Влюбленные мошенники - Гэфни Патриция (книги хорошего качества TXT) 📗
– Доброе у тебя сердце, Грейс, – тихо сказал он. Длинные ресницы отбрасывали тень ему на щеки.
– Да нет, не очень, – возразила она, чувствуя, как часто забилось в груди это самое сердце.
– Нет, это правда. Ты красивая, нежная и очень, очень добрая.
Все ее чувства сосредоточились в том месте, которое он поглаживал большим пальцем. Она позволила ему поднести свою руку к губам и поцеловать пальцы. Губы у него были теплые, влажные от вина. Он долго не отрывался от ее руки, гораздо дольше, чем предполагал дружеский поцелуй, – еще немного и она сама положила бы этому конец, – но Рубен Джонс, помимо всего прочего, обладал безошибочной интуицией. Он отпустил ее руку и одарил ласковой улыбкой, от которой все у нее внутри растаяло.
– Расскажи о себе, – попросил он. – Расскажи мне все.
Господи, до чего же соблазн был велик! Перед Рубеном трудно было устоять. Грейс встревожилась, ощутив незнакомое ей доселе желание рассказать всю правду. Это было опасно. Она поднялась, ощущая настоятельную потребность оказаться на расстоянии от него, и суетливо принялась наполнять бокалы, хотя ей самой пить больше не хотелось.
– Ну, – заговорила она, запрокинув голову к небу, – я, пожалуй, начну с конца, а не с начала.
– Можешь начать с любого места.
– Ну, во-первых, Анри – это мой второй муж. Она украдкой бросила на Рубена взгляд: новость его ошеломила.
– Это не был брак по любви, во всяком случае не сначала. Анри намного старше меня, а в последние годы он стал почти инвалидом. У него слабое сердце.
– Да, ты уже говорила.
– За последние годы я очень к нему привязалась, но моей настоящей любовью был мой первый муж, Джузеппе.
– Итальянец?
– Да, он родом из Венеции. Он был графом, но у него не было ни гроша за душой. Он приехал в Калифорнию, чтобы разбогатеть.
– И где же вы познакомились? В гондоле? Она продолжила, не обращая внимания на его иронию:
– Мне было семнадцать, я жила на отцовском скотоводческом ранчо на Мэд-Ривер в графстве Гумбольдт.
Он сел прямее.
– Это было большое ранчо?
– Оно не так велико, как ранчо Эдуарда Кордовы, но… в общем, тоже не маленькое. Моя мать… Она опять бросила на него взгляд. Пауза затянулась.
– Что с твоей матерью? – спросил Рубен.
– Умерла, – коротко ответила Грейс. – Когда мне было десять.
Это было не так уж далеко от истины. Мать оставила ее на руках у совершенно незнакомых ей людей, оказавшихся негодяями, и исчезла. Разве это не то же самое, что смерть? Нет, это гораздо хуже.
– И вот мы с папочкой остались вдвоем. Я познакомилась с Джузеппе на костюмированном балу в Сан-Франциско, – на ходу придумала она, – в отеле «Болдуин». Мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Он наврал моему отцу, будто у него большое состояние, а папа был так добр, что позволил себя уговорить, и в конце концов дал согласие на свадьбу. Ей пришлось спрятать горькую ироническую усмешку при воспоминании о том, сколько раз на протяжении ее злосчастного детства она придумывала себе доброго любящего папашу, который ее баловал. Она подошла к диванчику-визави и снова села.
– И что же дальше? – спросил Рубен, перебросив ногу на ногу и опустив подбородок на сплетенные пальцы.
– Мы поженились. Целых полгода мы были безумно счастливы. Это было счастливейшее время моей жизни.
Слезы навернулись ей на глаза. Настоящие слезы. Грейс торопливо смахнула их, пока Рубен не заметил.
Но он заметил. Он протянул руку и провел пальцами по ее щеке. Выражение его глаз – растроганное и удивленное – дало ей понять, что до этой самой минуты Рубен не верил ни единому ее слову.
– Еще до того, как мы поженились, Джузеппе начал спекулировать на фондовой бирже. После свадьбы он увеличил вложения, только теперь это были деньги моего отца.
– Значит, он тоже был мошенником? – В тоне Рубена угадывалось удовлетворение.
