Французские каникулы - Стил Даниэла (книга бесплатный формат TXT) 📗
Паскаль машинально нажала на тормоз. Переваливаясь на кочках, машина прокатилась еще несколько метров и встала, но Паскаль продолжала сидеть на месте, в немом изумлении разглядывая дом. Судя по всему, он был покинут уже довольно давно — не два года назад, как ее уверяли, а годах этак в пятидесятых. Примерно тогда же были сделаны и фотографии, которые так очаровали Паскаль и ее друзей.
«Но ведь это же мошенничество!» — подумала она, в отчаянии разглядывая газон перед входом. Трава на нем была почти по пояс высотой. Из травы выглядывала облезлая деревянная мебель и заржавленный остов садового зонтика над столом из кованого железа, глядя на который Паскаль невольно подумала — человеку, который рискнет за ним позавтракать, придется сделать укол против столбняка. Все вместе снова напомнило ей декорацию к какому-то фантастическому фильму, и Паскаль захотелось спросить, уж не шутка ли это.
Но спросить было не у кого, к тому же здравый смысл подсказывал ей, что шутками здесь и не пахнет. Это и была та самая «очаровательная вилла на берегу Средиземного моря», которую они сняли за такие большие деньги. «Любовь с первого взгляда»?.. Как бы не так! Скорее уж «Удар молнии» — удар, поразивший саму Паскаль.
— Merde! — негромко выругалась она, открывая дверцу машины и боязливо спуская в траву ноги. Почему-то ей подумалось, что здесь могут водиться змеи. Впрочем, у нее еще оставалась слабая надежда, что внутри особняк выглядит лучше, чем снаружи, хотя это и было маловероятно.
Поминутно оступаясь в кротовые норы, Паскаль заковыляла по дорожке к дому и поднялась на крыльцо. Оно было увито длинными плетями одичавших роз. Аккуратные цветочные клумбы перед верандой исчезли, наверное, уже много лет назад. Фонарь над крыльцом не горел, и Паскаль некоторое время шарила руками по стене, пытаясь нащупать звонок и жалея, что не догадалась посигналить. Она помнила, что на вилле постоянно живут горничная и садовник. Что это за садовник, изумилась она, который так запустил сад, к тому же они оба должны были ждать ее, так как перед отъездом из Парижа Паскаль дала телеграмму, сообщая о своем приезде. Наконец она нащупала дверной молоток и постучала.
Но ей никто не открыл. На ее стук откликнулась только целая свора собак (судя по лаю, штук сто, не меньше), которые звонко лаяли где-то в дальних комнатах особняка, и Паскаль постучала сильнее. Прошло добрых пять минут, прежде чем до ее слуха донесся звук шагов. Дверь отворилась, и Паскаль увидела перед собой невысокую женщину с целой шапкой мелко завитых обесцвеченных волос, которые стояли дыбом и напоминали парик. Такие парики можно было увидеть только в самых тупых американских комедиях шестидесятых годов. Личико у женщины было круглым, как маленькая луна, а крошечные глазки напоминали бусинки.
Кажется, горничную звали Агатой, припомнила Паскаль и, с трудом оторвав взгляд от ее волос, сказала по-французски:
— Я — Паскаль Донелли. А вы, вероятно, Агата?..
— Oui, c'est moi. Да, это я, — отозвалась горничная, и Паскаль почувствовала себя глупо. В самом деле, кто же еще это мог быть? Только теперь она разглядела, что на Агате надет очень тесный топик, лишь чудом сдерживавший напор пышного бюста. Белевший в полумраке округлый, дряблый живот нависал над самыми короткими шортами, какие Паскаль когда-либо приходилось видеть. Только ноги у нее были красивыми, но обута она была в босоножки на каблуках длиной в добрых шесть дюймов. В пятидесятых годах такие туфли назывались «небоскребами», но с тех пор мода ушла далеко вперед.
Щурясь от дыма сигареты без фильтра, торчавшей из уголка небрежно накрашенных губ, Агата без малейшего интереса разглядывала гостью. Вокруг ее щиколоток вертелись и прыгали три небольшие белые собачки, в которых Паскаль признала карликовых пуделей. Пудели были безупречно подстрижены и — в отличие от хозяйки — выглядели так, словно только что вернулись из парикмахерской. На шее у каждого красовался крошечный розовый бантик.
