Сверху и снизу - Риз Лаура (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
В поисках скальпеля или какого-либо другого ножа, похожего на тот, что я видела на озере Тахо, я снова обыскала дом М., но ничего не нашла. Детектив Харрис сказал мне, что экспертиза изоленты дала неопределенные результаты. Лента из одной партии с той, которой заклеивали рот Фрэнни, но определить, тот ли это моток, невозможно. Харрис объяснил мне, что, когда преступник использует для убийства какой-либо предмет — нож, дубинку, молоток, — часто случается, что он потом хранит его как память или как трофей. Эксперты надеялись, что так будет и с изолентой — тогда можно было бы сравнить концы, чтобы доказать, что лента взята из одного куска. Но, видимо, даже если М. использовал эту изоленту при истязании Фрэнни, то потом он использовал ее снова, сделав идентификацию невозможной. Харрис сказал мне, что снова допросил М., но ничего не добился. Он опять предупредил, чтобы я держалась подальше от него, и это заставляет меня подозревать, не скрывает ли он какую-нибудь информацию. Если Харрис не верит в виновность М., то почему считает его опасным человеком?
М. ведет себя как ни в чем не бывало — он молчит о том, что из его чулана пропала изолента. Я тоже о ней молчу. Молчит он и о том, что Харрис вновь его допросил. Мы старательно обманываем друг друга.
Лгать Яну тоже оказалось не так трудно, как мне поначалу казалось. Я уже привыкла воспринимать ложь и связанное с ней чувство вины в виде неприятной, но неизбежной стороны моей жизни.
Вечером я встречаюсь с Яном в китайском ресторанчике «Динг хоу». У меня остается еще три часа, и я решаю поработать, чтобы отвлечься от истории с М.: сажусь за компьютер и начинаю писать статью о растущем насилии в Сакраменто. Обобщив накопленную информацию, я прихожу в замешательство. Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Чикаго — ну ладно, с ними все ясно, но с каких это пор Сакраменто стал таким опасным местом? Здесь всегда дело кончается именно убийствами. Я открываю файл с дневником Фрэнни и снова просматриваю его, затем перечитываю информацию, полученную от коронера и полиции. Мне по-прежнему не понятна та жестокость, с которой ее убили.
Звонит телефон, но я не поднимаюсь с места. После трех звонков щелкает автоответчик. Это Мэйзи — снова ругает меня за то, что я не отвечаю на ее звонки.
— Я беспокоюсь о тебе, — раздается ее голос. — Пожалуйста, позвони.
Меня охватывает чувство вины. Я знаю, что мне следует выполнить ее просьбу, но сейчас у меня нет возможности ни с кем разговаривать. к тому же все равно я не могу рассказать ей об этом.
В половине седьмого, приняв душ и переодевшись, я еду в «Динг хоу», который находится в торговом центре «Лаки» — «счастливчик». Ресторанчик маленький, здесь царит полумрак, народу немного. На стенах зеркала, а китайские ширмы частично закрывают обеденный зал. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю в дальнем углу Яна — он все еще одет в темно-синий деловой костюм. Поцеловав его, я сажусь за столик, и возле нас немедленно появляется официант. Мы заказываем цыплят в кисло-сладком соусе, дважды сваренную пряную свинину и жареный рис. Официант мгновенно исчезает и появляется вновь с чайником. Пока чай остывает, мы беремся за руки, испытывая чувство покоя, известное тем, кто давно знает друг друга. Как я хотела бы вновь вернуть те счастливые дни, когда Ян действительно знал меня хорошо, а не так, как сейчас. Его слепота, честно говоря, иногда меня удручает: как можно не чувствовать, что твоя возлюбленная занимается сексом с другим мужчиной? Ночью я часто просыпаюсь и часами лежу без сна, расстроенная своим предательством, в то время как рядом в счастливом неведении мирно посапывает Ян.
В зале стоит сдержанный гул голосов, звякают тарелки, мимо снуют официанты. Ян рассказывает мне о своих делах и интересуется, не собираюсь ли я вновь выйти на работу. Я отнекиваюсь.
— Не знаю. Конечно, без нее скучно, но сейчас я слишком занята.
