Кто придет меня убить? - Малышева Анна Витальевна (книги без сокращений TXT) 📗
– Так мы не договаривались! – запротестовала Лиза, – Там тысяч на девяносто набежало, да и с какой стати ты меня угощаешь?
– Просто так, – ответил он. – А что такое?
– Опять ты со своим «что такое»! – возмутилась Лиза. – На, получи деньги, и пока!
Она достала из сумочки две пятидесятитысячные бумажки и стала запихивать их парню в карман. Тот прикрывал его рукой. Проходящая мимо девушка кинула на них взгляд, и Лиза опустила руку со скомканными деньгами. Парень тяжело дышал, не сводя с нее глаз.
– Ладно, черт с тобой, – сказала Лиза. – Спасибо за угощение. Как тебя, кстати, звать?
Парень снова засмущался. Лиза рассердилась – сцена с деньгами лишила ее самообладания, она теперь чувствовала себя неловко: издевалась, издевалась над человеком, а он оплатил такой счет… Резко спросила:
– Ну что? И это тоже тайна? Меня вот Лизой зовут. Журнал такой есть, понял?
– Феликс, – послышалось в ответ.
– Что – Феликс? – не поняла она.
– Меня зовут Феликс, – с вызовом сказал он.
Лиза хотела сдержаться, но не смогла – глупо захихикала, на миг почувствовав себя школьницей.
– Ой, прости… – вырвалось у нее, но было поздно, он снова помрачнел, поднял бровь и смотрел на нее с плохо скрытой обидой. – Я не хотела… Меня другое насмешило.
– Наверное, хотела прибавить «Дзержинский»? – поинтересовался он. – Меня уже задолбали этой кликухой…
– Но я ведь ничего не сказала, – уже спокойно возразила она. – Просто необычное имя. А почему тебя так назвали?
– Мама хотела, – пояснил он. – Но не в честь Дзержинского, а в честь дедушки. Дедушка был поляк.
– Ты даже похож на поляка… – задумчиво сказала она.
– Мне говорили… – Он достал сигареты, протянул Лизе. Та закурила, поинтересовалась:
– Ты никуда не торопишься?
– А что?
– Ничего. Ты думал, я тебя куда-нибудь приглашу? Никуда не припашу, с деньгами туго. И вообще, мне надо домой. Просто я подумала, а вдруг у тебя много свободного времени и ты поедешь за мной…
– Делать мне больше нечего.
Но его заносчивый тон не обманул Лизу. Она сощурилась, повернулась к нему лицом и отчетливо произнесла – Слушай, Феликс, ты замечательный парень, наверное, хороший друг и, во всяком случае, умеешь заплатить за даму в кафе… Но мне почему-то не нравится, что я тебя встретила сегодня два раза подряд в двух разных местах.
Он отступил на шаг, покачал головой, пытаясь что-то возразить, но Лиза не дала ему сказать ни слова.
Она решительно говорила, будто приказывая:
– Ты никуда не пойдешь! Понял меня? Будешь стоять здесь, у кафе, пока я не уйду. Через десять минут иди куда угодно.
– Лиза, я не понимаю… – начал он. – Я вовсе не следил за тобой. Почему ты…
– Слушай, я не говорю, что следил! – взорвалась она.
Из кафе вышла шумная компания, на миг разделила их, она пригладила разметавшиеся по плечам волосы. Потом шагнула к нему, взяла за рукав и по слогам, как ребенку, растолковала:
– Не обижайся, но тебе придется здесь постоять.
Я не хочу, чтобы ты снова случайно поехал за мной.
Я тебя ни о чем не спрашиваю. Может, это правда совпадение, а может, нет. Но тогда ты мне все равно ничего не скажешь. И вообще, тебе пора домой. Ты далеко живешь?
– Рядом, на «Каширской», – ошеломленно ответил он. – Всего две станции.
– Рехнулся ты, что ли? – Она постучала пальцем по лбу. – Какие две?!
И вдруг увидела в его гладах нечто, что заставило ее содрогнуться. Он быстро отвернулся и побежал прочь, на Тверскую. Лиза оставалась стоять на месте, она не могла сделать ни шагу. Из кафе снова кто-то вышел, она, чтобы не стоять на дороге, отошла к стене дома, потерла ладонью лоб. «Он сказал – две станции, рядом… – стучало у нее в голове. – Но от „Тверской“ до „Каширской“ шесть станций, шесть! Мне ли не знать, я каждый день езжу по той ветке, А вот до меня – всего две. От „Каширской“ до „Царицыно“ – всего две станции, рядом. Он проговорился, он имел в виду меня, мою станцию… Он знает, где я живу. Он убежал!» То, что Феликс убежал, подействовало на нее сильнее всего. Если бы он не кинулся прочь, она, быть может, ничего бы не поняла. Теперь сомневаться не приходилось – он за ней следил.
