Наказание – смерть (Расплата за смерть, Ангел мщения) - Робертс Нора (книги полностью .txt) 📗

Уитни сокрушенно покачал головой:

– Уж кто-кто, а я это хорошо знаю. Налей-ка мне того замечательного кофе, которым снабжает тебя Рорк.

Ева подошла к кофеварке и налила две чашки густого крепкого напитка.

– Майор, позвольте сказать вам кое-что неофици­ально.

– Дай кофе – и можешь говорить, не закрывая рта, хоть целый час. О боже, какой аромат!

Ева улыбнулась, припомнив тот день, когда она впер­вые попробовала кофе Рорка. Он не шел ни в какое срав­нение с той дрянью, которой ей приходилось пробавляться до тех пор, и с того дня она уже не могла пить ничего другого.

– Рорк в свое время был связан с Рикером кое-каки­ми делами, – заговорила Ева, решив довериться Уитни. – Однако он порвал с ним всякие отношения более десяти лет назад. Рикер не забыл и не простил этого Рорку. Он с удовольствием отомстит ему – хотя бы через меня, если у него это получится. Во время нашего разговора я несколь­ко раз упомянула имя Рорка, чтобы позлить Рикера, и мне это удалось – он буквально вышел из себя. Если я и даль­ше буду давить на это его больное место, он вполне может окончательно потерять над собой контроль.

– Он действительно так сильно хочет посчитаться с Рорком?

– Не то слово! Но он его боится и от этого бесится еще сильнее. Правда, сам Рикер считает это чувство не страхом, а ненавистью. Думаю, потому он и послал вслед за мной своих горилл – это было не обдуманное решение, а эмоциональный порыв. В иной ситуации он бы так не поступил. Рикер достаточно умен, а тут вдруг приказывает четырем бандитам догнать сотрудника полиции и напасть на него. Ведь он знает, что в итоге следы неизбежно при­ведут к нему! Но он вышел из себя и отдал такой приказ. Он хотел достать меня, потому что я высмеяла его, потому что я коп и потому что я – жена Рорка.

– Если ты действительно унизила его, то теперь по­стоянно должна быть настороже. Тебе еще повезло: ведь он мог обрушиться на тебя раньше, чем ты выбралась из его логова.

– Нет, он вряд ли решился бы на это в собственном доме. Я, конечно, рисковала, но это был тщательно про­считанный риск. Если я сумею расколоть одного из четы­рех задержанных молодчиков, возможно, нам удастся сильнее нажать на Рикера.

– Такие просто не колются, – заметил Уитни.

– У меня получится! Я намерена во что бы то ни стало добраться до Рикера. Он поскользнулся на торговле нар­котиками. Не стоило ему лезть в это дело. Я вдоль и попе­рек изучила все имеющиеся на него материалы – это про­сто учебное пособие по тому, как дурачить правосудие. После того, как его взяли, началась длинная цепь различ­ных недоразумений: путаница с вещественными доказа­тельствами, исчезновение главного свидетеля обвинения, который, между прочим, должен был находиться под за­щитой полиции, загадочная потеря письменных свиде­тельств и так далее. На суде эти маленькие бреши превра­тились в огромную дыру, через которую Рикер и выскользнул на свободу.

– Повторю то, что уже говорил тебе: никто не мечтает засадить Рикера за решетку сильнее, чем я. Но его прича­стность к убийству Коли притянута за уши. У тебя нет ни­каких доказательств.

– Я их добуду, – коротко ответила Ева. Она вспомни­ла Вебстера с его туманными намеками, но сейчас было еще не время говорить с майором о своих подозрениях.

– Послушай, Даллас, ты не имеешь права превращать расследование убийства в свою личную вендетту по отношению к Рикеру.

– А я и не превращаю. Я просто хочу проработать все возможные версии.

– Что ж, дело поручено тебе – тебе и решать. Но не наделай ошибок, лейтенант. Если Коли действительно за­казал Рикер, он прихлопнет тебя без колебаний. А из того, что ты мне сейчас рассказала, можно сделать вывод, что дело Коли не единственная причина, по которой он может это сделать.

– Это он может наделать ошибок, если я пойду на не­го в открытую. А я – нет.

После разговора с начальником Еве предстояла беседа с четырьмя адвокатами – по одному на каждого задержанного. Все они были лощеными мужчинами в костюмах по пять тысяч долларов. Однако их задача усложнялась тем, что задержание было тщательно оформлено, запротоколировано и даже записано на видеопленку.

