Звонок с того света - Джексон Лайза (лучшие книги TXT) 📗
– Не хотите?
– Нет, спасибо.
– Зря отказываетесь, – покачал головой профессор. – Кубинский ром высочайшего качества и специального разлива. Контрабанда, конечно, но разве можно пренебречь благодарностью друзей? Надеюсь, эти мои слова не будут занесены в протокол?
– Как и все остальные. Наша беседа ведется без протокола. Я просто собираю сведения о прошлом вашей бывшей жены, которой пришлось обратиться в полицию за помощью. Дело в том, что она подвергается преследованиям со стороны некоего неизвестного лица. Возможно, профессор, в вашей памяти всплывут какие-то факты... и мотивы, которые могли бы нам помочь.
– Все понятно, – кивнул Лидс. – Я охотно согласился на встречу с вами и открыт для любых вопросов.
Джереми Лидс, уже не предлагая полицейскому, закурил ароматную кубинскую сигару, также полученную, вероятно, от неведомых друзей, и насладился произведенным эффектом: душистый дым заполнил тесное помещение и вызвал приступ кашля у представителя закона. Подобные шалости мог себе позволить бравирующий своей оппозиционностью интеллектуал. «Дешевка», – подтвердил уже сделанный ранее вывод Бентс.
– Так что же вас интересует? Хьюстон? Там Саманта потерпела полное фиаско. – Казалось, он этим был только удовлетворен. – А ведь я предупреждал ее. Высовываться в роли радиопсихолога было ей не по зубам. Ведь это все равно что выступать в роли спиритического медиума или, что еще хуже, религиозного пророка. Люди верят в тебя, а ты всего лишь актер, и вся твоя работа – не более чем театральное действо, не имеющее к серьезной науке никакого отношения.
– Сколько времени длился ваш брак с Самантой? – неожиданно спросил Рик.
Профессор Лидс не любил, когда его речь прерывают. Но что поделаешь – полицейский, он и есть тупой полицейский.
– Мы быстро расстались. Я слышал, что у нее опять появились какие-то сложности.
– Опять? А что вы знаете про ее предыдущие трудности?
Бентс незаметно включил портативный диктофон, упрятанный в нагрудном кармане.
– Уверен, что вам все известно лучше, чем мне. Как я уже говорил, в Хьюстоне Саманта потерпела полнейшее фиаско, но она сама на него напросилась, я так считаю. Может, я слишком суров в оценке ее способностей, но поверьте: на этой, так сказать, радиопсихологии я собаку съел. Заявляю со всей ответственностью, что это сплошная туфта, прикрытая псевдонаучной мишурой, а чаше всего просто шарлатанство, попытка выдать себя за очередного медиума. Это роняет в глазах публики престиж нашей профессии, унижает настоящих профессионалов. Одни только термины – «психологическая помощь в прямом эфире», «разговоры по душам» или «откроемся друг другу» – дурно пахнут!
В ораторском раже Джереми перешел некую грань, заходить за которую не следует интеллектуалам в беседе с правительственными служащими, с которыми искренность в высказываниях невозможна, и он тут же одернул себя, показывая, что зря начал «метать бисер перед свиньями». С фальшивой улыбкой профессор извинился:
– Простите, что ударился в многословие. Вам ведь нужно что-нибудь покороче и поконкретнее.
– Вы правы, – подтвердил Бентс. – Поэтому вернемся к Саманте Лидс.
Джереми затянулся контрабандной «коммунистической» сигарой и грустно вздохнул:
– Валяйте, спрашивайте.
– Вам повезло, что Саманта была вашей студенткой?
– В каком смысле? – Профессор был несколько ошарашен вопросом.
– В прямом. Сексуально привлекательную девушку обучать вашим премудростям все же приятнее, чем какую-нибудь дурнушку.
Джереми хотел было оскорбиться, но передумал:
– Вы намекаете на то, что я спал с нею до брака?
– Это вы сами сказали, а не я.
– Я могу пригласить адвоката и пожаловаться на вас, детектив, как вас там зовут... Бентс?
– Разве я чем-то оскорбил вас или в чем-то обвинил? Честно говоря, я даже немного вам позавидовал... по-мужски. Расскажите, как все было. Дело давнее, вашей репутации не повредит. Мой рот, обещаю, будет на замке. Наша работа ведь и состоит в том, чтобы собирать крохи чьей-то личной жизни.
