Тайна пропавших картин (СИ) - Солнцева Ольга М. (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Удивительно, как люди могут влиять на жизни друг друга! С одной стороны, что бы было с нами, если он не встретился и не влюбился в меня? С другой, парень отгородил мою персону от всех, кроме семьи, коими сейчас являлись тетя и Гертруда. Когда мы шли с ним, и я встречала знакомых из той, далекой прошлой жизни, они делали вид, что не замечают меня.
Но вот одну встречу – помимо той, с Алексеем, – мне не удалось избежать…
…Это было на второй день после известия тети о скором отъезде. По пути на вечерние занятия кто-то за спиной назвал мое имя. Мы с Матвеем одновременно остановились и обернулись.
Я сразу узнала Лайлу, еврейскую девушку, которая очень короткий период работала вместе со мной в гимназии. Потом она вышла замуж и оставила школу.
На фоне серого невзрачного города Лайла выглядела замечательно: темно-красные замшевые сапожки, черная короткая пушистая шубка, шарфик и маленькая шляпка – под цвет обуви. А также длинная, широкая черно-бордовая юбка – великолепная комбинация ткани и вязаных вручную кружев. Вещи были не новые, что невольно бросалось в глаза, но все равно сильно выделялись на фоне шинелей, старых женских пальтишек, ватников… Я даже вспомнила, что этот наряд Лайла иногда надевала, когда работала в гимназии.
И лицо у нее было – приятно взглянуть – розовое, с маленькими симпатичными ямочками на щечках.
– Здравствуй, Сашенька! – улыбаясь, поприветствовала меня девушка, посмотрела на Матвея с любопытством и слегка наклонила голову, как знак приветствия. – Не видела тебя сто лет! Как ты поживаешь?
Я улыбнулась на ее фразу «сто лет» и подумала о том, что моя внешность сейчас без слов отвечает на вопрос Лайлы. Я давно перешла в одежде на рабоче-крестьянский стиль. Всё для того, чтобы не сильно выделяться, да и из-за моей учительской работы тоже. Кроме уже не той одежды, Гертруда ежедневно рассказывала мне и о моем лице: «Ой, Сашенька! Какие у тебя впалые бледные щечки, подглазицы!..»
– Хорошо поживаю, – тем не менее ответила я, улыбаясь.
Я искренне обрадовалась нашей встрече. Мы не успели подружиться, пока работали, но Лайла была очень славной девушкой: доброй, приветливой, дружелюбной. И ведь не постеснялась подойти, увидев меня с Матвеем.
Кстати, нужно было представить и его:
– Это Матвей.
Полагалось добавить что-то еще к имени. Например, мой друг, жених, брат, сват… Но у меня язык не повернулся. Другом я Матвея не считала, женихом – тем более.
Лайла улыбнулась парню очень приветливо. Это всегда ее отличало от многих – тактичность, вежливость, показ ценности каждого и всякого.
Мы с Матвеем торопились в церковь на занятия, поэтому пришлось распрощаться с девушкой, предварительно понадеявшись на то, что нам удастся встретиться вновь…
Если бы я знала, при каких обстоятельствам мы снова встретимся с Лайлой!..
Пять дней… Оставалось пять дней до нашего отъезда. Точнее, побега. Вдруг все получится и через время, пусть даже не очень скорое, я увижу свою семью?
Сердце счастливо трепетало, когда я так думала.
Но тут же старый коварный вопрос, который когда-то уже заставил меня сделать глупость, перечеркивал мою радость:
«А как же Алексей? Если случится такое, что я никогда его больше не увижу?»
Я прислушалась к себе. Было тревожно, однако надежда не зря умирает последней. Когда все закончится (а ведь, то, что сейчас творится в России, обязательно закончится – не может же это продолжаться вечно!), мы вернемся, и я найду его.
А что будет потом? Может, я и не буду нужна ему вовсе?..
Впрочем, что сейчас переживать о том, что не случилось. Лучше сосредоточиться на другом: хочу уехать отсюда, и это – главнее!.. Тётя права: я не смогу ничего изменить. Если и я, и Алексей выживем в это трудное время, и если всё-таки есть судьба быть нам вместе, то всё равно произойдет то, о чем я мечтаю.
