Сердцеед - Ховард Линда (бесплатные полные книги txt) 📗
Она могла скрывать свою сущность от остальных, притворяясь доброй и очаровательной. Все соседи, владельцы ранчо и окрестных ферм тесно общались, каждый уик энд устраивали барбекю и приемы, на которых практически все мужчины ели у Мишель из рук. Она танцевала, шутила и кокетничала с ними, но с ним – никогда. Танцевала с любым, но только не с ним. Он наблюдал за ней, потому что он был нормальным мужчиной со здоровым либидо. Джон не мог запретить себе желать это гибкое, стройное тело, восхищаться ее сверкающей улыбкой, даже если потом презирал себя за это. Он все бы отдал, чтобы этого не было, но лишь один взгляд на Мишель наполнял его голодным желанием.
Другие мужчины тоже наблюдали за ней голодными глазами, включая Майка Вебстера. Рафферти не думал, что сможет когда-нибудь простить ей то, что она сделала Майку, брак которого был шатким еще прежде, чем Мишель ворвалась на сцену со своим кокетством и сверкающим смехом. Майк мог сопротивляться ей, он сразу оказался у ног Мишель, забыв о своей жене, об обязательствах… Когда Мишель переметнулась на другого, Майк остался один на один с осколками своей жизни. Молодой владелец ранчо разорился, и был вынужден продать ранчо из-за урегулирования развода. Он был просто еще одной игрушкой Мишель, разрушенной ее эгоизмом. Но это еще не все. Она умудрилась разорить даже собственного отца. Даже когда у Лэнгли были серьезные финансовые неприятности, он продолжал обеспечивать дорогой образ жизни Мишель. Ее отец тонул все глубже в трясине долгов, а она все еще настаивала на том, чтобы покупать шелка и драгоценности, а также проводить каникулы, катаясь на лыжах в Сент Морице. Она, словно пиявка, цепко впивалась в каждого богатого мужчину, попадающегося у нее на пути.
Мысль о том, что теперь и он станет таким мужчиной, приходила ему в голову с тревожащим постоянством. Независимо от того, сердился, раздражался, или чувствовал к ней отвращение, Джон не мог сопротивляться желанию обладать ей. В Мишель было что-то, что против воли тянуло его к ней. Она роскошно выглядела, восхитительно пахла, ее голос был мелодичен, и Джону до боли хотел узнать, была ли ее кожа на ощупь такой же шелковистой, как он представлял в мечтах. Ему хотелось погрузить ладони в ее золотистые волосы, прикоснуться к пухлым мягким губам, провести пальцами по совершенной линии скул, вдохнуть нежный аромат ее кожи, от которого все внутри него сжималось. Джон вспомнил день, когда встретил ее впервые, вспомнил нежный аромат дорогих духов, исходящий от ее волос и кожи. Она была слишком дорогой для Майкла Вебстера, и слишком роскошной для того бедняги, за которого вышла замуж. Даже для своего отца, Лэнгли Кэбота она оказалась слишком дорогой. И Рафферти хотелось погрузиться во всю эту роскошь. Это был чистый и примитивный инстинкт самца, реакция мужчины на красивую женщину.
Возможно, Мишель не замечала, что дразнит мужчин, но она определенно посылала сигналы, которые заставляли мужчин слетаться к ней, как пчелы к сладкому нектару.
Сейчас Мишель была одинока, но он знал, скоро она найдет себе нового мужчину. Почему бы ему не стать этим мужчиной? Ему надоело неудовлетворенное желание, вспыхивающее каждый раз, когда он смотрит на нее. Надоело наблюдать, как она презрительно отворачивает от него свой маленький нос. Она не сможет обвести его вокруг пальца, как привыкла это делать с мужчинами. Это будет ценой, которую ей придется заплатить за любовь к дорогой жизни.
Рафферти сузил свои глаза от дождя, который начал падать на ветровое стекло, думая о том, каким удовольствием будет власть над Мишель, зависящей от него во всем, даже в том, что она ест, или что надевает…
Это было яростным, примитивным удовольствием. Он использует ее, чтобы удовлетворить свою жгучую физическую потребность, но он ни за что не позволит ей подобраться достаточно близко, чтобы затуманить его разум.
Он никогда раньше не платил женщине за удовольствие, никогда не был покровителем, но если только так можно получить Мишель Кэбот, он сделает это. Он никогда не хотел другую женщину так, как хотел ее.
