Земляничная тату - Хендерсон Лорен (читать книги регистрация .txt) 📗

– Более чем вероятно. Водителя нашли?

Под градом участливых вопросов, я сочла за благо разыграть из себя туповатую официантку, каких полно в американских телесериалах.

– Ох, совсем-совсем ничего не знаю, – с сожалением вздохнула я, едва сдерживаясь, чтобы не сбиться на акцент Дона. Швейцар, чего доброго, подумает, что я насмехаюсь над ним.

– Жалко. Первый вечер в Нью-Йорке, и вдруг такое.

– Камера застрахована, – беззаботно отмахнулась я. – Так что не все так мрачно. Да, вот о чем хотела вас спросить. Как попасть на Земляничную поляну?

Я почти ждала услышать типично американский ответ в духе капитана Кирка: «Вторая звезда направо и прямо до самого утра» [14].

– Да это просто! – живо отозвался парень. – Повернете направо на 72-ую улицу и идете дальше, пока не упретесь в парк. Мимо не пройдете. – Взгляд его вдруг стал озабоченным. – Может, лучше повременить, а? Слышали, что там случилось? Девушку убили. Ужас! Говорят, задушили. А две ночи назад ограбление на семьдесят первой произошло. Пара малолеток с пистолетами. Так что лучше там не ходить в темноте.

– Боже, прямо как в полицейском сериале, – заметила я.

– Нет-нет, – быстро ответил он. – После реформ Джулиани [15] город стал гораздо безопаснее. Правда! С вами будет все в полном порядке, мисс Джонс.

Хорошо бы.

Первый квартал 72-й улицы выглядел таким же безжизненным, как и последний роман Мартина Эмиса [16]. Была суббота, священный день евреев, и все кошерные места (итальянский ресторан, книжный магазин, мексиканская забегаловка) были наглухо закрыты, производя слегка неестественное впечатление – как лицо после подтяжки кожи. Я пересекла огромный многолюдный перекресток, где сливаются Бродвей и Амстердам-авеню. Мимо быстроходными лайнерами проносились длинные американские автобусы, пешеходы в панике отпрыгивали на тротуар, когда эти громадины срезали угол. Курьеры на мотоциклах, словно воднолыжники, сновали меж автобусами, беспрерывно гудя – настоящие гигантские шмели. Огромные грузовики рассекали воздух по середине улицы, и от их воздушных волн мотоциклисты теряли равновесие. Как тут выживали любители роликов, ума не приложу. В черных шлемах, со щитками на коленях и локтях они выглядели городскими воинами – опустив голову, быстро и ритмично перебирая ногами, роллеры лавировали в потоке машин, отталкиваясь от них металлическими перчатками-щитками.

Пересекая оживленные нью-йоркские авеню, чувствуешь себя Моисеем, который на крошечное мгновение повернул вспять бушующие воды – если не поспешим, то Красное море вновь нахлынет и потопит отставших. Все это придавало прогулке по Нью-Йорку аромат риска. Остается верить, что после хваленых реформ Джулиани, все остальные риски сведены на нет. В квартале между Амстердам-авеню и авеню Колумба заправляли латиносы, и там меня сразу осадили похотливые жеребцы.

– Эй, детка! – кричали они. – Какая лапочка!..

А стоило в поле зрения показаться особо смазливой красотке, как раздавалось дружное:

– Ух ты!

Или парни шипели сквозь стиснутые зубы, издавая протяжное одобрительное «Ссссссссс…» – в точности как злобный принц Джон из диснеевского «Робин Гуда».

– Ну ты и чучело! – сделал мне комплимент очередной похотливец. Он сидел на складном стульчике посреди тротуара и раздавал листовки.

Впереди уже виднелось изумрудное пятно Центрального парка. Последний квартал сплошь состоял из жилых домов; вдоль тротуара тянулись ухоженные деревья, отбрасывая мягкие тени. Я миновала последний перекресток и оказалась у раскрытого зева настоящего лабиринта: множество тропинок, словно притоки, сливались в одну большую реку. Обсаженные густым кустарником дорожки исчезали за поворотами, отбрасывая мерцающие солнечные блики. Трава сияла, каждый стебелек сверкал крошечным осколком зеленого стекла. Какофония автомобилей за моей спиной стихла до едва слышного гула, почти не тревожа удивительно чистый для Нью-Йорка воздух.

