Волк в овечьей шкуре - 2 (СИ) - Ликова Анастасия (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
— Как-то так, — сказал я, поглядывая в зеркало. — Сами виноваты, превысили скорость. И вот результат.
— Классно, Алинка, а как ты сделала? Я тоже хочу так научиться!
Я посмотрел на нее серьезно. Да, это уже была не та Вера, с которой я сбежал и потом бегал по болотам. Там она напоминала мне маленького котенка, который еще толком ничего не умеет, но инстинкт самосохранения есть. А сейчас, наверное, тоже котенка, но уже подросшего, у которого выросли, пусть еще не крепкие, но клыки.
— Вер, ты меня пугаешь! — произнес я. — Откуда в тебе эта жестокость?
Она отвернулась и, помолчав, произнесла:
— Они все одинаковые. Мама мне всегда говорила, что девочка должна быть доброй, нежной и ласковой. А мужчина должен всегда защищать женщин. Но когда тот, кто должен защищать, девять лет просто втаптывает в грязь и издевается как хочет… Ты не испытала, что испытала я. Я не хочу больше ждать, когда меня будет защищать мужчина, я поняла, что, кроме меня, никто меня не защитит. И глядя на тебя, я поняла, что женщина может быть сильной и способной сама за себя постоять. Ладно ты, есть еще Марина. Я ненавижу всех таких вот подонков как эти. Раньше я их боялась, но мне надоело бояться, я буду мстить им всем за то, что они сделали со мной, за все мои слезы, за все мои унижения, за все мои страхи и за все страдания. За всех девчонок, которые также, как и я, страдали и страдают. Я буду мстить за то, что нас, девушек, такие как они считают просто дырками, за то, что им плевать на наши души, на наши сердца. Им плевать на наших родных, на наших родителей. Я долго боялась, но я устала бояться. Я хочу быть сильной, хочу быть похожей на тебя. И я хочу быть для тебя не обузой, с которой надо нянчиться и отвлекаться, а хочу быть… чтобы ты не переживала за меня и была уверена во мне, что я смогу прикрыть тебе спину так, как ты уверена в своих друзьях, а они уверены в тебе. Я просто хочу быть с тобой рядом в любой ситуации, — у нее потекли слезы.
Я посмотрел на нее, подумал и произнес:
— Месть — не самый лучший помощник.
— Если бы ты побыла в моей шкуре, я бы посмотрела на тебя.
— Мне и в этой шкуре проблем хватает, а месть все же плохой помощник, — повторил я и замолчал, переключив внимание на дорогу.
Успокаивать ее я не собирался. Пусть поплачет, легче станет.
Нас никто не преследовал. Это и удивляло, и пугало. Не ясно, как у них тут налажено с ментами. Ладно, с братвой можно и на их языке говорить. А вот воевать с ментами очень уж не хотелось. Я напрягся, когда увидел патрульную машину и взмах жезла. Вера сразу взяла пистолет.
— Убери, — жестко сказал я.
— А вдруг…
— Убери, я сказала. У него радар в руках.
Подойдя к машине, он представился.
— Вы превысили установленную скорость на тридцать километров, — он показал табло радара. — Правила для все одинаковые, ваши документы, и пройдемте к нам в машину.
— Командир, извини, мы спешим… — подавая ему документы, произнес я.
Он раскрыл корочку. Посмотрел на меня, потом на своего напарника. Протянул мне документы и, отдав честь, пожелал удачи и не нарушать.
— Я не поняла, что, вот так просто? Мы спешим, и все? — удивилась Вера, глядя на меня заплаканными глазами.
Я посмотрел на нее.
— У тебя тушь потекла, — спокойно сказал я ей.
Она откинула козырек и посмотрела в зеркало, достала платок и начала приводить себя в порядок.
— И все же, почему…
— Потому, что в правах лежали пятьсот рублей, а сейчас их там нет.
— Понятно.
Мы еще какое-то время ехали молча.
— Алин, ты извини меня. Я сорвалась.
— За что извинить?
— Ну то, что я сказала, чтобы ты побыла в моей шкуре.
— Я не обижаюсь, я понимаю тебя, очень хорошо понимаю. Просто меня пугает твое поведение, ты готова убивать.
— А что мне делать? А говоришь, понимаешь.