Внезапно на землю обрушился сильный штормовой ветер, принесший пелену дождя, хлынувшую на лобовое стекло, ухудшая видимость, не смотря на максимальные усилия дворников. Порывы ветра бились о грузовик, и Джону требовались все силы, чтобы ровно держать его на дороге. Видимость была настолько плохой, что он чуть не пропустил поворот к ранчо Кэботов, хотя знал эти дороги как свое собственное лицо.
Он был мрачным и раздраженным, когда подъехал к дому Кэботов, и его отвращение возросло, когда он оглянулся вокруг. Даже через дождь, было видно, что место пришло в упадок. Двор порос бурьяном, амбар и конюшни имели несчастный вид, пустые и заброшенные. Пастбища, которые когда-то были усеяны элитным брахманским рогатым скотом, были теперь пусты. Маленькое царство распадалось на глазах у его королевы...
Хотя Джон подвел грузовик прямо к дому, дождь лил так сильно, что он промок насквозь пока добежал до веранды. Он похлопал своей соломенной шляпой по ноге, чтобы отряхнуть с нее воду. Джон поднял руку, чтобы постучать, но дверь открылась, прежде чем он успел это сделать. На пороге стояла Мишель, смотря на него с привычным презрением в холодных, зеленых глазах. Она колебалась всего мгновение, как будто бы раздумывала, стоит ли пускать его в дом, или поберечь ковер. Наконец она толкнула сетчатую дверь и резко произнесла:
- Входите.
Джон представил, как она внутренне сжимается от необходимости быть с ним любезной из-за того, что должна ему сотню тысяч долларов.
Он прошел мимо, отметив, что она отодвинулась так, чтобы он не смог задеть ее. Погоди, подумал он в ярости. Скоро он больше чем просто заденет эту гордячку, он сделает то, черт возьми, что ей определенно понравится. Пусть сейчас она воротит от него свой нос, но все изменится, когда она окажется под ним голой, когда будет биться в экстазе, обхватив ногами его талию. Он не хотел просто использовать ее тело. Ему было нужно ответное желание, он хотел увидеть ее такой же жаждущей и одержимой, как и он. Это было бы верхом справедливости, после всех мужчин, которых она использовала.
Он почти хотел, чтобы она нагрубила ему, чтобы у него был повод ненавидеть ее. Принудить Мишель сделать то, что совершенно точно ей не понравится. Он хотел ее, и все остальное было не важно, хотел чувствовать ее тепло и нежность, хотел заставить ее отвечать ему тем же.
Но она не отбрила его своим едким языком, как обычно делала. Вместо этого она сказала:
- Пройдемте в папин кабинет, - и повела за собой по холлу, оставляя за собой дразнящий аромат духов. Она выглядела недотрогой в строгих белых брюках и белой шелковой блузке, нежно облегающих ее соблазнительную фигуру, но ему все равно нестерпимо хотелось коснуться ее. Блестящие светло-золотистые волосы были откинуты назад и сколоты на затылке широкой золотой заколкой. Утонченная безукоризненность Мишель была прямой противоположностью его собственному грубому внешнему виду, и он задался вопросом, что бы она сделала, если бы он дотронулся до нее, притянул к себе, намочив и запачкав ее шелковую блузку. Он был грязным, потным, воняющим скотом и лошадьми, да еще и мокрым в придачу. Скорей всего, не было и шанса, что она позволит ему это прикосновение.
- Присаживайтесь, - сказала она, показывая рукой на одно из кожаных кресел в кабинете. - Думаю, вы знаете, почему я позвонила.
Выражение его лица стало еще более саркастическим.
- Думаю, знаю.
- Я нашла документ о ссуде, когда разбирала папины бумаги позапрошлой ночью. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я пытаюсь увиливать от оплаты, но у меня сейчас нет денег…
- Не тратьте зря мое время, - посоветовал Джон, резко прерывая ее.
Мишель пристально посмотрела на него. Он не сел на предложенное кресло и стоял слишком близко, возвышаясь над ней. Взгляд его черных глаз вызывал у нее дрожь.
- Что?
- Это отговорки, и я не собираюсь тратить время на ваши выдуманные оправдания. Я знаю, что вы собираетесь предложить, и согласен. Я давно хочу забраться в ваши штаны, голубушка. Только не обольщайтесь, надеясь отделаться потрахавшись пару раз по-быстрому. Так не выйдет. Я собираюсь полностью оправдать свои затраты.
