Черный лед - Стюарт Энн (первая книга .TXT) 📗
Он закрыл глаза и пожелал себе заснуть немедленно. Но как его дух боролся против Комитета, так и его тело сопротивлялось его командам. Он лежал минут пять, уставившись во тьму, слушая шелест дыхания Хлои, и не мог понять, что же такое, черт его дери, он творит.
А потом заснул.
Она была в ловушке. Задыхалась в непроницаемой тьме, тяжесть придавливала ее, отнимала у нее зрение, отбирала дыхание, тьма и запах крови заполонили все вокруг, и она увидела Сильвию, лежащую в багровой луже, с перерезанным горлом, с открытыми невидящими глазами, в любимом платье, заскорузлом от пропитавшей его крови. Сильвия пришла бы в ярость. Она бы хотела, чтобы ее похоронили в этом платье, она его так любила. Он перерезал ей горло — этот человек перерезал ей горло, — тот самый человек, который сказал, что убьет ее? А она позволила ему забрать ее с собой, как дура, в эту слепую тьму, в которой невозможно видеть, невозможно думать, невозможно дышать, можно только открыть рот и крикнуть…
Он поймал ее, когда она стремительно соскочила с кровати, и его руки железным обручем обхватили ее тело. Она боролась с ним как сумасшедшая, одна-одинешенька во тьме, а на нее навалились смерть и кровь, но он был сильнее, намного сильнее. Он зажал ей рот ладонью, не давая кричать, а она укусила его изо всех сил, глубоко вонзив зубы, так что почувствовала вкус крови во рту, но он не отдернул руку.
— Если ты не угомонишься, придется сломать тебе шею, — прошипел Бастьен ей в самое ухо, плотно прижимая к себе. — Я чертовски устал с тобой возиться.
Хлоя продолжала сопротивляться, хотя уже не так яростно, и он убрал ладонь от ее рта, чтобы она смогла говорить. Ей едва удалось выдавить из себя несколько слов.
— Не могу… дышать… — прошептала она. — Слишком… темно. Не могу… выдержать. Пожалуйста… — Она не знала, о чем просит, понятия не имела, чем он на это ответит, добром или злом, — но он внезапно рывком подтащил ее к себе, и вот они уже стоят вдвоем на узкой кровати, он поднимает руку над головой, и тьма разом отступает, потому что он открыл окно в низкой крыше.
Воздух был морозным, свежим и чистым, и Хлоя набирала его полные легкие, жадно пила, точно воду в пустыне. Постепенно ее панически бьющееся сердце утихомиривалось, ее дыхание обретало подобие нормального, и ее взгляду предстало холодное зимнее рассветное небо над крышами Парижа, как первый знак возвращающегося спокойствия.
Она прислонилась к Бастьену, который ее поддерживал, и позволила страху и напряжению отпустить ее тело.
— Если ты так устал со мной возиться, почему просто не оставишь меня в покое?
Бастьен не ответил Он повернул ее к себе и взглянул ей в глаза.
— Как давно ты страдаешь клаустрофобией? — спросил он. — Всю жизнь? Ты не производишь на меня впечатления невротички.
— С восьми лет. Мы приобрели большой участок земли в Северной Каролине, и в него входила заброшенная шахта, где любили играть мои старшие братья. Они не знали, что я тайком пробралась за ними туда и там потерялась. Меня нашли только на следующее утро. С тех пор я не могу выносить темных замкнутых помещений. — Слова вытекали из нее потоком, и она никак не могла их остановить.
Он ничего не сказал. Воздух был ледяным — она видела перед собой парок от собственного дыхания, видела, как обращается в туман его дыхание, как они смешиваются между собой, прежде чем рассеяться под утренним солнцем. Ее все еще укутывало его пальто, но даже сквозь слои ткани она ощущала силу и властность, исходившие от его худощавого ладного тела.
И тут силы оставили ее, и она обмякла. Бастьен осторожно уложил ее на постель и потянулся к защелке, намереваясь закрыть затянутое черным окно.
— Пожалуйста, не закрывай, — прошептала она — Мне кажется, я опять не выдержу темноты.
— Замерзнешь, — предостерег он ее.
— Я переживу.
Он оставил в окне приоткрытую щелочку, через которую в комнату едва проникал тонкии луч света и влетали редкие хлопья снега, а потом опустился на колени на кровать рядом с ней.