Словом, зрелище было еще то, и Паскаль несколько мгновений молча таращилась на Агату, пытаясь определить ее возраст. На вид ей было под пятьдесят, может быть, больше, но кожа на ее маленьком круглом личике казалась упругой и гладкой.
Тем временем один из пуделей попытался укусить Паскаль за ногу, второй вцепился в туфлю, и она невольно попятилась.
— Послушайте, что все это значит?! — вырвалось у нее.
Агата лениво пожала круглыми плечами.
— Это мои песики. Не бойтесь, они вас не тронут, — проговорила Агата, не сделав ни малейшей попытки отогнать своих любимцев. — Так значит, вы — мадам Донелли?.. Что ж, в таком случае — проходите…
Она отступила в сторону, и Паскаль увидела гостиную, живо напомнившую ей декорации из фильма «Невеста Франкенштейна». Мебель была старая, обшарпанная и побитая, с потолка и люстры свисали пыльные бороды паутины, а элегантные персидские ковры на полу, бывшие когда-то жемчужно-серыми, совершенно утратили первоначальный цвет и местами были протерты до дыр.
Паскаль в нерешительности замерла на пороге, осмысливая увиденное.
— Вы уверены, что мы сняли именно этот дом? — запинаясь, спросила она и на всякий случай повторила адрес. Паскаль всем сердцем надеялась, что произошла ошибка и шикарная вилла находится чуть дальше по шоссе, но Агата только равнодушно кивнула. Третий пудель принялся энергично обгладывать вторую туфлю Паскаль, но она этого даже не заметила.
— Я представляла его несколько иначе… — жалобно проговорила она, и Агата фыркнула.
— Некоторое время здесь действительно никто не жил, — объяснила она. — Но, как говорится — не так страшен черт, как его малюют. Вот погодите — завтра вы увидите эту славную хижину при дневном свете. Ей-богу, она выглядит довольно мило!
Паскаль едва не задохнулась от возмущения. «Славная хижина» — это надо же!.. Она была уверена, что никакой дневной свет не сможет заставить этот склеп выглядеть приветливо и мило. Кажется, еще никогда в жизни Паскаль не видела такого мрачного и запущенного дома. Пока единственными вещами, которые она сумела опознать по снимкам, были закопченный камин, отделанный голубой изразцовой плиткой, и ведущая на второй этаж расхлябанная лестница темного дерева, стыдливо прикрытая остатками ковровой дорожки. Все остальное выглядело так, словно здесь взорвалась бомба. Паскаль была в панике. Что же делать? Ведь ее друзья приедут через два дня, и что она им скажет? Что ее обманули? Это было очевидно, и Паскаль подумала о том, что должна завтра же позвонить риелтору и потребовать деньги назад. В том, что ей вернут всю сумму, она не сомневалась, но это не решало проблемы. Паскаль отлично знала, что это время года все отели и частные дома в Сен-Тропе и окрестностях, как правило, были переполнены; туристы и отдыхающие спали буквально друг у друга на головах, и найти свободную комнату не представлялось возможным. В случае удачи они могли рассчитывать разве что на пару раскладушек в провонявшем бензином гараже, наскоро переделанном под жилье, но ее друзей это вряд ли бы устроило. О том, чтобы ехать в Италию и жить там с ее матерью, не могло быть и речи — во всяком случае, в том, что Джон туда не поедет, можно было не сомневаться. Что же ей делать? Что предпринять? Агата, исподтишка наблюдавшая за ней, снисходительно улыбнулась.
— Такая же штука случилась в прошлом году с одной компанией из Техаса, — сказала она.
— Какая штука?.. — машинально переспросила Паскаль, но тотчас кивнула. — Ага, я, кажется, понимаю… И что же они предприняли?
Подали в суд на риелторскую фирму и на владельцев. — Агата вновь пожала плечами. — Взыскали с них все убытки, потом взяли напрокат яхту и — фьюить! Только их и видели!
Паскаль ненадолго задумалась. Что ж, арендовать яхту — это тоже выход.
— Можно мне взглянуть на остальное, раз я все равно здесь? — спросила она.
— Конечно. За погляд денег не берут. — Громко стуча каблуками, Агата двинулась вперед. Пудели к этому времени немного привыкли к гостье и уже не бросались на ее ноги, а только лаяли, однако втроем они производили столько шума, что Паскаль захотелось передушить их всех по очереди. — Прошу… — Агата величественным жестом пригласила Паскаль следовать за собой.
