Заморозь мне «Маргариту» - Хендерсон Лорен (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗

– И зовите меня ММ, ладно? Мне так привычнее.

Глава вторая

Джейни рассказала мне по телефону, что Хелен таки дали роль Титании. Я тешила себя мыслью, что мы вряд ли будем видеться слишком часто. В труппе хватает народу – больше двадцати человек. «Сон в летнюю ночь» – не беккетовская пьеса для одной актрисы, и никому не грозит три раза кряду любоваться одной разинутой пастью Хелен, залитой светом прожекторов. Правда, лицезреть Хелен, задрапированную до самого кончика носа, тоже будет удовольствием ниже среднего.

– Мне даже пришлось прочесть пьесу, – жаловалась я по телефону Джейни. – Не помешает – столько лет прошло с тех пор, как я видела ее последний раз. Но никак не получается представить все это дело вживую. Слова отказываются отрываться от страницы. Не знаю, как это делают актеры.

– Этому надо учиться, – заметила Джейни. – С комедиями всегда сложнее.

– Все время нужно держать в голове, где стоят персонажи на сцене, куда направляются. Чувствуешь себя полководцем небольшой армии во время сражения.

– С фарсами еще хуже! Ставить пьесу – это кошмар, ты за все отвечаешь. Если, конечно, ты – не Питер Холл [10]с семнадцатью ассистентами, но Мелани Марш пока так высоко не забралась.

– Пока?

– Я же говорила тебе – она классный режиссер. В этом году Мелани поставила «Марата-Сада» [11]в молодежном театре, спектакль имел успех, и ее заметили. По-моему, следующую постановку она будет делать для Национального театра [12].

– Значит, все-таки забралась! – К своему изумлению, я обнаружила, что переживаю за Мелани.

– Нет, еще нет. На самом деле к ней пока присматриваются. У молодых режиссеров часто получаются хорошие постановки; о них начинают говорить, всюду приглашают, а потом оказывается, что первый успех был случайностью, а на высоком уровне они работать не готовы. И сразу же начинаются разговоры о том, что спектакль – полное дерьмо, провал обеспечен и все такое. Такие слухи распространяются с бешеной скоростью. Но отступать уже поздно, и репетиции продолжаются.

– А что же остальные театры, куда зазвали такого бедолагу?

– Уже ничего нельзя сделать. Контракты подписаны, печати поставлены. Поэтому несчастные режиссеры еще какое-то время прыгают из театра в театр, провал следует за провалом, а потом они исчезают навсегда. В общем, ранний взлет никому не на пользу. Много нервных срывов.

– А разве театр не может уволить режиссера, если сразу видно, что дело идет к провалу?

Вздох Джейни гулким эхом пронесся по телефонным проводам:

– Это очень сложно… Гораздо проще привлечь к работе еще кого-нибудь. В «Кроссе», например, за этим следит художественный руководитель – Филип Кэнтли. Если почует провал, то сам берется за дело, стряпает что-то более-менее удобоваримое, а на афишах ставит имя другого, например Мелани. Но это уже мало что значит, потому что театральная тусовка бывает в курсе дела задолго до премьеры..

– Джейни, хватит меня пугать!

Из ее голоса тут же исчезли лекторские нотки.

– Не переживай, Сэм, – сказала она, резко сменив тон. – Такое бывает не так уж часто, и я уверена, что на этот раз ничего подобного не случится. Тем более с такой актрисой, как Хелен.

Уж не хочет ли Джейни сказать, что участие Хелен заведомо гарантирует спектаклю успех?

– Кроме того, Мелани Марш на хорошем счету. Мне о ней многие рассказывали. Так что не паникуй.

Я бы и не паниковала, если бы Джейни перед этим в красках не нарисовала мне картину страшного суда с участием бездари режиссера, порхающего из театра в театр, как пчела в сезон спаривания. Но я не стала говорить об этом Джейни. К чему нам обеим сходить с ума от страха?

