Любовница на двоих - Шилова Юлия Витальевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
– А вы меня и вправду узнали?
– Я же сказал не вы, а ты.
– Ты меня и вправду узнал?
– Узнал, а что ж тебя не узнать-то! Ты меня с того света вытащила.
Я слегка засмущалась и покраснела:
– Ну, допустим, я вас с того света не вытаскивала. Просто приняла в вас какое-то участие.
– Ты приняла самое активное участие. Мужчина замолчал и посмотрел на мой живот.
– А его нет.
– Кого?
– «Кого кого»! Твоего живота. Я тебя пузатой запомнил. Правда, чувствовал себя та» паршиво, что вообще должен был ничего не запоминать, но твое пузо у меня прочно в памяти засело. Такое большое, круглое. Только не такое, как арбуз, а какой-то грушевидной формы.
– Было дело, – вздохнула я.
– Девчонка?
– Девчонка, – с трудом выдавила я и почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
– Как назвала-то?
– Дина.
– Красивое имя, но редкое.
– Это в честь подруги.
– Наверно, близкая у тебя подруга, если ты в честь нее дочь назвала?
Саша взял меня за руку и стал нежно перебирать мои пальцы.
– Так что, близкая у тебя подруга? – повторил он свой вопрос.
– Я знала ее совсем мало, – задумчиво сказала я. – Можно знать человека всю жизнь, и он всегда будет далеким, а можно знать человека совсем короткий срок – и он становится близким. Вот так и с Диной. Мы знали друг друга считанные часы и стали очень близки. Наверно, это оттого, что мы попали в одни и те же условия и нами руководила одна и та же идея. Моя подруга умерла.
– Умерла?!
– Она умерла. При родах. Она пережила большой стресс, а еще у нее было больное сердце.
– Выходит, ты нашу дочку в честь подруги назвала?
– Выходит, так, – тихо ответила я и почувствовала, как мне стало тепло в тот момент, когда Саша сказал «наша».
– А разве можно называть детей в честь умерших людей?
– А почему бы и нет?
– Я где-то слышал, что это не очень хорошая примета.
– Ерунда. А как же внуков и внучек называют в честь покойных дедушек и бабушек? Это же сплошь и рядом.
– Тебе виднее. Ты же у нас мамочка, – ласково улыбнулся Саша, продолжая гладить по-прежнему мою руку. – А какое ты ей дала отчество?
– Какое ты мне сказал, – смутилась я.
– А какое я тебе сказал?
– Ну, сам знаешь…
– А если не знаю.
– Александровна, – нерешительно сказала я.
– Вот это ты правильно сделала. Вот это умница!
Саша наклонился и поцеловал меня. Возбуждение охватило все мое тело. Его губы показались мне родными, самыми близкими на свете. А самое главное, что они были мужскими… Такими сильными и такими ненасытными. Как только Саша отстранился, я поджала ноги под себя и откинулась на спинку дивана Я сидела, словно мумия, не шевелясь, смотрела на Александра и ждала того страшного вопроса, которого боялась больше всего. Этот вопрос нельзя перенести ни на завтра, ни на послезавтра. Я знала, если Саша его задаст, я еще глубже почувствую собственное ничтожество.
– А ты что без дочери-то? У родителей оставила? Она не болеет?
– Что?!
– Я говорю, дочка где? Как она себя чувствует? Обещаешь, что ты мне ее сегодня покажешь?
– Показать?! Дочку?!
– Ну да, что ты так перепугалась? Послушай, как хоть тебя зовут? Мы с тобой ведь познакомиться так и не успели. Обстоятельства не те были. Как тебя зовут-то?
– Ольга.
– А меня Саша.
– Я это поняла, как только вы предложили отчество моей дочери. Вернее, ты предложил.
– Точно! Послушай, а ты чего так в лице изменилась, когда я тебя про дочь спросил?
– Ничего я не изменилась, – мой голос предательски дрожал. – Просто моя дочь осталась в Штатах…
Так ты туда, оказывается, рожать ездила! Побоялась, что малышка не перенесет перелет? Наверно, у тебя там близкие родственники, чужим не оставишь. А зря ты побоялась везти ее. Сейчас «звезды» едут рожать в Штаты, и ничего, все с детьми возвращаются.
– Если бы я была «звездой», я бы тоже вернулась с ребенком, – проговорила я, словцо в бреду, и почувствовала, что меня опять начало лихорадить.
– Почему?
– Потому что у «звезд» полно денег, а у простых смертных их нет.
– Тебе что, ребенку на билет не хватило, что ли?
