Выстрелы в замке Маласпига - Энтони Эвелин (читаем книги TXT) 📗
– Вы правы, – подтвердил Карпентер. – Почему она держала в тайне эту деловую операцию?
– Не знаю. Я уже вам говорил, что она была снобом. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она вкладывает деньги в дело здесь, в нашем городе. Она никогда не приглашала сюда Тейлора и не встречалась с ним в обществе. Скажите мне, мистер Карпентер, зачем вы во всем этом роетесь? Моя жена умерла, к чему теперь копаться в прошлом?
– Меня интересует не ваша жена, – объяснил Фрэнк, – а люди, с которыми она была связана. Меня интересуют контрабандисты, которые привозят наркотики, и те, кто ими торгует. Что до вас, то вы можете не беспокоиться: ничто из того, что я выяснил, не будет разглашено. Вам нечего опасаться.
– Спасибо. – Актер допил виски. – Возможно, наша семейная жизнь была частично построена на лжи, но в ней было немало хорошего. Я не хочу, чтобы все это выплыло на свет Божий. Я ведь ее очень любил.
– И, зная, какова она была, – сказал Карпентер, – я думаю, вы не могли оставить ее.
Джулиус кисло улыбнулся: эта улыбка была одной из его отличительных черт как кинозвезды, так сказать торговая марка.
– Разговор с вами не оставляет никаких иллюзий. Может, вы и правы. Может, я и в самом деле знал, что не смогу ее оставить, поэтому убедил себя, что не хочу с ней расстаться. Ложь, с которой живешь достаточно долго, приобретает видимость правды.
– Расскажите о ее семье, – попросил Карпентер. – Не о Бохунах, о других.
– Ах да. – Джулиус снова кисло улыбнулся, явно сказывалось выпитое виски. – Вы хотите знать о ее деде, дядях и двоюродных братьях? Могу немного рассказать. Но вам придется держать язык за зубами, сынок. Они очень гордились Элайз. Упаси Бог, кто-нибудь из них узнает, что вы копаетесь в ее прошлом.
Через два часа Франк Карпентер уже сидел в самолете, на пути в Нью-Йорк. Прямо из аэропорта он позвонил в контору Бена Харпера. Секретарь сказала, что он в Чикаго.
– Здесь сейчас Джим Натан, – сказала девушка. – Тоже хочет его видеть. Но он не вернется до понедельника. А вы возвращаетесь?
– Да, – сказал Фрэнк. – Передайте, пожалуйста, трубку Джиму.
– Привет, Фрэнк. Ты где? – послышался бодрый голос Натана.
– В Кеннеди. Какие новости, Джим?
– Никаких. – Голос вдруг зазвучал надтреснуто. – Куда ни ткнись – тупик... А как у тебя? Ты что-нибудь накопал там в Голливуде?
В телефонной будке, над аппаратом, было укреплено небольшое зеркало, Карпентер видел в нем свое отражение.
– Нет, ничего. Честно сказать, я надеялся, что тебе больше повезет с Тейлором.
– Тут все глухо, – последовал выразительный ответ. – Я все проверил-перепроверил. Он абсолютно чист.
Фрэнк приложил руку к затылку: коротко стриженные волосы стояли у него дыбом; так он и подумал – «дыбом», хотя и стыдился, что мыслит такими клише.
– Плохи наши дела, – сказал он. – Скоро увидимся, Джим. – И повесил трубку. Абсолютно чист! Проверил-перепроверил!
Он знал Джима Натана вот уже пятнадцать лет – со дня поступления в Бюро. До сих пор Натан был прямодушным человеком: он ненавидел преступления и ненавидел наркотики. Говорили, что он крут, и даже чересчур. Но сейчас Фрэнк был уверен, что он лжет. Он солгал, когда говорил о магазине в Беверли-Хиллз. Элементарная проверка установила бы, что его настоящим владельцем являлась Элайз Джулиус. Натан же утверждает, будто магазин принадлежал Тейлору, всячески пытается отвлечь внимание Карпентера. «Я проверил все досконально. Он продержал магазин год или два, а затем его продал. Я не вижу тут ничего подозрительного». Все ложь, заведомая ложь, рассчитанная на то, чтобы помешать расследованию. С самого начала он пытается выгородить Тейлора. Он, видите ли, абсолютно чист. Никаких преступлений за ним не числится. В его бизнесе нет ничего нелегального. Он мысленно слышал голос Натана: тот смотрит ему в глаза, качает головой и лжет, и лжет.
