Приманка для мужчин - Хоуг (Хоаг) Тэми (книги без сокращений TXT) 📗
— Суд мой истинен, — рек господь, — отозвался Аарон, уложив наконец плоскогубцы в ящик. :
— В вашей общине так и поступили бы? Предоставили бы господу покарать убийцу?
— Нельзя препятствовать божьему суду. Рука его верна. — Он аккуратно сложил фланель, убрал ее в особое отделение рабочего ящика, затем обернулся к Элизабет, глубоко засунув длинные руки в карманы штанов, и посмотрел на нее долгим, серьезным взглядом, на дне которого таились усталость и тоска. — Человеку не дано воскресить мертвых. Они уже с господом. И все, что мы делаем, неважно.
Наверно, это он о своей покойной жене, подумала Элизабет, и у нее сжалось сердце. Но ведь она говорила совсем не о том.
— Важно, если невиновный может сесть в тюрьму, — сказала она.
Аарон кивнул.
— Поэтому мы и полагаемся на господа. Ему решать, что будет. Es waar Goiters Will. To была воля божия. Промысел божий, — произнес он тихо, вполголоса, размышляя о чем-то своем, недоступном Элизабет. — Промысел божий.
Затем решительно взялся за гладкую, отполированную его ладонью ручку ящика и пошел к двери.
— Завтра я приду опять, Элизабет Стюарт. Здесь много работы нужно делать.
— Вы и так уже много сделали, — возразила она. С буфета были сняты все двери, кран больше не тек, кто-то убрал весь мусор со стола и вымыл посуду, и Элизабет не тешила себя пустыми надеждами, что это сделал Трейс. — По-моему, я должна по меньшей мере накормить вас обедом. Останетесь?
Аарон с сомнением посмотрел на стоящую у плиты женщину.
— Danke, благодарю, нет.
— А вы умный человек, Аарон, — печально усмехнулась она. — Да, готовить я действительно не умею и собиралась просто открыть пакет чипсов и сделать бутерброд с тунцом. Если только тунец не испортился.
— Испортился, — буркнул Аарон и опять направился к двери.
Элизабет пошла за ним, не выпуская из рук стакан, как грудной ребенок — бутылочку с молоком.
— Еще раз спасибо за помощь, Аарон. Так приятно иметь хоть одного нормального соседа.
Он уже спускался с крыльца, но остановился, едва заметно улыбнулся, будто оценив ее юмор, и посмотрел на нее снизу вверх. Так ничего и не сказав, сел в свою повозку, убрав под сиденье ящик с инструментами, тронул поводья, и тощая гнедая потрусила по каменистой дороге, раскачивая черный фургон из стороны в сторону. Солнце уже клонилось к западу, заливая поля теплым янтарным светом. Краснокрылый дрозд, сидевший на телеграфном Столбе, вывел затейливую трель и умолк. Вечерний ветерок принес откуда-то запах свежескошенного сена. Вокруг царили мир и тишина, словно днем ничего не случилось.
Аарон Хауэр приедет домой и спокойно уснет. Что ему до смятения, охватившего Элизабет? У него своя, отдельная жизнь. Он, как и все в его общине, вообще не думает о том, что творится в большом мире. Правда, Элизабет казалось, что и в Стилл-Крик люди немногим отличаются от Аарона. Они тоже умеют уходить от тревог большого мира только по-своему: обвинят во всех грехах приезжих и будут жить дальше как ни в чем не бывало.
Сев на верхнюю ступеньку, Элизабет отхлебнула виски и припала головой к облезлому дверному косяку, некогда выкрашенному зеленой масляной краской. Может, Дэн прав, и Джарвиса действительно убил Керни Фокс — чужак, возмутивший спокойствие тихого городка… И все же Элизабет не оставляло чувство, что за убийством Джералда стоит кто-то еще.
Дэну этого не понять, он здешний и находится во власти предубеждения. Если он решил, что единственный кандидат в подозреваемые — Керни Фокс, то все остальные отпадают, потому что их он помнит с детства, он рос среди них. Все они его знакомые, друзья или родственники, и он просто не может смотреть на них непредвзято.
И на нее тоже не может, подумала Элизабет. Ее прошлое, точнее — то, что известно ему из газет, туманит ему взгляд.