– Мне очень не хотелось бы вспоминать о тех временах, – заявил Джереми, и целая гамма эмоций, подобно разноцветной радуге, отразилась на его лице.
Он был зол и возмущен и хотел бы послать подальше столь назойливого копа, но и поделиться с кем-нибудь подробностями об одной из своих сексуальных побед для такого тщеславного мужчины было весьма соблазнительно. Джереми загасил окурок сигары, оперся подбородком о сложенные руки и в такой удобной позе погрузился в воспоминания:
– То был трудный момент в моей жизни. Я только что расстался с моей первой супругой. Вы знаете, как это бывает – ощущение пустоты, утраты, и вдруг появляется Саманта! Я не имел права претендовать на ее благосклонность, хотя бы из-за разницы в возрасте. Но сердцу не прикажешь – как оказалось, ни ее сердцу, ни моему. Одним словом, мы нашли друг друга. Это вызвало небольшой скандал в нашем кругу и ускорило наш развод, хотя, впрочем, мой первый брак давно можно было считать распавшимся. Но все-таки моим адвокатам пришлось постараться, чтобы скорее освободить меня и дать возможность нам с Самантой воссоединить наши судьбы.
Фразы, произносимые Джереми, накатывались на слушателя, как ленивый, монотонный прибой на прибрежную гальку. Вот так, наверное, он убаюкивает на лекциях своих студентов, кого-то доводит до диплома, некоторых – до своей постели.
– Я – неисправимый романтик, – продолжал профессор. – Я все время ищу свой идеал и на этом идеале женюсь, а потом, хотя испытываю горечь разочарования, вновь отправляюсь на поиски нового идеала.
– После развода с Самантой вы снова женились?
Джереми всплеснул руками, выражая то ли раскаяние, то ли триумф победоносного «романтика».
– И опять на хорошенькой студентке. Но только после того, как предшествующий брак был расторгнут. Я на этом пути не сделал ни одного неверного поворота. Меня нельзя упрекнуть в двоеженстве или в совращении несовершеннолетней. Я поступаю как свободный гражданин, и мой единственный проступок лишь в том, что я курю сигары, производимые на острове Фиделя Кастро.
– Мы же договорились, что это меня не касается, – напомнил ему Рик.
– Прекрасно. Так чем еще я могу вам помочь?
Бентс даже начал испытывать некоторый азарт, возвращая профессора из заоблачных сфер на землю, как будто дергая за ниточку улетающий вверх воздушный шарик.
– Когда Саманта еще училась у вас, вы не предлагали ей заниматься проституцией?
Джереми вытаращил глаза. Бентс остался доволен собой. В словесном фехтовании с интеллектуалом он сразу выиграл несколько очков.
– Бог мой! Вы что, спятили?!
– Не предлагали ли вы ей связанную с проституцией тему для дипломной работы? – уточнил он.
Джереми Лидс быстро оправился от укола.
– Вы употребили неверный термин. Речь шла конкретно не о проституции, а о «психологии улицы» – что заставляет людей искать там средства к существованию, торговать своим телом, наркотиками и тому подобное. Тема интересная, согласитесь. Меня как-то осенило в удачный момент, и я отдал эту идею на откуп Саманте. Совершенно бескорыстно, и о том не жалею. Она блестяще справилась с заданием. Печально лишь, что результат привел к нежелательным последствиям.
– В каком смысле?
– В смысле нашего брака. Я настолько был ею очарован, что предложил Саманте соединить наши судьбы, и допустил ошибку.
– Какую?
Лукавая, кошачья улыбка появилась на лице профессора.
– Я поздно осознал, что мы пролагаем разные тропинки в жизненных джунглях, по-иному собираемся строить свои карьеры.
– Она решила идти своим путем?
В ответ Джереми молча пожал плечами.
– И вы нашли себе новый объект для приложения своих идей и способностей?
Профессор явно начал терять терпение.
– Мужчина по своей натуре не склонен к одинокому существованию. Надеюсь, вам, детектив, из вашего богатого личного и служебного опыта это известно.
– Но ведь вы все же сожалеете, что ваш брак с Самантой распался? Или я ошибаюсь?
