боюсь.
— Лена… — Анжелика подняла голову и увидела, что Саша тоже напряженно вглядывается в глаза своей жены. Они обменялись взглядами и отошли к дверям. Саша прошептал:
— Окончательно сошла с ума.
— Как ты с ней, один…
— Я же нигде не работаю, слава богу. Буду сидеть рядом, ничего… Потом, может, устрою на лечение…
— Но как это случилось? Почему? Она всегда была нормальней нас обоих, вместе взятых.
— Непонятно? — Он покрутил пальцем у виска и вытащил Анжелику в коридор. — Она, кажется, в самом деле его любила. Вот не думал, что она может кого-то любить.
— Но тебя она любила, когда вышла замуж?
— Кто тебе сказал?
— Нет?
— Нет. Представь себе, она меня заранее предупредила, что не любит страстной любовью, но зато симпатизирует или что-то в этом роде. И я, дурень, списал все на ее сдержанность и не стал обращать на это внимание. Не думал я, что она вообще способна на какие-то пылкие чувства. Да мне они были и не нужны. Я, дурак, один старался за двоих. В конце концов, мы даже хорошо жили.
— А что ты теперь будешь с ней делать?
— Что буду делать… Сперва вылечу, потом разведусь. Или сперва разведусь, а лечить ее будет кто-то другой.
— Советую второй вариант… — Анжелика заглянула в комнату. — Ничего, сидит тихо. Но на нормального человека, конечно, уже не похожа.
— Иди, мне легче будет одному. — Он почти подталкивал ее к выходу. Из комнаты раздался шорох, они вместе заглянули туда и увидели, что Лена неуверенно пытается встать. Саша вошел туда и обернулся к Анжелике:
— Дверь за собой захлопни, я не могу оставлять ее одну.
Анжелика открыла сумочку и испуганно посмотрела на свое отражение в зеркале, висевшем на стене в прихожей. Достала расческу, провела ею несколько раз по длинным черным локонам, заглянула в пудреницу, тщательно припудрила синяки.
При тусклом освещении она выглядела не так уж скверно, но в какой-то миг черты в зеркале расплылись, исказились, стали нечеткими, чужими… Девушка вытерла глаза, одернула кофточку и захлопнула за собой дверь.
Глава 11
Когда начало темнеть, белая юбка женщины стала особенно бросаться в глаза. Сумочка моталась у бедра, туфли сверкали над серым сухим асфальтом, белые волосы слегка развевались на ветру. Но шелковый свитер цвета крови потерял цвет, и красные губы женщины в сумерках стали темнее, а глаза превратились в глубокие провалы. На нее оглядывались, но ни один уличный приставала не решился ей ничего сказать — уж очень самоуверенный у нее был вид, уж очень быстро она шла, будто имела впереди какую-то цель и преследовала только ее.
И цель была. Странная цель, неясная, блуждающая — точно рассмотреть ее было так же трудно, как определить в этих сумерках цвет ее собственных глаз — но Маша все же видела ее, шла за ней, должна была ее достигнуть. У цели не было имени, ее звали Никак. У цели был пол — это была женщина лет двадцати пяти на вид. У цели была внешность — она была стройная, среднего роста, с волосами до плеч (как у самой Маши, только черными). Лицо у цели было довольно приятное, да, приятное, если не считать выражения глаз — эти светлые глаза всегда были настороже. Походка — неуверенная, нога за ногу, как будто обладательница этих ног всегда о чем-то задумывалась и не слишком смотрела на дорогу. В сущности, ничего загадочного тут не было. У этой женщины был муж (еще недавно был!), и этот муж любил ее (почти наверняка, стоило только увидеть их вдвоем!), и дарил ей драгоценности (два кольца и бриллиантовые сережки). Обо всем этом Маша вспоминала, сжав зубы, и шла еще быстрее (уж она-то не запиналась об собственные ноги, как та, другая!). Ничего загадочного, но… «Или я просто чего-то не поняла, — сказала себе Маша, — или Игорь сумасшедший. Да, сумасшедший». И тут же сама себе отвечала: «Был сумасшедший, дуреха, уже был… Он умер, запомни, и не смей думать о нем, как о живом! И оставь в покое и его, и его жену, оставь их всех в покое!»
Она резко остановилась. Сумка, летевшая вслед за ней на длинном ремешке, догнала ее и хлопнула по бедру. Перед нею был большой многоэтажный серый дом, сталинской постройки, с уродливыми башенками на крыше, с лепниной по карнизу… Мрачная каменная громада закрывала все небо, когда она запрокинула голову, глядя на знакомые окна в седьмом этаже. Одно из нужных окон было освещено.
Она не знала, что это за комната, зато была уверена — она не опоздала, не ошиблась, пришла вовремя. Нужно только подождать. Эта женщина выйдет.