Я люблю лондонские парки, но здесь было что-то особенное. Даже Риджентс-парк – с лодками на озере, лебедями и концертной эстрадой, с его широкими футбольными полянами, с его зверушками, страдальчески поглядывающими из загонов – совершенно плоский. Только в Хэмпстед-Хит есть холмы, чащобы и некая загадочность, да парк Голдерс-Хилл может похвастать экзотикой в виде шумных однополых компаний, но все это далековато от центра Лондона. Еще полтора века назад в этих лондонских парках вовсю резвились разбойники. А тут, в самом центре Нью-Йорка, – настоящий лес.

А вот и Земляничная поляна: небольшой покрытый травой бугорок, где мозаикой выложено слово «Вообрази» [17]. Бугорок имел столь невзрачный вид, особенно в сравнении с моими представлениями, что пару раз я недоверчиво обошла его вокруг, прежде чем поняла, что попала куда надо. На истинный путь меня наставили японские туристы, которые сгрудились вокруг мозаики и принялись фотографироваться. Полицейской ленты нигде не было видно, и никто не дежурил на месте преступления.

– Слыхал, бабу тут кокнули? – спросил парнишка за моей спиной. Он шлепнулся на скамейку и жестом пригласил своего спутника присоединяться. – Прямо на этой вот лавке! Схватил ее сзади и… ч-ч-чик. – Он чиркнул ладонью по горлу. – Подкрался сзади с проводом. Даже не дрыгнулась. Да уж, если проводом душат, долго не потрепыхаешься. Раз – и готово. Дело на несколько секунд. Гестапо так развлекалось.

– Кто-кто? – удивился номер два.

– Ну… эти, как их… Нацисты, сечешь? Как в кино.

– А, ну да.

Реплика малого номер два меня не убедила. Такое впечатление, что он согласился только потому, что не хотел расспрашивать. Я повернулась, чтобы взглянуть на них, и тут же пожалела. Головы у мальчишек выглядели так, словно их стригли газонокосилкой, на подбородке темнела клочковатая козлиная поросль, а задницы были надежно закамуфлированы безразмерными штанами. Сверху парни нацепили не менее просторные футболки с длинными рукавами, а поверх натянули что-то вроде тесных рубашек, испещренных какими-то надписями. Нелепей некуда. Впрочем, таким одеянием юнцы себя нисколько не изуродовали – уродовать там было нечего.

– Ну ты даешь! Откуда узнал про телку ту дохлую? – спросил номер два, в котором любопытство взяло верх над страхом показаться профаном.

– По ящику видел, – довольно ответил номер один. – Ее утром нашли, сидела прямо тут, где ты сидишь, типа заснула или вырубилась. Жуть, да? А красивая-я… Фото засветили. По кайфу.

– Так, может, ее дружок… того? – предположил номер два. – От ревности.

– Не-а, – протянул малый номер один, демонстрируя житейскую мудрость. – Этого не было… как их… следов насилия.

– Ни фига себе! – Номер два от столь изощренной логики аж присвистнул. – Так кто тогда ее придушил?

– Меня спрашиваешь? Может, это… маньяк в парке завелся. – Номер один понизил голос, пытаясь создать зловещую атмосферу.

– Да тут маньяков и так до хрена гуляет! – возразил номер два, ничуть не испугавшись. – Да ты сам маньяк! Когда из дурдома слинял?

– А чё? Может и я! Ты давай того… поосторожней со мной, а то темной ночью подкрадусь сзади…

– Ты что, думаешь, я такой тупой, чтоб дал тебе подкрасться сзади, извращенец долбаный… – И номер один дружески ткнул кулаком номер два. Тот ответил. Они некоторое время самозабвенно пихали друг друга под неодобрительные взгляды японских туристов и чуть не упали со скамейки. В 1910 году их возню назвали бы потасовкой, хотя мне показалось, что для победы в этом виде спорта требуется засунуть голову противника в урну для мусора.

Солнечные лучи ласкали макушку, небо было голубым, как яйца дрозда. Я смотрела на скамейку, пытаясь представить Кейт. Сразу за скамейкой росли густые кусты. Никто не смог бы сквозь них прорваться, не изодрав одежду в клочья, – да еще бесшумно. Значит, такая возможность исключена.