— Вера, я же не иду убивать всех подряд только потому, что и они могли бы быть на месте тех, кто со мной это сделал. Заметь, что у меня тоже есть повод ненавидеть. И еще какой! Но я не иду мстить всем подряд только потому, что он подонок и видит во мне только дырку. Если я начну мстить за это или за то, что он не видит во мне женщину, я стану такой же, как и он. Месть — плохой товарищ. Просто нужно оставить в прошлом то, что было, и жить настоящим, при этом сделав выводы, чтобы впредь не допускать таких ошибок. Прошлое должно быть наукой, а не смыслом жизни. А если ты собралась мстить, значит, ты делаешь свое прошлое смыслом своей настоящей жизни. Оставь прошлое, иначе оно тебя погубит. Месть слепа, у тебя затемнен разум. Ты не способна думать, когда тобой овладевает чувство мести. Нельзя, Вера, убивать направо и налево. Оружие нам дают не для того, чтобы убивать. Мы не какие-нибудь бандиты, нам его дают, чтобы защищать. Защищать наших детей, наших стариков, наших женщин, матерей, да и Родину, наконец. Я знаю, что говорю. Я видел много крови, страданий, растерзанные пулями тела детей. Сам терял своих друзей. Убивал, наконец. Пусть сердце зачерствело, но при всем этом я не стал черствым и злым на весь чеченский народ. На афганский народ. Мы — русские, и мы способны прощать нашим врагам. И это правильно, это у нас в крови. Если бы мы не прощали, мы тогда должны были и Германию стереть с лица земли, а еще раньше — Францию. Нет, Вера, нельзя так жить, с одной только мыслью о мести. Да и зачем мне такая напарница нужна? Как я могу доверять ей, если знаю, что у нее разум затемнен местью? Мне нужна напарница со светлой холодной головой и горячим сердцем, а не наоборот. Напарница, которая может думать. Которая просто делает свою часть работы. И думает не о мести за свое прошлое, а о работе, о напарнике. Мне тогда будет легче самой, потому что не буду думать, что выкинет эта обезбашенная мстительница. Что у нее в данный момент в голове. О чем она в данный момент думает: о том, как меня прикрыть, или о своем прошлом? И я должна быть уверена, что ты покончила со своим прошлым раз и навсегда, что оно тебя не преследует, и ты в самый ответственный момент не начнешь мстить. Пугаешь ты меня, Вера. Пугаешь. Я понимаю, что у тебя желание защитить себя. Но помни: это желание не должно превратиться в жестокие и бессмысленные убийства. Не надо становиться с теми, кого ты ненавидишь, на одну ступеньку. Ты выше их, выше этих нелюдей. У тебя горячее сердце, так постарайся не превратить его в кусок льда. Лучше голову остуди. — Я сказал все это жестко. Пусть даже и грубо, но я сказал правду. Пусть думает.
Дальше ехали молча. Нас по-прежнему никто не преследовал. Уже проехали Канск. Может, отказались от этой затеи?
Когда покинули пределы Красноярского края, я решил поспать. Вера так и просидела, поджав к себе ноги и обхватив руками колени, глядя куда-то в темноту, иногда закуривая. За все время она не сказала ни слова. Я слышал, как она иногда всхлипывала и шмыгала носом. Но я молчал. Мне было жалко ее, но я не хотел, чтобы она превратилась в безжалостного убийцу. А все шло к этому.
Подремав пару часов, я обнаружил, что Веры в салоне нет. Осмотрелся и вышел из машины. Веры не было видать. И где ты? Еще этого мне не хватало. Я вздохнул и нашел место, сходил в туалет. Затем достал воду и умылся.
— Привет! — услышал я за спиной. Повернувшись, увидел Веру.
— Привет, ты что, не спала?
— Нет, что-то не хотелось. Давай, я тебе полью, — она взяла бутылку.
На удивление, она была очень спокойной и серьезной. Даже выглядеть стала старше. Умывшись, я достал газовую плиту и заварил кофе. Сегодня были уже четвертые сутки, как мы жили в машине. Уже нужно было где-то и душ принимать. Я даже будучи мужчиной раз в трое суток заезжал в мотели. Но, конечно, я не имею в виду фронтовую жизнь, там и разу в неделю были рады, а если в боевом поиске, то и говорить не приходилось. Но сейчас не боевой поиск, и я не мужчина, да и Вера тоже.
Вечером мы были уже за Иркутском, на подъезде к Улан-Уде. Заехали в придорожный мотель и сняли номер. Пока Вера мылась, я включил телевизор. Я даже забыл, когда в последний раз смотрел новости. Может, там уже война началась, а я и не знаю… Выйдя из душа, Вера молча взяла из чемодана халат.
