Мышьяк за ваше здоровье - Арсеньева Елена (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Он все свои размышления выложил Манихину, даже Дика Фрэнсиса упомянул, – а вот насчет волос и глаз промолчал. Тем более что не в них было дело, факт. Ему, строго говоря, никогда не нравились зеленоглазые и рыжие: Александр интуитивно не доверял такому зловещему, ведьминскому сочетанию. Но даже если бы он увидел эту женщину в чадре, парандже и вдобавок в такой бесформенной хламиде, которую носят мусульманские дамы, прячась от глаза постороннего мужчины, у него все равно зашлось бы сердце точно так же, как оно зашлось при виде ее в откровенном платьице. Платьице просто спровоцировало его реакцию и усилило его… ну, это самое, не в приличном обществе будь сказано. А стойку-то он сделал (опять же, пардон!) на тот аромат женственности, который от нее исходил: она его подкосила даже не видом своим, а женской сутью. Нет, это все слова, слова, не имеющие смысла, потому что нет точных слов, чтобы передать, почему Александра так возбудила именно она!
Странно и пугающе – он не чувствует на нее никакой злости и обиды. Он должен ненавидеть ее, а вместо этого в глубине души чувствует, что уже простил ее – то есть признал ее право поступить так, как она поступила. «Мне ненавидеть тебя надо, а я, безумный, все ж люблю!» Дурацкая песенка, пошловатая банальность. Но очень точная, как все банальности на свете.
Или вот еще цитата к месту: кузнец Вакула в гоголевской «Ночи перед Рождеством» с тоской бормочет: «Через эту глупую любовь я одурел совсем!»
Чушь, какая чушь! Любовь, любовь! Перепихнулся с какой-то шлюхой, которая отдалась первому встречному, а потом набухала ему в алкоголь клофелинчику и…
Он настолько углубился в свои размышления, что вздрогнул от неожиданности, когда мимо прошел Манихин.
Петр Федорович остановился возле стойки с цветами, начал задумчиво ворошить землю, иногда разминая пальцами комочки земли. Не зря он говорил, что возня с цветами его успокаивает. Да, сейчас самое время искать какое-то сильное успокаивающее средство.
Александр с раскаянием смотрел в его тяжелое, набрякшее бронзовыми складками лицо. Он уже успел привыкнуть к этому человеку – его уродство не вызывало отвращения, а только жалость. Получается, жалость бессмысленную…
Самое гнусное во всей этой истории, что из-за нее он не смог выполнить свое обещание. Полет в Хабаровск отложен на неопределенное время. Прошло уже три дня после оговоренного срока, а Александр все еще в Нижнем. Пока неведомо, когда он сможет выполнить свое обещание: в милиции и прокуратуре дело завели о нападении на врача «Скорой помощи», причем попался какой-то жутко дотошный молоденький следователь, который ведет первое в своей жизни расследование почти с садистской тщательностью. Ничего и никого не нашел, но достает Александра своими вопросами так, что у того печеночные колики начинаются!
А может, не следователь садист, а он сам мазохист? Наверняка! Если он не хочет, чтобы нашли ту девушку…
Нет. Он сам хочет найти ее, сам, но вовсе не для того, чтобы наказать.
– Так что мы будем дальше делать? Вы намерены все-таки отправиться в Хабаровск или нет?
Александр невольно вздрогнул. С покаянным выражением лица повернулся к Манихину:
– Надо же, только что об этом думал. Поймите, я хоть сейчас готов ехать. Но с меня зачем-то взяли подписку о невыезде. Как будто я преступление против самого себя совершил! Как будто не я в этой истории пострадал! Еще хорошо, что у меня с собой тех ваших денег не было, я их дома оставил. Если бы они пропали, я вообще оказался бы сейчас в еще более дурацком положении.
– Вы что, думаете, на вас напали, чтобы ограбить? Вы кому-нибудь говорили о том, что можете получить крупную сумму?
– Нет, что вы! Никому! А что до грабежа… нет, вряд ли. У меня не взяли даже тех жалких двух сотенных, которыми я на тот момент располагал. И ключи не забрали от квартиры, где, правда, все равно деньги не лежат. И никаких лекарств не тронули в чемоданчике, а ведь там были и наркотики. Вообще необъяснимая ситуация…
– Петр Федорович, можно я спрошу? – подал голос Серега.