– Видеозапись… – Один из адвокатов, которого звали Кенард, побарабанил наманикюренными ногтями по ви­деокассете. – Откуда нам знать, что вы не сфабриковали ее для того, чтобы оправдать незаконное задержание мое­го клиента?

– А какого черта ваш клиент ехал за мной от Коннек­тикута до самого Нью-Йорка?!

– Разве закон запрещает езду по общественным доро­гам?

– Имея при себе запрещенное оружие?

– Мой клиент заявляет, что оружие в его машину под­бросили вы.

Ева повернулась к «клиенту» – мужчине весом сто двадцать килограммов, с ладонями размером с лопату и лицом, которое могло нравиться разве то его матери, да и то при условии, что она страдает близорукостью. Он до се­го момента еще ни разу не раскрыл рта.

– Надо же, какая я ловкая! Значит, он утверждает, что у меня в рукаве находилось четыре самозарядных автоматических пистолета, а также пара винтовок с оптическими прицелами, и я ждала, когда мне попадется под руку ка­кой-нибудь беззащитный штатский человек, чтобы под­бросить ему весь этот арсенал? Только потому, что мне не понравилось его лицо, так, что ли?

– Мотивы вашего поведения неизвестны моему кли­енту.

– Ваш клиент – кусок дерьма, который вляпывается в подобную ситуацию уже не в первый раз! Несколько напа­дений с нанесением тяжких увечий, хранение запрещен­ных законом предметов, покушение на изнасилование – вот лишь неполный перечень обвинений, которые ему уже предъявлялись. Не делайте вид, будто вы защищаете маль­чика из церковного хора, Кенард! С таким послужным списком он теперь точно загремит за решетку, причем на­долго. По моим оценкам, лет на двадцать пять, в колонию строгого режима и без права досрочного освобождения. Не бывал еще в таких заведениях, приятель? Скоро побы­ваешь! – Ева хищно улыбнулась. – По сравнению с та­мошними наши здешние камеры покажутся тебе хоро­мами!

– В ваших словах я усматриваю преднамеренное ос­корбление и попытку запугивания моего клиента, – зая­вил адвокат. – Ему больше нечего сказать.

– Неужели? Странно: ведь до сих пор он говорил без умолку. Так что? – обратилась она к арестованному, – Ты согласишься стать жертвенным бараном Рикера? Думаешь, он будет горевать, когда тебе впаяют четвертак?

– Лейтенант Даллас! – повысил голос Кенард, но Ева не отводила взгляда от громилы и увидела, как в его глазах промелькнула тень беспокойства.

– Сам по себе ты мне не нужен, Льюис, и если хочешь спасти свою шкуру, то должен со мной сотрудничать. Кто послал тебя сегодня по моему следу? Назови имя, и я не­медленно выпущу тебя на свободу.

Кенард поднялся:

– Разговор окончен!

– Окончен, Льюис? Ты этого вправду хочешь? Хо­чешь ночевать в «обезьяннике» и начать отбывать свои двадцать пять лет прямо сегодня? Неужели он платит тебе так много, что ты согласен проводить в вонючей тюрем­ной камере двадцать четыре часа в сутки в течение двадца­ти пяти лет? Дожидаться своей очереди, чтобы полежать на нарах, постоянно находиться под наблюдением телека­мер – когда писаешь, какаешь и занимаешься онаниз­мом? Там очень неуютно, Льюис! Тюрьма – для наказа­ния, а не для перевоспитания, что бы ни говорили об этом наши политики.

– Прекратите, лейтенант! Разговор окончен, и я на­стаиваю на предварительных слушаниях по делу моего клиента.

– Будут ему слушания. – Ева тоже встала. – Ты, Льюис, просто олух, если полагаешь, что этот говорун в дорогом костюме пытается защитить тебя.

Льюис поднял глаза.

– Мне не о чем говорить с легавыми и со шлюхами, – фыркнул он, но Ева вновь уловила в его взгляде страх.

– Видимо, и то и другое относится ко мне? – Нажав кнопку на столе, Ева вызвала конвоира: – Уведите этого говнюка обратно в камеру. Спи спокойно, Льюис. А вам, Кенард, спокойной ночи не желаю. Я слышала, что акулы никогда не спят.