Члены труппы, собравшиеся на первую читку пьесы, буквально сияли верой в режиссерский гений Мелани Марш – так сияла когда-то своим талантом юная Лорен Баколл [13]. Вскоре стало понятно, что большая часть давно верна Мелани и это не первый их совместный спектакль. Костяк команды составляли мой приятель Салли, костюмерша Софи, пытавшаяся умертвить свою немалую красоту юбкой-колоколом до щиколоток, исполинскими кроссовками и обрезком мешковатого свитера с рукавами «летучая мышь» – такой могли бы связать и добрая бабушка Софи, и Иссеи Мияки [14]; а также тихий композитор, серьезный тип с увесистой челкой, в огромных очках, словно выписанных ему Национальной службой здравоохранения. За все то время, пока я работала в труппе, мне лишь раз довелось услышать его голос.

Вся театральная братия – за исключением композитора – разговаривала с Мелани Марш вполголоса и очень почтительно, словно юные послушницы с матерью-настоятельницей. Имелся у нее и свой мальчик-служка. Юнец компенсировал недостаток лет столь напыщенными манерами, что даже для настоятельницы это было бы чересчур. Мальчишка повсюду таскал с собой планшет и записывал ее реплики, а Мелани, добрая душа, относилась к нему с подчеркнутым уважением. Остальные его постоянно дразнили за такое рвение, он краснел, но от своего не отступал. Мелани Марш выбрала его себе в оруженосцы, а ради такой чести можно стерпеть любые насмешки. Мальчика звали Мэттью, и он был вполне мил. Мне бы тоже не помешал такой Мэттью, хотя на ее месте я выбрала бы парня посимпатичнее, но гений режиссуры, безусловно, выше мелкого эстетического снобизма.

Как выяснилось позже, последнее мое наблюдение было ошибочным.

Репетиция должна была состояться в церковном зале в парке Белсайз, и меня пригласили прийти за полчаса до ее начала. Примерно на столько я и опоздала. Похоже, такое было здесь в порядке вещей. Актеры тянулись еще около часа, жалуясь на бесконечное пешее путешествие от станции (десять минут), погоду, запутанную местность (зал находился на главной улице, у самой церкви, черт возьми).

Словом, у нас с Салли было время показать Мелани Марш свои эскизы. Мы решили сделать восемь мобилей, на двух из которых мог бы порхать шекспировский Пэк. Я предложила усадить на передвижные декорации всех эльфов, но Салли с презрением высмеял эту идею. Оказалось, для того чтобы поднимать и опускать один мобиль, нужно нанимать отдельного работягу плюс помощника, который подстраховывал бы движение махины. Театр же мог позволить себе только четырех дополнительных рабочих сцены, но никак не восемь. Кроме того, добавил Салли с ухмылкой, если все эльфы станут болтаться в воздухе, то Пэк попросту затеряется среди них и его появление никто не заметит.

Мелани просмотрела эскизы, одобрительно кивнула и показала наброски труппе. Салли, владевший рисунком не в пример лучше меня, быстро начеркал еще два эскиза. На одном – общий план всех мобилей, гигантскими люстрами свисающих с потолка. На втором эскизе те же мобили внизу изображают дремучую чащобу, в которой заблудились шекспировские любовники.

– Я сначала хотеть сделай колонны, чтобы сцена похожа на лес, но потом понимай, что это было бы… тупо! – заявил Салли, со смаком выплюнув последнее слово.

– Мне нравится как есть, – сказала Мелани. – Ты вспомни, как выглядит мастерская Сэм. То, что надо!

– Точно, ММ, – пробормотал Мэттью, энергично строчивший в блокноте. Ума не приложу, что тут было записывать.

– Это у него пройдет, – прошептала мне на ухо Софи, поймав мой взгляд. – Поначалу так все себя ведут – только-только из университета, хочется выглядеть взрослым.

Позади хлопнули двери – пришел кто-то еще.

– Мэри! – крикнула Мелани. – Иди-ка сюда, взгляни на свой эльфомобиль!

Мэри – крохотная, худенькая девчушка, упакованная в маленький китайский пуховик и несколько слоев лайкры, типичный наряд танцовщицы в свободное от работы время, – склонилась над рисунками. У нее было невыразительное личико, носик пуговкой и огромный рот тряпичной куклы.