Терновая обитель - Стюарт Мэри (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Как видите, мои мысли ушли далеко вперед даже самых смелых мечтаний.
Однако сбудутся эти мечты или нет, теперь я точно знаю, что мне делать.
«Талант, с которым ты появился на свет». Вот я и буду использовать свой талант и зарисую все растения и грибы, упоминаемые в описаниях и рецептах. А потом, может быть, издам книгу «Чудодейственные снадобья Торнихолда». Кристофер Джон посоветует мне, как это сделать. Но даже если книга не получится, я буду заниматься этим ради собственного удовольствия. И в то же самое время научусь использовать целебные свойства лесных и садовых растений. Начну завтра же – сделаю копию книги леди Сибил и, возможно, попробую некоторые из ее рецептов.
Вдруг я вспомнила, что обещала показать книгу Агнес, как только получу ее. Это первое. Завтра я наберусь храбрости, пойду к Агнес и добьюсь ответов на вопросы, которые уже давно собиралась ей задать. Но ни словом не упомяну ни ежевику, ни каменоломню, ни Боскобель.
Ежевика. Эта мысль вдруг неожиданно пришла мне в голову, и я лихорадочно перелистала снова всю книгу. Рецепта ежевичного желе в ней не было.
За окном ухнул филин. Над головой по полу мансарды скребли коготки какого-то зверька, который подбирал остатки голубиного корма. Около меня мурлыкал Ходж, уткнувшись носом в пуховое одеяло. Вдруг мурлыканье оборвалось – совсем как мотор в машине Кристофера Джона. Большой мотылек влетел в комнату и стал биться о мой ночник. Я выключила лампу, чтобы он мог вылететь в окно, и задумалась.
Итак, рецепта ежевичного желе в книге нет. Но ведь это единственная причина, по которой Агнес так хотела получить ее. Если бы ей нужны были рецепты травяных настоек или мазей, думаю, она бы мне так и сказала. Но сколько же она наговорила мне искусной лжи о «самом вкусном желе в округе», об «особом рецепте мисс Саксон»! А ведь книгу читать очень сложно, и Агнес сама сказала мне об этом. Однажды она уже попыталась найти в ней что-то, но ей не хватило то ли времени, то ли удачи.
И что же все это значит? Только то, что в книге есть еще какой-то рецепт, который много для нее значит, но о котором она не желает говорить.
А из этого следует еще один вывод. Что бы там ни было, тетя Джэйлис не хотела, чтобы рецепт попадал в руки Агнес Трапп, потому и отдала книгу Кристоферу Джону. Она знала, что у него книга будет храниться в полной безопасности вплоть до моего приезда.
Я снова включила свет. Мотылек уже улетел. Ходж проснулся, бросил на меня полный укора взгляд и снова погрузился в сон.
Я потянулась за книгой. Ее обложка была некрепкой с самого начала, а от долгого пользования совсем развалилась. На сгибе виднелись нитки переплета. Моя попытка достать книгу с ночного столика не увенчалась успехом – она выскользнула у меня из рук и шлепнулась на пол. Одна страничка при этом вывалилась и мягко спланировала сверху.
Я осторожно подобрала книгу и листок и стала искать место, откуда он мог выпасть. Странно, но он сильно отличался от прочих страниц – бумага была толще и желтее, текст написан коричневыми чернилами красивым старинным почерком с завитушками и другой рукой. Да, этот рецепт писали задолго до появления в Торнихолде благородной леди Сибил и тем более Джэйлис Саксон. И принадлежал он книге, которую можно было бы ожидать увидеть вместо рецептов Гуди Гостелоу. Здесь уже пахло «настоящей» магией, в которой так нуждалась наша местная колдунья.
«Любовное зелье» – прочла я заголовок.
Кажется, сначала я почувствовала отвращение, но потом – как женщина к женщине – только жалость. И потом, опять же по-женски, неуверенность: может быть, я неправильно истолковала его чувства ко мне? И наконец, ужас: а что если эта штука сработает?
Я поднесла старинный пергамент к глазам и прочла: «Любовное зелье. Возьми крылья четырех летучих мышей, девять волосков из хвоста мертвой или умирающей собаки, кровь черного голубя, и смешай все с...»
Дальше я не читала. Но даже этот отрывок дал мне ответы на все вопросы, которые я собиралась задать Агнес Трапп.
