Лицо в темноте - Робертс Нора (читать книги без сокращений txt) 📗
— Кто?
— Не знаю. Его зовут Чак, Хак или еще как-то.
— Нет, я имею в виду, Мэри-Джейн или Тереза?
— Мери-Джейн, глупышка. Ей уже шестнадцать, и она уже развилась.
Взглянув на свою плоскую грудь, Эмма нахмурилась. Интересно, разовьется ли она, когда ей стукнет шестнадцать? И будет ли у нее дружок, с которым можно будет заняться этим?
— А если она забеременеет, как Сюзен?
— Старики Мэри-Джейн все уладят. У них куча денег, да и у нее кое-что есть. Диафрагма.
— Диафрагма есть у каждого.
— Я не о том, дурочка, это чтобы не было детей.
— О! — Эмма всегда относилась с почтением к обширным познаниям Марианны.
— Ее вставляют в священное хранилище, особая смазка убивает сперму, а от мертвой спермы ничего не будет. — Марианна легла на спину и зевнула, глядя в потолок. — Интересно, сестра Непорочница когда-нибудь занималась этим?
— Не думаю, по-моему, она даже моется в рясе, — засмеялась Эмма.
— Боже милостивый, чуть не забыла. — Сунув руку в карман мятого форменного платья, Марианна извлекла полпачки «Мальборо». — В сортире на втором этаже я наткнулась на золото. Кто-то приклеил их лентой к бачку.
— А ты взяла.
— Господь помогает тем, кто сам себе помогает. Эмма, запри дверь.
Они выкурили одну сигарету на двоих, выпуская дым в окно. Девочки не получали от курения особого удовольствия, они просто играли, набирая дым в рот. Это было по-взрослому, греховно, что очень нравилось обеим.
— Еще две недели, — мечтательно произнесла Эмма.
— Ты поедешь в Нью-Йорк, а меня снова отправят в лагерь.
— Не так уж плохо, там не будет сестры Непорочницы.
— Попытаюсь уговорить своих, чтобы разрешили мне пожить у бабушки. Она прелесть.
— А я наделаю кучу фотографий.
Марианна кивнула и сразу переключилась на более отдаленное будущее:
— Когда мы выберемся отсюда, то снимем квартиру где-нибудь в Гринвич-Виллидже или Лос-Анджелесе. В каком-нибудь отличном месте. Я стану художницей, а ты фотожурналисткой.
— Мы будем устраивать вечеринки.
— Грандиозные. И носить шикарные наряды. — Марианна с отвращением дернула за подол форменной юбки. — Никакой шотландки.
— Я скорее умру.
— Еще четыре года.
Эмма отвернулась к окну. Нечего загадывать на несколько лет вперед, если не знаешь, как продержаться последние две недели.
Майкл Кессельринг изучал, как он выглядит в шапочке и мантии. Просто не верится. Наконец-то школа позади, жизнь УХОДИТ на новый виток. Разумеется, его ждет колледж, но до него еще целое лето.
Майклу восемнадцать лет, он может пить, голосовать, и, спасибо президенту Картеру, призыв на воинскую службу не нарушит его планы.
Но чем он собирается заняться, Майкл до сих пор не решил. В свободное время он подрабатывал в «Баззарде», чтобы иметь Деньги на бензин и свидания, однако не посвящать же свою жизнь торговле футболками.
Снять мантию и шапочку было жутковато. Все равно что сбросить юность. Майкл держал их в руках, оглядывая комнату, заваленную одеждой, обрывками бумаги, грампластинками и, поскольку мать давным-давно перестала у него убирать, номерами «Плейбоя». Были здесь грамоты, полученные за его успехи в беге и бейсболе. Именно они убедили Розу-Энн Марковиц заняться этим на заднем сиденье его машины под песню Джо Кокера «Я чувствую себя прекрасно».
Майклу были дарованы атлетическое тело, длинные ноги и быстрые рефлексы. «Вылитый отец», — замечала мать. Он действительно многое взял от предка, хотя это не мешало ему спорить по поводу длинных волос, одежды, политики, ночных гуляний. Капитан Кессельринг был педантом.
Наверное, потому, что он коп. Майкл не забыл, как однажды принес домой сигарету с марихуаной и его наказали на целый месяц. Так же дорого ему обошлись штрафы за превышение скорости. «Закон есть закон», — любил говорить старина Лу.
