Сорок 2 дня (ЛП) - Ле Карр Джорджия (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗

Он усиливает хватку вокруг моей талии.

— Нет. Для тебя достаточно уже боли, — твердо говорит он, и мягко перекатывает меня на спину. Он покрывает все мое тело поцелуями, пока я не чувствую себя, полностью одуревшей. И когда я кончаю, то ощущаю себя, словно я лежу в пруду и солнечный свет настолько белый и чистый, что просто невозможно смотреть на него. И кто-то подходит и бросает камень в самый центр, и круги, сверкающие рябью, расходится все дальше и дальше.

16.

Я стою на носу черной гондолы, которая пересекает Большой канал, показывая окружающую роскошь и величие белых куполов церквей в ярком солнечном свете. Потрясающие декорации и потрясающее величие. Мимо нас проплывает гондола, одетая в траурные тона. Я вздрагиваю и дотрагиваюсь до голубой ленты, которой Блейк перевязал мои волосы. В этом городе даже упадок и смерть — прекрасны. обветшалые дома стоят рядом с великолепными палацами.

Блейк заставляет сделать остановку на Пьяцца Сан-Марко, и пока мы движемся по каналу сильной рукой опускает меня назад, на сиденье. Он одет в черную джинсовую рубашку с закатанными рукавами, синие джинсы, и кажется на голову выше, чем большинство местных жителей, и естественно, при этом выглядит чертовски сексуальным в темных солнцезащитных очках, не позволяющим мне видеть его глаза. Я смотрю на него с каким-то чувством трепета, до конца не веря, что он находится со мной рядом в этом городе. Он помогает мне выбраться из гондолы и не отпускает мою руку, пока мы идем к пиццерии.

Я сразу же влюбляюсь в немыслимое количество арок, окружающих невероятно красивую площадь. В множество голубей, которые ночуют на величественных крышах и дружелюбно слетают вниз к туристам, сжимающим в своих руках путеводители и камеры. Голуби порхают вокруг и заставляют меня улыбнуться.

Мы останавливаемся выпить кофе. Официант приносит печенье вместе с горячими чашками, от который исходит волшебный аромат. Блейк водружает свои солнцезащитные очки на голову, вытягивает длинные ноги перед собой, и, закрыв глаза поднимает лицо к солнцу. Я макаю бискотти в мой капучино, и наблюдаю, как поднимается кофе в чашке и бока печенья начинают размокать и обрушиваться вниз.

— Вода пожирает город живьем, — говорю я.

Блейк переводит на меня взгляд.

— Он с удовольствием покоряется потоку, так сказать, добровольное завершение жизненного процесса. Так же и я поглотил тебя в первую ночь, когда положил на тебя глаз.

Мгновение мы внимательно смотрим друг на друга, и я просто не могу отвести глаза в сторону и шепчу:

— Но что будет после 42 дней?

Что-то непонятное мелькает в его глазах. Боль? Печаль или тоска?

— Я не хочу врать тебе. Правда, я не знаю. Мощные силы вступили в игру, как и ожидалось они обладают способностью объединяться в своей беспощадности и переделывать мир по своему образу и подобию. И я — часть этого образа и подобия.

Я хмурюсь, сплошные загадки. Что он имеет в виду? Какие силы?

— Силы, которые необъяснимы, безнравственны и крайне опасны. Чем меньше ты знаешь о них, тем находишься в большей безопасности. Я никогда не смогу рассказать тебе о них. Ради тебя я готов взять их на себя, но я могу проиграть. Ты можешь помочь мне, единственным способом, сдержав обещание. И совершенно неважно, что ты услышишь или увидишь, или кто-то что-то скажет тебе, главное не забывай свое обещание, — и его губы растягиваются в ослепительной улыбке, которая заставляет мое дыхание сбиться. — Ты доверяешь мне, несмотря на то, что я могу проиграть, а я в свою очередь прослежу, чтобы позаботились о твоей безопасности?

Деньги! Мне не нужны его деньги. Я хочу понять, о чем он говорит, и хочу, чтобы он всегда был рядом со мной.