— Дело в том, — пробормотал он, — что на тебе мое пальто. В этой комнате всегда холодно, но, если открыть окно, тут будет мороз.
Она попыталась сесть и стащить с себя его теплое пальто, но он с пугающей ловкостью опрокинул ее обратно на постель. А потом сам пристроился рядом с ней на узкой кровати, укрыл себя и ее тонким шерстяным одеялом, повернулся на бок, обнял ее и прижал спиной к своей груди. Тепло его тела чувствовалось даже сквозь пальто.
— Я отдам тебе пальто, — еле слышно предложила она. Ей не нравилось, что он придвинулся так близко.
— К черту пальто. Просто заткнись и дай мне поспать несколько часов. Мы можем поспорить об этом, когда я проснусь.
— А что, если меня здесь не будет, когда ты проснешься?
— Ты здесь будешь. Если попытаешься отсюда сбежать, я тебя пристрелю. Я сплю очень чутко, а настроение у меня скверное. Советую тебе тоже поспать.
Хлоя отвернулась и уткнулась лицом в старый матрас. Скула ее ныла, но Хаким ведь не трогал ее лицо. Не успел до него добраться. Потом она вдруг вспомнила:
— Ты меня ударил!
— И ударю опять, если не прекратишь скулить, — сонным голосом отозвался Бастьен. — Я этим спас твою жизнь. Ты устроила бы тарарам, и кто-нибудь мог нечаянно нас услышать.
— Тогда зачем делать это опять?
— Чтобы вместо этого не убить тебя, — ответил он тем не терпящим возражений тоном, который доводил ее до бешенства. — А теперь замолчи и дай мне поспать.
Разумеется, у нее не было никакой возможности сдвинуть его с места, и любые попытки, вероятно, закончились бы тем, что он опять вырубил бы ее, а то и сделал что похуже. Хлоя стиснула зубы и сосредоточила взгляд на тоненьком лучике света, который каким-то образом помогал ей дышать. Пока она способна дышать — она может выжить. То, что она видела и слышала за последнее время, было настолько ужасно, что просто ускользало от понимания. Если она позволит себе почувствовать хоть что-то, кроме этого странного пугающего оцепенения, она начнет кричать, и ничто ее не остановит, разве что Бастьен, как он и обещал, свернет ей шею. Она замерзла снаружи и изнутри, замерзла и окоченела, и все, что ей оставалось, — попытаться выжить. Она еще раз глубоко вздохнула — и без всякого предупреждения перед глазами ее явилось тело Сильвии, и застывшая корка, скрывавшая сознание, пошла трещинами.
Картина промелькнула лишь на мгновение, но эта краткая вспышка все разгоралась и разгоралась в ее мозгу. Кто-то перерезал ей горло так основательно, что Хлоя увидела в разрезе кость. Кровь на полу была густой и вязкой, широко открытые глаза убитой пристально уставились в никуда. И это было хуже всего. Сильвия невидящим взором смотрела на мир, который от нее отвернулся, и это была вина Хлои. Именно она должна была умереть, не Сильвия. Сильвия, чьей единственной ошибкой было то, что она слишком любила жизнь: любила хорошо проводить рабочий уик-энд за городом.
Сильвия не сунула бы свой нос куда не следовало. Она охотно отправилась бы в постель с Бастьеном, поработала переводчицей и вернулась домой, не задавая ненужных вопросов. У нее всегда был талант не обращать внимания на вопиющие несообразности, но она все равно умерла, потому что ее подруга не умела держаться подальше от того, что ее не касалось.
— Перестань об этом думать, — сонным шепотом выдохнул Бастьен в самое ее ухо. — Ты уже ничего не можешь изменить, а растравлять себя — только хуже делать.
— Это была моя вина.
— Чушь несешь. — Тихий усталый голос придавал словам странный оттенок. — Ты ее не убивала. Ты даже никого не приводила к квартире — она была мертва до того, как ты туда вошла. Одно радует — она умерла быстро.
— Если бы я не взялась за эту работу…
— «Если» — это пустая трата времени. Оставь ее. Ты сможешь погоревать о ней потом, когда будешь в безопасности у себя дома.
— Но…
Он закрыл ей рот ладонью, заглушая ее последний протест.