– Нет, вовсе нет. Просто он был полон решимости разбогатеть. Ему так хотелось, чтобы мы – я и мой отец – могли гордиться им. А потом… – Она подняла и вновь бессильно уронила руку. – Потом разразилась катастрофа. 1883 год, обвал на бирже… Джузеппе потерял все. Ранчо, скот, дом – он все заложил в качестве дополнительного обеспечения, и в один день все пропало. Он не мог это пережить. Не мог взглянуть нам в глаза. Он… – Ее голос дрогнул. – Он покончил с собой. Сунул в рот дробовик и спустил курок.
Нет, он не спускал курка, но, если она позволит себе вспомнить о том, как на самом деле погиб бедный Джо, у нее опять потекут слезы. Что, с одной стороны, было бы неплохо, так как слезы придали бы байке, сочиненной ею для Рубена, больше правдоподобия, но, с другой стороны, они окончательно лишили бы ее душевного покоя.
Теперь Рубен обнял ее по-настоящему, при данных обстоятельствах это казалось таким естественным. В кольце его сильных теплых рук она сразу согрелась, но сидела неподвижно, не оказывая сопротивления, но и не поощряя его. Просто приятно было сознавать, что он ее утешает, и наслаждаться его поддержкой, ничем не рискуя. Увы, очень скоро дружеское похлопывание по плечу превратилось в медленное, чувственное поглаживание. Такого удовольствия Грейс не могла себе позволить, оно обошлось бы ей слишком дорого.
– И вот… – начала она, чопорно выпрямляясь.
– И вот? – спросил он, убирая руку.
– И вот нам с отцом пришлось перебраться в маленький коттедж на границе наших бывших владений. Анри Руссо был папиным старым другом, ему принадлежал небольшой виноградник в Рашен-Вэлли.
Это сообщение заставило Рубена навострить уши.
– Виноградник? – переспросил он. – В самом деле? А сколько акров?
– Совсем немного, – отрезала Грейс, кладя конец расспросам. – Ну, словом, когда мы все потеряли, Анри оказался одним из немногих, кто не бросил нас в беде. А когда папа умер – от укуса гремучей змеи три года назад, – Анри сделал мне предложение. Я чувствовала себя такой одинокой, а он мне всегда нравился. Я согласилась.
Рубен в глубокой задумчивости потирал ладонью отросшую на подбородке щетину.
– А я-то считал, что Анри предприниматель, – напомнил он ей. – Я думал, это он обучил тебя шулерству. И всем остальным трюкам тоже.
– Я этого никогда не говорила.
А может, говорила? Она уже сама не помнила.
– Но если не он, тогда кто? И кто он все-таки такой, твой Анри, – виноградарь или мошенник?
– И то и другое, – ответила Грейс, радуясь простоте решения. К тому же это было почти правдой. – Анри человек разносторонне одаренный.
Рубен замолчал, пытаясь осмыслить услышанное.
– А зачем тебе понадобилось становиться сестрой Марией-Августиной?
– Ну, это долгая история.
– Я никуда не спешу. Она пожала плечами.
– Нам очень нужны деньги. Анри пришлось остаться дома из-за больного сердца. Ему нужна операция, и мы решили, что я могу сама…
Рубен прервал ее взрывом неподобающего случаю хохота:
– Ему нужна операция?
Грейс сердито нахмурилась, давая понять, что ее шокирует подобная бесчувственность, но его смех оказался таким заразительным, что полминуты спустя она перестала сдерживаться и рассмеялась вместе с ним.
– Ну ладно, – была вынуждена признаться она, – про операцию я соврала. Но дела идут плохо. Виноградник очень мал, урожай последних двух лет не окупал затрат. Мы рискуем потерять нашу землю. Нам нужно много денег, и как можно скорее. Рубен закивал: такие побуждения были ему понятны.
– Но все-таки почему ты нарядилась именно монахиней, Гусси?
– А почему бы и нет? Я в свое. время училась в школе при монастыре.
Это было в каком-то смысле правдой.
– Для меня разыграть монашку было проще простого, – продолжала Грейс. – Может, ты скажешь, что у меня плохо получалось?
– Готов признать, что ты доставила мне ни с чем не сравнимое удовольствие.
И опять его откровенное восхищение сбило ее с толку. Похвалы Рубена Джонса почему-то слишком много для нее значили, она не могла понять, в чем дело. Нет, с ним надо держать ухо востро.
