Влюбленная в тебя - Гибсон Рэйчел (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Не знай она его лучше, решила бы, что он ревнует.
– Вы его знаете?
– Мне необязательно быть с ним знакомым, чтобы знать, что он сексуальный маньяк.
Мэдди пожала плечами:
– Как вы можете утверждать такое про человека, если не знаете его?
Вместо ответа Майк заявил:
– Ты с ним целовалась, едва не засунув язык ему в глотку.
– Даже не смешно. Я со времен колледжа не флиртовала с незнакомцами в баре.
– Возможно, тебе надоело твое «сексуальное воздержание».
«Надоело» – мягко сказано. На самом деле – осточертело. И, подумав о жарком сексе, Мэдди представила именно Майка. Райан, конечно, замечательный парень, но он – всего лишь незнакомец из бара, а она давно уже не цепляла незнакомцев в барах.
– Пусть мое целомудрие вас не тревожит.
Майк уставился на ее губы, потом взгляд его скользнул ниже – к шее и к груди. Был уже десятый час, так что Мэдди, разумеется, стало холодно.
– Дорогуша, твое тело создано вовсе не для воздержания. – Ее соски острыми пиками обозначились под тонким платьем. – Оно создано для секса. – Теперь он смотрел ей в глаза. – Для грубого жаркого секса на целую ночь и на следующее утро.
За такие слова Мэдди могла бы облить какого-нибудь незадачливого парня слезоточивым газом «Мейс». Но эти слова произнес Майк, и она немедленно ощутила жаркие спазмы внизу живота – все тело горело желанием.
– Целомудрие – это состояние ума.
– Вот и объяснение. – Майк усмехнулся. – Вот почему ты тронулась умом.
– Ну и кто же тут сексуальный маньяк? – Мэдди поправила ремешок сумочки, чтобы не свалилась с плеча.
Но пальцы едва успели коснуться сумки, как Майк схватил ее за запястья и завел руки ей за голову. Она взглянула в нависающее над ней лицо.
– Что вы делаете?
– Я не собираюсь стоять и дожидаться, когда ты воткнешь пятьдесят тысяч вольт мне в задницу.
Она попыталась спрятать улыбку, но тщетно.
– Я просто поправляла сумочку.
– Можешь назвать меня параноиком, но я тебе не верю.
– Вы действительно решили, что я собираюсь вас ударить шокером? – Она могла думать о чем угодно, только не об этом.
– А разве нет?
Мэдди с улыбкой покачала головой:
– Нет. Конечно. Вы такой милашка… Было бы глупо бить вас разрядом в пятьдесят тысяч вольт.
– Я не милашка. – Он шумно выдохнул, и струя воздуха скользнула по ее виску, щеке и шее. – От тебя пахнет земляникой.
– Это мой крем.
– Точно так же от тебя пахло в хозяйственном супермаркете «Хэнди Мэн». – Майк зарылся носом в ее волосы. Мэдди же была шокирована – как будто именно ее тряхнули шокером! – От тебя всегда замечательно пахнет. Это сводит меня с ума. – Он навалился на нее всем телом. – Вот что я захотел сделать, когда увидел тебя в углу бара. – И он склонился к ее шее.
– Я думала, ты хочешь выбросить меня отсюда задницей на асфальт. – Только что она ужасно мерзла. Почему же сейчас стало так жарко?
– Я это сделаю. Потом. – Отпустив ее руки, он крепко прижался к ней, придавив к двери, Мэдди тотчас же поняла, что Хэрриет была права. Мужчины семейства Хеннесси и впрямь были отмечены Богом – это прекрасно чувствовалось. – Но сначала я хотел понюхать тебя здесь. – Отдернув ворот ее кардигана, он поцеловал ее обнаженное плечо. – Ты такая мягкая, такая сладкая.
– Мне нравится, когда кожа мягкая. – Тихонько вздохнув, Мэдди закрыла глаза. Пусть целует чуть ниже. – В этом – моя любовь к наслаждениям.
– Как можно сочетать наслаждение с воздержанием? – спросил он, дыша ей в шею.
– Это очень нелегко. – И с каждой секундой становилось все труднее. Было ясно: если срочно не принять меры, то гедонистка в ее душе победит, и она, Мэдди, отдастся на милость благословенного оргазма. Что, кстати, было бы не так уж и плохо. Подняв руку, Мэдди провела ладонью по его щеке. – Особенно… когда рядом ты, – добавила она.
Майк усмехнулся – то был тихий мужской смех, который возник в глубине его груди, – и поднял голову. Желание туманило глаза, чуть прикрытые длинными ресницами. Когда же его руки легли ей на талию, Мэдди прошептала:
– Ты последний мужчина на земле, с которым мне хотелось бы иметь дело. – Она потянулась к нему губами. – И единственный, которого я по-настоящему хочу.