– Девушка, вам не скучно? – Какая-то качающаяся тень выросла перед нею. Лиза подняла голову, решительно шагнула в сторону, увернулась от пьяных объятий ночного незнакомца и быстрым шагом пошла туда, где скрылся Феликс. Разумеется, выследить его на Тверской было невозможно. Но она все же внимательно смотрела по сторонам. Увидела размалеванную девицу, провинциальную супружескую пару, подростков у киоска со спиртным… А перед нею тянулась сияющая перспектива длинной улицы. И на этой улице не было никого, хоть отдаленно похожего на Феликса.
"Но ведь не сошла я с ума, – сказала она себе, идя к метро, – Он был, я его видела, разговаривала с ним… Что я узнала о нем? Дедушка поляк, мамино кольцо, живет на «Каширской», врал, что денег нет, а сам расплатился за меня в кафе. И еще, он ужасно чего-то боится. Прямо до смерти! И следит за мной.
Кольцо – предлог, чтобы зайти в ломбард… Постой-ка! – оборвала она себя. – Как же так? Откуда он знал, что я пойду в ломбард? Я ведь ему не докладывала! Если предположить, что он знает, где я живу, и следил сегодня за мной от самого дома, тогда он никак не мог знать, куда я еду. Разве что в магазине подслушал мой разговор с продавщицей… О Боже!"
Ей вдруг вспомнился парень, которого она чуть не сшибла при выходе из ювелирного магазина. Тогда ей только бросилась в глаза его кожаная куртка, но теперь она была уверена, что это был он! Значит, следил за ней уже на Сухаревской площади… До ломбарда ее довел, ему пришлось туда войти. Не мог же он знать, что она пойдет туда! И после, раз уж доследил до самого кафе, не мог никуда отлучиться, чтобы раздобыть кольцо… Значит, оно было при нем с самого начала. "Какая я дура! – вдруг застонала Лиза, даже приостановившись на мгновение. – Ведь кольцо было мужское! Он снял его с собственного пальца!
Соврал, что кольцо мамино, и я поверила – оно небольшое . А у него-то какие пальчики?! Не у каждой женщины такие есть… Я идиотка. Зачем я вообще с ним разговаривала! Представляю, как он испугался, когда я подозвала его, кивнула, что-то сказала… Так засветиться перед тем, кого выслеживаешь! А ведет он себя глупо. И следить не умеет. Я тоже не умею, но уж за квартирой проследила, когда мне было надо.
Ну, умеет он следить или нет – не мое дело. Главное, что он следит за мной! Зачем я его отпустила!
Парень совсем зеленый, и я смогла бы вытрясти из него все! Прижала бы к стенке и шпыняла под дых, пока не заговорит…"
Она ругала себя напропалую. Теперь Феликс (если только это его настоящее имя), будет осторожней. Он понял, что его раскололи, и не станет показываться ей на глаза. Разумеется, он может опять проколоться, но тогда она его не отпустит! Так Лиза рассуждала про себя, спускаясь в метро и поражаясь больше всего тому, что ей не было страшно. Кого-кого, а этого мальчишку она совсем не боялась. Не потому, что была старше его – она видела таких страшных подростков, перед которыми спасует любой мужик. И не потому, что он был такой домашний, такой «маменькин сынок». Больше всего ее обнадеживало ощущение своей власти над ним.
А ведь эта власть реальная – он смущается, пугается, начинает паниковать или улыбается своей нерешительной улыбкой. Может быть, она просто нравится ему, а может быть, он привык слушаться старших, вообще всех. Да, именно такое он производил впечатление – мальчик, которому можно приказывать все, что угодно.
Но только что приказывать? На что он способен?
"Во всяком случае, он не способен меня убить, – решила Лиза. – Не способен скрывать свои чувства.
И бояться его не надо. А надо… Взять за шкирку и тряхнуть хорошенько! Если он просто в меня втюрился и поэтому следит, я просто-напросто разобью ему сердце. Это будет очень полезно в его возрасте. Умнее станет! А если…" Но что «если», она додумывать не стала. Подошел ее поезд, она вошла в раздвинувшиеся двери, уселась на диванчик и закрыла глаза. Время от времени она их открывала, оглядывала вагон и снова погружалась в дремоту. Феликса здесь не было, да она и не рассчитывала его где-нибудь увидеть этим вечером. Сидит, наверное, дома, пьет чай с вареньем и оправдывается перед строгой мамочкой.