…Матвей неожиданно попросил меня помочь.
В городе, в бывшей картинной галерее, открыли приемник для бездомных детей – беспризорников, – которых со всеми событиями в стране появилось на улицах немало, и – увы! – количество их росло с каждым днем. Это понятно – война длилась уже не один год.
Рано утром мы вошли в здание из красного кирпича. Картин на стенах не было. Куда их убрали, я спрашивать Матвея не стала.
На меня возлагалась задача переписать детей по именам и фамилиям. Дальше планировалось распределить ребят по семьям. Трудно представить, что в такое голодное время кто-то добровольно согласится взять в семью дополнительный рот. Хотя, очень хотелось верить, что найдутся добрые люди. Детей было искренне жалко, к тому же, некоторые из них совсем маленькие.
Матвей носился тут же, принимая и раскладывая привезенные матрасы, подушки, одеяла и даже постельное белье. Он понимал, что быстро расселить беспризорников по приемным семьям не получится, поэтому несколько ночей большинство из них проведет здесь.
Дети были от трех до пятнадцати. Грязные, оборванные, с дикими глазами… Многие из них курили, некоторые кучками, прямо на полу, играли в карты. Были и такие, что испуганно жались к стенам и поглядывали вокруг как загнанные в угол зверьки.
Вскоре детей накормили кашей, привезенной откуда-то в большом котле. Затем напоили светло-коричневым чаем. Они, довольные, разлеглись на полу, на матрасах. Но кто-то, особо неугомонные, стали шнырять по зданию и не хотели регистрироваться. А я никак не могла их не только переписать по именам, но даже сосчитать. Матвей куда-то убежал, меня же эта коричневая масса всерьез не воспринимала.
Наконец вернулся Матвей, огляделся, оценил обстановку и громко объявил:
– Сейчас принесут пряники. Кто не записался, пряник не получит.
Тут же все «незаписавшиеся» ринулись к столу, за которым сидела я, едва не перевернув его вместе со мной.
Мы с Матвеем переглянулись: он подмигнул, я улыбнулась в ответ.
Вечером дети остались с красноармейцами, а мы с Матвеем заторопились в церковь…
К концу дня я полностью выдохлась. Может, поэтому не смогла во время отреагировать на событие у двери, когда Матвей привел меня домой.
Он спросил без подходов:
– Ты помнишь, что я предложил тебе?
Отпираться или притворяться, что не помню, не было сил. Поэтому я просто кивнула.
– Тогда мы с тобой как бы жених и невеста, – улыбнулся он во всю ширину своего рта.
И вдруг сграбастал меня в охапку и прижался своими губами к моим. Я и охнуть не успела…
Поцелуй длился так долго, что у меня уже перехватило в горле от нехватки воздуха. Я замычала. Он расслабил свою хватку и оторвался от меня. Я ждала увидеть его улыбку во весь рот, но неожиданно удивленно заметила, что он серьезен.
– Саша, ты для меня – особый человек, – тихо произнес он. – Я боюсь только одного: потерять тебя. Прости, что я вот так… бесцеремонно… Не сдержался… Не обижайся… Тянет меня к тебе с непреодолимой силою. Это плохо? – он заглянул мне в лицо.
Хотя было темно, свет из окон отразился в радужках его глаз. Разозлиться на него у меня не было сил. Да и открытость Матвея подкупала. На его вопрос я неопределенно пожала плечами. Да и что тут скажешь?
– Ладно, иди спать, – устало проговорил он. Было видно, что ждал он от меня совсем другой реакции.
Развернулся и пошел, ссутулившись.
Я посмотрела ему вслед, вздохнула…
Прости, Матвей. Ты, несомненно, хороший человек. Заботливый, ответственный. Наверно, надежный. Но я не смогу тебя полюбить. К тому же, скоро, очень скоро, я собираюсь навсегда исчезнуть из твоей жизни…
Вспомнив о нашем отъезде, сразу же ощутила прилив сил и заторопилась домой…