– Жизнь – подлая штука, – прошептал он, едва касаясь губами ее губ.
Мэдди кивнула, приподнялась на цыпочках и, взяв его лицо и ладони, прижалась губами к его губам. Его руки еще крепче сжали ее талию, и несколько мучительных секунд Майк пребывал в полной неподвижности: руки – на ее талии, губы – на ее губах. Потом вдруг низкий хрип вырвался из его горла, и одна рука легла ей на спину, другая же обняла за плечи. Крепко прижав Мэдди к груди, поцеловал ее нежно и сладостно.
Выронив сумочку, Мэдди стала поглаживать мускулистое плечо Майка. Его тело пылало жаром, согревая ее грудь, и она старалась покрепче к нему прижаться; будь сейчас на месте Майка Хеннесси кто-нибудь другой – Мэдди давно вытащила бы футболку из его джинсов и запустила бы руку под ремень. Но с Майком…
Губы его скользнули по ее шее.
– Тебя, Мэдди, мне ни в коем случае не следовало бы желать, – проговорил он, слегка задыхаясь, – но ты – единственная женщина, которую я никак не могу выбросить из головы. – Он прижал ладони к ее ягодицам и пробормотал: – Что в тебе такого, отчего ты сводишь меня с ума? – Он крепко прижимал ее к себе, и натиск его возбуждения почти причинял ей боль. Почти.
Она покачнулась, когда Майк стянул с нее кардиган и бросил красную ангору куда-то себе за спину. Но теперь шерстяная вещичка была ей без надобности. Ей было ужасно жарко. Ее пальцы комкали его футболку, а губы целовали шею. Вкус казался восхитительным, Мэдди продолжала его целовать. Ох, как же она по этому соскучилась! Четыре года прошло с тех пор, как она испытывала нечто столь же волнующее. И как ей этого не хватало! Не хватало прикосновения сильных рук, жарких губ и хриплых мужских стонов.
Пальцы Майка нащупали застежку лифчика, вскоре застежка разошлась. Сдвинув с плеч Мэдди белые бретели, Майк снова коснулся губами ее губ. Но на сей раз в его поцелуе не было нежности. Поцелуй был жадный и требовательный, и Мэдди ответила на него таким же поцелуем. Она могла бы остановить Майка, но ей не хотелось, чтобы он останавливался. Нет, только не сейчас. Потому что сейчас ей хотелось еще и еще… Тут платье спустилось на талию, и руки Майка обхватили ее груди, прикрытые белым лифчиком без бретелей, на месте его удерживали металлические вставки. Пальцы Майка гладили соски, проступавшие сквозь плотный хлопок чашечек. Она снова прижалась к нему бедрами, коснувшись возбужденной мужской плоти, и он тихо застонал. Мэдди же была как в огне. Голова кружилась, вся кожа горела, груди отяжелели, а отвердевшие соски болезненно заныли. О, как давно не знала она такого наслаждения! Ее рука скользнула вниз по его груди и – за ремень джинсов.
– Ласкай меня, – прошептал он, не прерывая поцелуя, и она повиновалась.
Пальцы Майка теребили ее соски, а рука Мэдди тем временем скользила по всей длине возбужденной мужской плоти. Напряжение нарастало влажной ноющей болью, и Мэдди поняла: еще несколько мгновений – и она уже не сможет остановиться…
Резко отстранившись, она сказала:
– Все, хватит.
Майк поднял голову.
– Еще минуту.
Проклятье! Через минуту она будет корчиться в оргазме!
– Нет. – Она отступила от него. – Ты же знаешь, что нам этого нельзя. Нам нельзя заниматься сексом. – Не сводя с него глаз, она оправила платье. – Только не нам с тобой.
Майк помотал головой. Взгляд у него был немного безумный.
– Знаешь, Мэдди, я начал пересматривать свое отноше…
– Нечего тут пересматривать. – Он был Майком Хеннесси, а она – Мэдди Джонс. – Пойми, нам с тобой нельзя заниматься сексом.
Он посмотрел на нее с удивлением:
– Но почему…
Ей следовало объяснить ему все, абсолютно все. Следовало сказать, кто она такая.
– Потому что… – Мэдди облизнула губы и сглотнула подкативший к горлу ком. Во рту у нее внезапно пересохло, но сексуальное влечение не отпускало – ему, казалось, невозможно было противиться. На шее Майка краснели отметины от ее поцелуев, и он смотрел на нее глазами, полными любовной страсти. Ох, ей ужасно не хотелось увидеть, как это страстное желание сменится отвращением. Нет, не сейчас. Позже. – Потому что я пишу книгу о твоих родителях и Элис Джонс. И секс с тобой этого не отменит. Только все еще больше запутается.