Зачем она приехала сюда? Печатать правду, и ничего, кроме правды, как сказано в девизе «Клэрион». Не допускать в свою жизнь и тени лжи. Все так, но сейчас она понимала, что волнует ее совсем не та правда, о которой надо дать репортаж в экстренный выпуск газеты, а та, что внутри ее самой. Та правда, которую Дэн читал в ее глазах, когда прижимал ее к себе, когда вытирал с ее щеки желе сегодня утром, когда после ее позора на пресс-конференции спрашивал, все ли с ней в порядке.
Он ей нравился.
И почему-то это пугало ее гораздо больше, чем присутствие убийцы в городе.
ГЛАВА 11
Дэн проснулся от назойливого писка будильника над ухом, придавил кулаком кнопку остановки сигнала и только после приподнял голову с подушки и приоткрыл один глаз. Пять часов утра. Красные нули на дисплее светились в темноте, как глаза вампира. Значит, всего три часа он спал, точнее, ворочался, обуреваемый эротическими видениями. Ему снилась Элизабет.
Теперь надо было медленно сесть. Каждое утро все его старые травмы просыпались вместе с ним и принимались за него со свежими силами.
Медленно, осторожно он спустил ноги с кровати, откинул измятую простыню, встал, постепенно распрямляясь, и пошел к платяному шкафу, мягко ступая по ковру.
Наскоро приняв душ и побрившись, он влез в джинсы и рубашку, не обуваясь, бесшумно прокрался через прихожую в комнату Эми, приоткрыл тихо скрипнувшую дверь и с выпрыгивающим из груди сердцем заглянул внутрь. Эми спала. Лучик неяркого света, пробиваясь сквозь жалюзи, падал на ее лицо, юное и нежное, как у спящего ангела. Дэна пронзило острое чувство вины, смешанное с ужасом: он провел с дочерью не больше часа с тех пор, как она здесь, а ее отъезд в Лос-Анджелес неумолимо приближался.
Он тихо вошел в комнату, которую позволил Эми отделать по своему вкусу в ее первый приезд к нему. Стены здесь были оклеены обоями в букетиках фиалок, на полу лежал темно-пурпурный ковер. Мебель Эми выбрала белую, шторы и постельное белье — тоже белые, в кружав-чиках и оборочках. Не спальня, а девчоночья мечта. Протискиваясь между белым стульчиком с ажурной кованой спинкой и изножьем кровати, Дэн чувствовал себя слоном в посудной лавке.
Осторожно опустившись на краешек матраса, он потянулся отвести с щеки Эми длинную темно-каштановую прядь. Дочь что-то пробубнила во сне, почесала нос и повернулась на бок, но в следующий миг, будто почуяв его присутствие, открыла глаза и захлопала длинными ресничками.
— Привет, котенок, — улыбаясь, прошептал Дэн. — Я не хотел тебя будить.
Эми посмотрела на него, даже спросонья заметив глубокие складки усталости и напряжения у рта и темные мешки под глазами, села в кровати и, не сопротивляясь детскому желанию ласки, прижалась к отцу.
— Который час?
— Рано еще, — проворчал Дэн, привычно поглаживая ее по волосам, как и десять лет назад, когда она была совсем малышкой. — Мне пора на работу. Я просто решил зайти поцеловать тебя на прощание.
Эми с огорченным лицом откинулась на груду отороченных кружевом подушек.
— Ты слишком много работаешь. У Дэна кольнуло сердце.
— Прости, родная. Мне выбирать не приходится.
— Понимаю, — вздохнула Эми, сосредоточенно разглаживая на груди майку рейдеров с его номером. — Просто жалко, что так получается.
— Мне самому жалко. Взять бы отпуск на три недели и все время быть с тобой. Но надо сначала разобраться с этим делом.
— Ведь оно почти закончено? Миссис Крэнстон говорит, ты знаешь, кто это сделал, и осталось только его поймать.
— Поймаем. Может, уже сегодня. А я пораньше приду с работы, и мы с тобой погоняем мячик. Как тебе такое предложение?
Он улыбнулся, подумав об этом. То была еще одна традиция, которую установила сама Эми. Тогда ей было шесть, и она хотела быть мальчиком. Как-то она залезла в его чемодан с реликвиями, нашла там старый мяч, оставшийся после памятной игры восьмидесятого года, обеспечившей рейдерам репутацию непобедимых, и вышла с ним во двор, чтобы похвастаться перед соседскими мальчишками. В результате нечаянно разбилось окно гаража, разъяренная Трисси разогнала всех по домам.