Оторвав кисточку, Майкл швырнул мантию и шапочку на незаправленную кровать. Глупая сентиментальность, но кисточку он сохранит. В старой коробке из-под сигар лежали его самые ценные вещи. Любовная записка, которую Лори Спайнер написала ему в первом классе до того, как променять его на парня с татуировкой и «Харлеем». Корешок билета на концерт «Роллинг стоунз». Сколько же тогда он попортил крови, пока уговорил родителей отпустить его на концерт! Пробка от первой выпитой бутылки пива. Улыбнувшись, Майкл достал из коробки фотографию, на которой был снят вместе с Брайаном Макавоем.
Девочка выполнила обещание. Через две недели после того невероятного дня, когда отец водил его на репетицию «Опустошения», Майкл получил снимок и новый альбом, ставшие предметом зависти его товарищей.
Он давно уже не вспоминал тот день. И теперь, приобретя статус взрослого, Майкл вдруг понял, что со стороны отца это был потрясающий поступок. Совершенно ему несвойственный. Ведь в репетиционный зал он пришел по службе, а капитан Лу Кессельринг никогда не смешивал личные дела со служебными.
Но в тот день он это сделал.
Странно, Майкл почему-то лишь сейчас вспомнил, как отец вечер за вечером приносил домой папки, хотя до убийства сына Макавоя никогда этого не делал. И после тоже.
В то время об убийстве этого ребенка писали все газеты, да и сейчас эта тема иногда всплывает. Наверное, потому, что полиция не смогла найти преступников. Дело вел его отец.
Именно в тот год Майкла объявили самым ценным игроком юниорской команды, а отец пропустил большинство игр. И большинство домашних ужинов.
Интересно, вспоминает ли отец о Брайане Макавое, его умершем сыне, маленькой девочке, сделавшей эту фотографию? Кто-то утверждает, что она была свидетельницей преступления и сошла с ума. Но она не выглядела ненормальной при их встрече. Майкл смутно помнил маленькую девочку со светлыми волосами, большими печальными глазами и мягким голосом с приятным акцентом. Очень похожим на голос ее отца.
«Бедная малышка», — подумал Майкл, укладывая кисточку поверх снимка.
Глава 14
Эмма не могла поверить, что каникулы уже заканчиваются и через неделю ей предстоит вернуться в школу. Она соскучилась по Марианне. Им понадобится немало времени, чтобы обсудить происшедшее с ними за лето. Лучшее в ее жизни, хотя в Нью-Йорке Эмма провела только две недели.
Они летали в Лондон на съемки документального фильма о работе группы в студии грамзаписи, пили чай в отеле «Ритц». Эмма проводила время с Джонно, Стиви и Пи Эм, слушала, как они играют, ела на кухне рыбу с жареной картошкой, пока все обсуждали следующий альбом.
Эмма отсняла несколько катушек пленки и с нетерпением ждала, когда вложит снимки в фотоальбом, чтобы глядеть на них снова и снова, оживляя воспоминания.
В качестве подарка к грядущему дню рождения отец сводил ее в настоящий салон красоты, где ей сделали спиральную завивку, и Эмма почувствовала себя совсем взрослой.
Да и тело начало развиваться.
Она украдкой взглянула на свою грудь. Конечно, о больших Достижениях говорить рано, хотя с мальчиком ее уже не спутаешь. К тому же она загорела. Поначалу Эмма сомневалась, что отдых в Калифорнии доставит ей удовольствие, но загар рассеял все сомнения.
А еще серфинг. Из-за него пришлось выдержать настоящую битву с отцом. Но свою ярко-красную доску она получила только благодаря Джонно, который с шутками и подначками сумел-таки уломать Брайана. Иначе Эмма убивала бы время, лежа на пляже и с завистью глядя на то, как другие борются с волнами.
Правда, у нее мало что получалось: отплыв немножко от берега, она вставала на доску и тут же падала в воду. Зато это позволяло ей удалиться от телохранителей, изнывающих под пляжными зонтиками.
«Просто смешно, — думала Эмма, затаскивая доску в воду. — Никому здесь даже не известно, кто я такая».
Приезжая на каникулы, Эмма была уверена, что отец наконец избавит ее от присутствия охранников, но всякий раз они были тут, широкоплечие и мрачные. По крайней мере, в воду они за ней не полезут. Эмма вытянулась на доске и стала удаляться от берега. Конечно, телохранители следят за ней в бинокль, но ей нравилось думать, что она совсем одна или, точнее, среди подростков, наводнивших пляж.