«Ого, – подумал Александр, – вот это субординация! Здорово Манихин вышколил своего качка. Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту!»
– Конечно, давай, – кивнул Манихин.
– Слушай, Алехан, а твоя девушка не могла против тебя сыграть? – повернулся Серега к Александру. – Та, хорошенькая, пухленькая? Ниной, кажется, зовут? К примеру, решила тебе за что-нибудь отомстить, уговорила какую-нибудь подружку поучаствовать… Ты ведь вроде обмолвился, что после моего вторжения у тебя с ней дружба врозь?
– Ну, так оно, – буркнул Александр. – Но ты тут практически ни при чем, ты только поводом послужил, а не причиной. Я тебе, если хочешь знать, по большому счету даже благодарен. Была без радости любовь – разлука будет без печали. Словно о нас сказано, так что не бери в голову.
– Никто и не говорит, что ваша подруга сама принимала участие во всей этой истории, – сказал Манихин. – Серега правильно предположил: она могла кого-нибудь нанять…
– Нинка-то?! Да у нее ума на такие изыски не хватит. И потом, нанимать – это же платить надо, а у нее вечно денег нет. Скорей она бы сама нанялась к кому-то за деньги. Да и зачем ей что-то надо мной устраивать? Просто отомстить? Тогда логичнее ждать нападения из-за угла, мордобоя какого-нибудь, а не такой романтической истории.
– А может, эта девка тебя СПИДом заразила, откуда ты знаешь? – вдруг ляпнул Серега и тут же растянул губы в ухмылке: – Шутка, не дергайся.
– СПИДом? Это что же, Нина нашла зараженную дамочку и заплатила ей, чтобы она меня… – Александр нашел в себе силы усмехнуться. – Говорю, она с лишним рублем ни за что не расстанется. А вообще-то надо провериться, спасибо за подсказку. Все под богом ходим, чем черт не шутит.
– А от вас, простите за вопрос, никто не ждет никакого наследства? – спросил Манихин. – На квартиру, в которой вы живете, никто не зарится? Может быть, у вас вклад какой-то громадный есть, акции, ну, не знаю, на территории дачи клад зарыт и все такое?
– Шутки продолжаются? – невесело усмехнулся Александр. – Понятно… Наследства не жду и не дождусь, надеюсь. Хотел бы, чтобы родители как можно подольше пожили, да они еще и не старые, слава богу. Мы, правда, отдельно живем, но отношения нормальные. По принципу, чем родственники дальше, тем они ближе. Я человек взрослый, у меня своя жизнь. Наследство… какое там наследство, только народ смешить. Отец врач-терапевт, мама учительница русского языка и литературы, так что… без комментариев насчет богатств и накоплений. А по поводу акций, вкладов и кладов одно могу сказать: мы ведь не в романе Иоанны Хмелевской. Это все какая-то необъяснимая нелепость, поймите!
– А вы не заметили, как врач, как мужчина: у этой вашей случайной… партнерши, не побоюсь этого слова, не было никакой сексуальной патологии? – вприщур глянул на него Манихин.
– То есть?
– То и есть, о чем спросил. Почему вы убеждаете меня и себя, что это происшествие – чистая случайность? Если у вашей загадочной незнакомки нет такой сексуальной патологии – вступать в случайные связи именно с врачами «Скорой помощи», – значит, целью этой тщательно продуманной и разработанной операции были именно вы, Александр Данилович Меншиков. Такой вывод сам напрашивается. И если все было так, как вы говорите, если бы ваш водитель не наткнулся на соседку с ключами и сообразительной собачкой, вы могли бы невесть сколько лежать в той квартире связанный, одурманенный. А если бы вас не нашли? Если бы вы погибли? Ну взгляните же в лицо фактам: объектом нападения были вы, именно вы!
– Я не понимаю, почему! – взорвался Александр. – У меня вообще создалось впечатление, что я оказался не в то время не в том месте, а ждали там другого человека, все это подстроено для кого-то другого. Помните, у Пушкина в «Метели» Бурмин рассказывает Марье Гавриловне, как барышня, с которой он из озорства стал рядом перед аналоем, вдруг после венчания восклицает: «Ах, не он, не он!» И падает без чувств. Вот и мне кажется, что эта женщина обнаружила, что я – не он, не он, и…