Я опускаю глаза вниз, и он тянется к моим рукам, накрывая их своими, у него теплые руки. Я сплетаю наши пальцы в замок и понимаю, что это очень важный момент для нас обеих, поэтому поднимаю глаза на него. Я смотрю в глаза мужчины, который кажется тонет и идет ко дну, а я словно представляю из себя соломинку, за которую он пытается ухватиться. И впервые я отдаю себе отчет, что глубоко внутри за холодной, отчужденной внешностью скрывается на самом деле так много, гораздо больше глубины и силы. И вдруг я непроизвольно улыбаюсь.

— Хорошо, — отвечаю я. — Давай жить так, как если бы нам осталось только тридцать семь дней. Давай не будем тратить ни секунды.

— Умница, — говорит он, и встает, потянув меня за руку. — Пойдем, — зовет он. – Чтобы понять Венецию нужно побродить по узким мостам и запутанным аллеям пешком.

Мы оставляем извилистые переулки, и направляемся на обед в старую остерию, которая, по-видимому, начинает свое существование еще с начала XIX века. Блейк и я заказываем пасту, приправленную чернилами кальмара, в качестве закуски, затем запеченную меч-рыбу и поленту, официант сообщает нам, что она является фирменным блюдом. Макароны с соусом кальмара я никогда не пробовала раньше, но мне очень понравились, но порции настолько большие, что я оставляю почти половину своей на тарелке.

Блейк хмурится.

— Раньше твой аппетит был намного лучше. Ты очень похудела. Почему?

Я пожимаю плечами.

— Прости. Еда великолепна, но я действительно больше не могу.

Он смотрит на меня, его вилка аккуратно лежит на тарелке, и он ждет объяснений.

Я опускаю глаза вниз на свои руки, они плотно сжаты в кулаки.

— В течение нескольких недель после случая с мамой, я не могла есть вообще. Каждый раз, когда я думала о еде, у меня перед глазами стоял, тот завтрак на столе. И потом похоже желудок словно сжался, и я могу есть только по чуть-чуть.

— Что за завтрак на столе?

Я сплетаю пальцы, они по-прежнему немного подрагивают. Я не никому не рассказывала, даже Билли, о том дне, когда открыла входную дверь и даже стены тихо кричали о моей маме. Я поднимаю на него глаза.

— В тот день у меня был назначен прием у врача. Мама хотела прийти, но я сказала ей: «Нет, у меня все в порядке.» Господи, лучше бы я никогда не произносила этих слов. Если бы только я держала свой рот на замке и позволила ей пойти со мной, она, возможно, была бы жива сегодня.

Я с сожалением качаю головой.

— Я все еще вижу ее лицо. «Ты уверена?» — спросила она меня. Даже тогда я могла бы сказать: «Хорошо, проходи, чтобы составить мне компанию.» Но я не сделала этого. Вместо этого я ответила: «Абсолютно. Останься дома и отдохни в больнице полно микробов.»

— Когда я вернулась домой и открыла входную дверь, позвав ее, она не ответила. Я прошла на кухню, и сразу поняла, что что-то не так, когда бросила взгляд на кухонный стол. Он должен был быть накрыт для обеда, но на нем все еще стояли остатки нашего завтрака. Нарезанные помидоры, лаваш, оливки, масло. И... мухи, — я закрываю рот рукой. — Мухи жужжали вокруг застывшей яичницы.

Я вижу перед своими глазами настолько четкое изображение этой застывшей яичницы, которое опять вызывает у меня тошноту, и я отодвигаю свою тарелку с едой подальше и пытаюсь выровнять дыхание. Я не собираюсь сообщать ему, что в тот же день у меня пропало молоко, ни осталось ни капли, чтобы кормить Сораба. Хорошо, что попалась доброжелательная женщина, через два дома, которая стала его кормилицей, пока я не покинула Иран.

Я смотрю на него, его глаза стали добрее и в них светиться понимание. В его мире с неограниченными денежными средствами и возможностями, почти все можно исправить, приложив немного усилий и способностей. Только этого он не может исправить. Даже он беспомощен перед лицом смерти.

— Она была невероятно чистым человеком. Я чувствовала, что произошло что-то ужасное. Мама пошла в магазин напротив, чтобы купить себе сахар для кофе и попала под колеса, переходя дорогу у нашего дома. В течение многих недель, я просыпалась от снов, в которых все время что-то летело или кружило над моей едой. Возможно, это был просто шок, как быстро мухи захватили мамину кухню, после ее неустанных усилий держать их подальше и сохранять в чистоте.