Имя Тейлора упоминала в своем донесении Кейт Декстер. Кроме того, переговорив с адвокатом Элайз, Карпентер обнаружил еще одно важное зловещее обстоятельство. Натан этого не ожидал: он был уверен, что направил следствие по ложному следу. Выйдя из телефонной будки, Карпентер остановился. После разговора с адвокатом он понял, что Натан ведет нечестную игру, но ему требовалось время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Теперь не оставалось никаких сомнений, что это отнюдь не случайная небрежность в работе. Натан покрывал Тейлора. А это могло означать только одно – что он подкуплен.
Карпентер вывел машину со стоянки и поехал в город. Итак, Бен Харпер в Чикаго. А тем временем Натан в его конторе. Харпер ведет специальное досье по делу Маласпига, там подшито и последнее донесение Катарины Декстер. Фрэнк видел, как Харпер клал его в скоросшиватель. Там все документы, и среди них план привлечения Катарины для работы тайным агентом, ее донесения, служебные письма, Рафаэль – все!
Он все сильнее и сильнее жал на педаль газа. Если Натан берет деньги у Тейлора, значит, он работает и на организацию Маласпига.
Достаточно ему зайти в кабинет Харпера, и он сможет просмотреть все это досье. А ведь Натан дружил и с Фирелли. Машина Карпентера была снабжена сиреной, которая использовалась лишь в чрезвычайных случаях. Он ткнул пальцем в кнопку, и вся улица огласилась мощным ревом.
Секретарша Бена Харпера, разговорчивая девица, вместе с двумя своими подругами снимала маленькую, но очень дорогую квартирку в Ист-Сайде, потому что располагалась она в сравнительно безопасном районе; ей было двадцать семь лет, она была не замужем, и агенты, которые заходили к Бену Харперу, сразу же попадались на ее крючок: она не отпускала их, пока не выговорится. И ей нравился Джим Натан, ей вообще нравились крутые ребята. Поэтому, когда он пришел, она угостила его кофе из кофеварки и принялась развлекать.
Натан был вынужден поддерживать навязанную ему игру; его ладони были все в поту, он пил кофе с таким же удовольствием, как если бы это была микстура от кашля, но продолжал улыбаться и терпеливо выслушивал разглагольствования девицы. Она, улыбаясь, чистила свои перышки и простодушно упивалась собственной болтовней, не замечая ни напряженности Натана, ни краткости его ответов. Так прошло двадцать минут. Глядя, как она пудрит лицо и подкрашивает губы, кокетливо на него поглядывая, он несколько раз скверно выругался про себя. Наконец решился. У него был лишь один способ выполнить свое намерение. Если пустить дело на самотек, она будет сидеть здесь до самого закрытия конторы, и он так и не сможет проникнуть в кабинет Бена Харпера.
– Бетти, – он перегнулся через стол, – не пойти ли нам пропустить по рюмочке?
Она уставилась на него в полном восторге.
– Это было бы замечательно. Прямо сейчас? Правда, шести еще нет, но я могла бы запереть контору и пойти. Мистер Харпер вернется лишь утром в понедельник.
– Я только зайду и запишу несколько слов на его диктофон. А ты пока приведи себя в порядок. Я не задержусь.
– О Джим! Ты можешь записать то, что хочешь, на мой диктофон. Ты же знаешь, что к нему нельзя заходить.
– У меня секретный материал, – сказал Натан, поворачивая ручку двери от кабинета. – Я не могу записывать это даже в твоем присутствии. Я вернусь через минуту. – Он зашел внутрь и запер за собой дверь.
– Вы знаете, – Сандро ди Маласпига перегнулся через стол, – все время, пока я был у себя дома, я скучал по Флоренции. Это довольно странно, потому что я предпочитаю жить в Замке.
Они ужинали в ресторане высоко в горах около Фьезоле; из сада, где они сидели, открывался вид на один из самых красивых городов, которые когда-либо видела Катарина.
В его отсутствие она много о нем думала, и, когда он заехал за ней в гостиницу, она поразилась, как он красив, хотя в этой красоте ей чудилось что-то зловещее. Он был очень рад видеть ее, и ей пришлось, скрывая свой страх, притвориться, будто она тоже очень рада.
– Разве вы не любите Флоренцию? Она просто замечательна.