Я предпочла промолчать, потому что этот разговор мог привести меня к новой истерике.
– Ну ладно, можешь не отвечать. Но знай, я как глава семейства долго этого не потерплю. Ребенок должен быть с родителями. Это все ерунда, когда говорят, что ребенок до трех месяцев только спит и вообще не узнает окружающих. Он тебя запомнил с тою самого момента, как появился на свет. Ты только представь, он же сейчас тоскует.
Эти слова ранили меня в самое сердце, и я тихонько всхлипнула.
– Прости, я совсем не хотел тебя обидеть, – виновато сказал Александр. – Пусть наш ребенок поживет у твоих родственников столько, сколько нужно, а когда придет время, мы его заберем. Я ни на чем не буду настаивать.
Я пришла в замешательство. Если этот человек так откровенно надо мной издевается, те это очень жестоко, а если он говорит искренне, то тогда я полная идиотка и ничего не смыслю в жизни.
– Саша, ты надо мной смеешься?
С волнением и страхом ждала ответа.
– С чего ты взяла?
– Не знаю. Мне так кажется…
– Когда кажется, нужно креститься!
– Я не крещеная.
– А зря…
– Я просто не успела, но это не значит, что я не верю в Бога. Я очень сильно верю и ему всегда найдется место в моей душе.
– Тогда тебе нужно окреститься. Самое главное, что ты уже к этому пришла.
– Я обязательно это сделаю. Обязательнее обещаю.
В его глазах забегали маленькие лукавые чертики.
– А ну-ка встань! – звонко скомандовал он и взмахом руки приказал мне подняться.
– Что?
– Встань!
Я медленно встала и опустила руки по швам, словно оловянный солдатик.
– Не сутулься.
– Что?
– Ну что ты сгорбилась? Я хочу, чтобы ты расправила плечи и выкатила свою красивую грудь вперед.
– А разве я сгорбилась?
– Еще как! Представь, что ты манекенщица, что ты идешь по подиуму и на тебя смотрят десятки мужчин.
– Да какая с меня манекенщица, – тихо промямлила я и опустила глаза.
– Ну я же не говорю, чтобы ты ею была. Я хочу, чтобы ты себя ею представила.
Я выпрямилась и выпятила грудь. И сама не знаю, почему я так безвольно подчиняюсь этому мужчине, но я почувствовала, что мне хочется ему понравиться.
– А теперь подойди к окну.
– Зачем?
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– А ты не даешь на них ответов.
– Подойди к окну.
Я стояла как вкопанная.
– Пожалуйста…
– Я подошла к окну и вновь расправила плечи. Вот так замечательно.
– Что дальше? – В моем голосе появились нотки, полные вызова, и я поняла, что уже смогла принять правила его игры.
– Постой вот так немного.
– Зачем?
– Я хочу тобой полюбоваться!
– Чем тут любоваться… Я сейчас так выгляжу… Без слез не глянешь.
Ты выглядишь просто потрясающе! Особенно когда твой силуэт вырисовывается на фоне окна. Знаешь, еще сегодня, до того как встретиться с тобой, я чувствовал себя ужасно усталым, выжатым как лимон. У меня начался кризис среднего возраста.
– А что это такое?
– Ты и вправду не знаешь, что такое кризис среднего возраста?
– Нет.
– Ну ты даешь!
– Я слышала это выражение, но никогда не задумывалась над его смыслом.
Это такое состояние души, когда понимаешь, что молодость ушла и никогда не вернется, что лучшие годы остались позади. Что ты никогда не наденешь рваные джинсы, не пойдешь на дискотеку и не пощупаешь какую-нибудь старлетку в медленном танце, что не будет первых робких поцелуев, ночных звезд и клятвенных обещаний вечной и нерушимой любви. Все осталось в прошлом и уже никогда не вернется. Мы стали старше, мудрее, а проще говоря, мы медленно, но верно начинаем стареть. Мы перестали чему-либо удивляться, мы все знаем и нас уже ничем не удивишь. А так хочется отмочить какой-нибудь сумасшедший поступок на глазах у всех, бросить вызов, почувствовать себя молодым, незрелым пацаном. Хочется слушать те песни, которые слушает современная молодежь, смотреть те же фильмы, что смотрят они, но, увы, у нашего поколения свои вкусы и свои привычки. Они отличаются от тех, которыми живет новое поколение. Это не значит, что я ощущаю себя дедом, нет. Но я точно знаю, что я не молод. Уже не могу не спать несколько ночей подряд, бутылками пить портвейн и вести тот разгульный образ жизни, который я вел раньше. Ты понимаешь, о чем я говорю?