Ян хмурит брови и говорит, что убийство Фрэнни серьезно повлияло на мое восприятие действительности и что я помешалась на насилии, преувеличивая его размах в Сакраменто, а от этого я плохо сплю по ночам, просыпаюсь с синяками под глазами, стала невнимательной и раздражительной. Он крепче сжимает мою руку и наклоняется вперед:
— Ты ничего больше не можешь сделать. Тебе надо перестать думать о Фрэнни.
— Но она же моя сестра!
— Полиция ищет ее убийцу. Пусть они делают свое дело. — Ян сжимает мою руку так сильно, что мне становится больно.
— Почему ты хочешь, чтобы я перестала думать о Фрэнни? — Я стараюсь вырвать руку. — Иногда мне кажется, что тебе все равно, свершится ли правосудие.
— Конечно, мне не все равно, но эта навязчивая идея тебя губит. — Он опускает взгляд и ослабляет хватку. — Пойми, я люблю тебя. Разве тебе этого не достаточно?
Мне хочется ответить, но тут я слышу, как меня зовет по имени М., и оборачиваюсь на стуле, не в силах вымолвить ни слова от удивления.
— Разве вы меня не помните? — мурлычет М. — Филипп Эллис. Вы писали о моих исследованиях в КУД два, нет — три года назад.
Я бросаю на него предупреждающий взгляд, надеясь, что он заметит мое раздражение, но М. смотрит на меня, лукаво улыбаясь. Рядом с нами официант ставит в кучу грязные тарелки и протирает столик. Ян отпускает мою руку и ждет, что я представлю их друг другу.
— Гм, — мой голос звучит не слишком членораздельно для литератора, — это Ян Маккарти. — Утром мне пришло в голову сказать М., который приглашал меня на ужин, что сегодня вечером у меня встреча с Яном. Какой же я была дурой! — Мой друг. — Я зло смотрю на него.
Они пожимают друг другу руки, потом всегда вежливый Ян спрашивает у М., что за статью я писала о нем.
— Вы, наверное, лучше расскажете об этом, чем я. — М. поворачивается ко мне.
Я так взбешена, что едва могу говорить. Он не имел права вторгаться в эту сферу моей жизни.
— Все случилось так давно. Может, освежите мою память? М. снова улыбается:
— Вы так много написали с тех пор, что, естественно, не можете всего припомнить. — Он оборачивается к Яну. — Я биолог, изучаю поведение животных; особенно меня интересует эволюционный эффект выбора самкой самца. Нору заинтересовало мое исследование серых древесных лягушек — в нем я анализировал их ответы на сигналы различных самцов и установил корреляцию между силой сигнала и привлекательностью самца.
На прошлой неделе, когда М. спросил меня о моей работе, я рассказала ему о серых древесных лягушках, — как видно, он кое-что уловил из моего рассказа.
— Говоря простым языком, я пытаюсь установить, что в животном царстве самка выбирает самца по весьма специфическим признакам. Она выказывает предпочтение определенным мужским качествам, таким, как сила и агрессивность, что, в свою очередь, влияет на эволюцию вида. Для современного чересчур чувствительного мужчины это неприятно, хотя, я думаю, женщины одобрят мои выводы.
Ян смеется.
Я бросаю косой взгляд на М.
— Вы не правы. Это в лучшем случае весьма специфический анализ. Женщинам нужны чувствительные, умеющие сострадать мужчины — компаньоны, партнеры, мужчины, которые могут не только физически, но и эмоционально их удовлетворять. Женщины не животные, и ваше сравнение неудачно. От такого известного биолога, как вы, мы вправе были ждать более компетентных заключений.
М. задумчиво смотрит на нас, на его губах блуждает слабая улыбка, предназначенная только мне одной. Мой грубый выпад смущает Яна.
— Милая, — говорит он, — твой знакомый только пошутил. — Повернувшись к М., он разводит руками: — Нору иногда заносит.
— Не надо за меня извиняться! — огрызаюсь я. — Никогда больше так не делай!
Воцаряется напряженное молчание. В этот момент официант приносит наш заказ, и М., выполнив свою миссию, с извинениями уходит. Я прошу у Яна прощения, объясняя свою раздражительность недосыпанием. Наша прежняя близость куда-то испаряется, и остаток вечера мы держимся отчужденно-вежливо.
На следующее утро, когда Ян уходит на работу, я звоню М. Прошедшие двенадцать часов ничуть не уменьшили моего гнева.