Долгое время я не могла заснуть, пытаясь мысленно оправдать Агнес. В конце концов (говорила я себе), это всего лишь результат деревенского практичного подхода к животным. Для Агнес, как и для большинства жителей глухих английских деревень в сороковые годы, все дикие звери были паразитами. Кота терпели только потому, что он ловил мышей и птиц, пусть даже и малиновок. Собаку – исключительно как сторожа Она, не задумываясь, свернула бы шеи моим домашним голубям, утопила бы бездомного Ходжа, а Рэга использовала для своих зловещих колдовских манипуляций. Я могла бы простить ее – и ее сына Джессами, который делал все по ее приказанию, – за рану, которую они нанесли собаке, но оставить бедного пса умирать медленной смертью от голода и жажды в подвале?! И все из-за этого мерзкого зелья...
Я так напряглась, оправдывая Агнес, что меня буквально стал бить озноб. Я говорила себе, что любовь к животным, которую я испытывала с раннего детства, на самом деле – результат моего одиночества и отсутствия любви и материнской ласки. Мне всегда казалось, что животные намного надежнее и добрее людей, но это всего лишь мое мнение. Это я отличаюсь от большинства людей – простых, общительных, со здоровым отношением к природе и животным.
Внезапно я вспомнила историю с кюре и кроликом. Наверное, он разводил кроликов для еды, и если ребенок сначала держал у себя кролика для забавы, а потом сам отдал его обратно, то этот кролик снова автоматически перешел в разряд «еды». Справедливо, не так ли? Я сама ем мясо. Неправильно тогда поступили не с кроликом, а с ребенком, со мной.
А моя мать и Ровер? Ее воспитывали в суровой семье новозеландских первопроходцев, вынужденных каждый день отвоевывать свою жизнь у новозеландского буша, где животные были прихотью и где среди бедности и постоянных лишений не было места сантиментам. Даже детей рассматривали в первую очередь как рабочую силу, поэтому сыновья всегда были более желанны, чем дочки. Все горести моего детства можно было, таким образом, понять и простить...
Вот так неожиданно получилось, что это мерзкое любовное зелье избавило меня от призраков далекого прошлого, отравлявших мою жизнь... Я вздохнула с облегчением и почувствовала, как в душу снисходят мир и спокойствие.
Когда же я наконец заснула, мне приснились не древние камни Стоунхенджа и не умирающие собаки, а голуби, летящие в синем небе, и Кристофер Джон, который улыбался и говорил мне: «Счастье в конце концов возвращается».
Глава 22
Поскольку эта книга вовсе не о черной магии, а простая (ну, скажем, довольно простая) любовная история, то по закону жанра необходимо, чтобы действие заключительных глав происходило солнечным летним утром.
Утро действительно было прекрасным – солнечные лучи согревали прохладный утренний воздух, на траве блестела роса, а над рекой стоял белый туман. Но даже это утро не могло рассеять ту тяжесть в душе, с которой я проснулась. А когда я вспомнила, что мне предстояло сегодня сделать, я вынуждена была призвать на помощь все свое мужество. Только мысль о Рэге – «недавно умершей или умирающей собаке» – поддерживала меня. Я быстро справилась с утренней рутиной и быстро взбежала наверх, за книгой.
Я не собиралась давать ее Агнес, пока она не ответит мне на все вопросы и пока я не узнаю всей правды. Но даже после этого она не получит этот гнусный рецепт – ни за что! Я вытащила листок пергамента и без малейших колебаний поднесла к нему спичку. Смыв пепел в раковину, я поставила книгу на полку в «кладовой» и пошла вниз – готовиться к встрече с Агнес, пока у меня еще не пропала решимость. Всегда лучше встречаться с врагом на собственной территории и самому выбирать позицию для сражения с ним. Я никогда не была в доме Агнес, меня ни разу не приглашали внутрь, когда я останавливалась около их дома на пути из города, чтобы поговорить с Агнес. Я не хотела говорить в присутствии Джессами, и уж точно разговор нельзя было вести в дверях. Тогда я решила просто сказать Агнес, что я нашла книгу, которую она хотела посмотреть, но книга это ценная и такая старая, что лучше будет, если Агнес почитает ее в Торнихолде и спишет все рецепты, какие ей понравятся.
