Поцелуй шута - Стюарт Энн (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
— Я дал слово, леди Джулиана. Я не могу забрать его назад. Но мне радостно знать, что в этих стенах я нашел сестру, с которой можно поделиться, когда грусть по дому станет невыносимой.
— Конечно, можешь, в любой момент, — тепло подтвердила Джулиана.
Для своих лет он был довольно высоким, почти с нее ростом, однако совсем еще детское лицо и нежная, как у младенца, кожа выдавали его юные годы.
— Я хочу выйти на свежий воздух, в зале так душно и шумно, и никто на самом деле не радуется этой свадьбе. Не хочешь присоединиться ко мне?
— Я обещал сэру Хью вернуться, — виновато пробормотал Гилберт, — но если я смогу, то с радостью присоединюсь к вам позже.
Она улыбнулась ему. Не имея своих собственных детей, она обращала запасы неизрасходованной материнской любви на всех, кто в этом нуждался, а Гилберт, даже пусть он и был старше, чем могли бы быть ее собственные дети, определенно нуждался в материнской или сестринской опеке.
— Тогда пока, юный Гилберт. Я рада, что ты здесь. Он взял ее руку и поцеловал с чуть заметной неуклюжестью неопытной юности.
— Но не так, как рад я, миледи.
Гилберт де Блайт смотрел, как леди Джулиана удаляется по каменному коридору, привычно скрывая свои истинные чувства за маской наивной восторженности. На самом деле ему было семнадцать. Он осиротел в девять лет, когда столкнул своего отца с высокой каменной лестницы. Вся красота и очарование в нем сосредоточились только в его облике. Юноша имел черную злобную душу прирожденного убийцы. Король послал его сюда, чтобы проследить за тем, как бы драгоценный сосуд не миновал случайно королевских рук, и Гилберт был уверен, что рано или поздно ему придется использовать нож, которым он владел весьма искусно.
Джулиана, скорее всего, не представляла для него никакой ценности, но он был достаточно умен, чтобы не упускать представлявшихся ему возможностей. Вдова нисколько не заинтересовала его как женщина, спать с ней он не собирался, так как предпочитал молоденьких, глуповатых женщин, которые ничего от него не ждали. С Джулианой же было слишком много проблем, а у него не было ни времени, ни желания задабривать или уговаривать ее. Он рассматривал секс всего лишь как очередную телесную потребность, которую необходимо было удовлетворять время от времени.
Здесь ему было интересно. Он никогда не пользовался симпатией королевского шута, и мастер Николас имел весьма неприятную привычку вмешиваться в его самые вдохновенные планы. Священник также весьма раздражал Гилберта. Аббат находился в стойком заблуждении, что может напрямую общаться с Богом, а потому все его высказывания должны рассматриваться как Святое Писание. Гилберт не слишком верил в Святое Писание.
К тому времени, как ему исполнилось четырнадцать лет, он уже убил семерых человек, включая собственного отца. В последние три года он просто сбился со счета. Он убивал за деньги, он убивал по приказу своего сюзерена. Он делал это с поистине артистическим изяществом и ловкостью, которые доставляли удовольствие его заблудшей душе. Он никогда ни о ком и ни о чем не сожалел.
Возможно, будет приятно убить бледного аббата, думал он, облокотясь на балюстраду. Гилберт сознательно выбрал свою работу, тем более что его мнение о человеческом роде было весьма низким. Если его посылали убить кого-нибудь, не было никаких сомнений, что этот человек уже десять раз заслужил смерть. Гилберт всегда так говорил себе в тех редких случаях, когда давал себе труд об этом задуматься.
И теперь он был уверен, что настоятель аббатства Святой Евгелины заслуживает любой кары, которую Гилберт придумает для него. Например, он мог бы просто начать исповедоваться, признаваясь во всех грехах, которые совершил за последние десять лет своей короткой жизни, и добрый аббат испустит дух от одного лишь потрясения, так что не потребуется даже вытаскивать нож.
— Вот ты где, парень. Граф ищет тебя, — раздался сзади голос одного из седых рыцарей сэра Хью. Он хлопнул Гилберта по плечу с такой силой, что юноша покачнулся. — Он хочет опять заняться твоим обучением, раз его молодая жена ему недоступна. Бедолага! Женщины — отродье дьявола и посланы нам на погибель, так ведь?
Сэр Жофрей ничего не смыслил в женщинах, но предполагалось, что Гилберт был слишком юн, чтобы иметь по этому поводу свое мнение.
— Так мне говорили, сэр Жофрей, — сказал юноша почтительно.
— Хороший паренек, — рыцарь снова похлопал Гилберта по плечу. — Ступай и посмотри, не сможешь ли ты отвлечь мысли сэра Хью от его Джона Томаса, хотя бы на время. Бог знает, в каком жутком настроении он пребывает и сколько голов снесет, пока все это не закончится. И побереги себя, сынок. Если сэр Хью случайно снесет голову и тебе, его сердце разорвется от горя.
— Думаю, что я тоже не получу от этого удовольствия.
— А, что ты сказал? Очень хорошо, очень хорошо, — сэр Жофрей как-то странно зафыркал, что у него означало, по-видимому, смех. — Тоже не получишь удовольствия, ха-ха. Очень хорошо, парень.
Гилберт смотрел ему вслед. Иногда бывают времена, когда все складывается слишком легко и просто, подумал он и мысленно вернулся к своей гнусной жертве, сохраняя на лице маску приветливого участия.
Двор был пуст, даже слуги и те находились сейчас в главном зале, праздновали свадьбу своего хозяина. Заметно похолодало, когда Джулиана вышла во двор и тут же, обхватив себя за плечи, пожалела, что не поднялась в комнату, которую они теперь занимали вместе с Изабеллой, и не взяла теплый плащ. Несмотря на яркое солнце, осенний холод пробирал до костей. Прямо сейчас ей вдруг захотелось оказаться в тепле и уюте, а также в безопасности среди знакомых вещей и людей. Это желание было таким острым, что Джулиана сама не могла понять его причины.
Хитрый шут явно забавлялся, и, понимая это, она все же не могла устоять. Заброшенная часовня и священная реликвия не могли не разжечь ее любопытства, бросив вызов ее воображению, а ей так было необходимо отвлечься. Конечно, искать кубок святой Евгелины было не столь увлекательно, как Священный Грааль, но поиски вполне могли развлечь Джулиану во второй половине дня, когда она просто не знала, куда себя деть.
Тайная часовня оказалась на самом деле никакой не тайной. Одна из служанок сразу показала Джулиане, где находится старая часовня Святой Леди. Вход в нее притаился в углу двора и выглядел совершенно заброшенным: возле него росла густая высокая трава. Место это явно было забыто ради более помпезной и большой новой часовни. Кстати, там Джулиана не заметила никаких следов священной реликвии во время своей так называемой исповеди, но это было и неудивительно, поскольку большую часть времени она провела, уткнувшись носом в ледяные камни пола.
Низко наклонив голову, Джулиана осторожно прошла по выложенной плитками дорожке к часовне. Она примыкала к кухне, и с одной стороны ее стена была завалена грудой кухонных отбросов, наполняющей свежий осенний воздух не слишком приятными ароматами. Заросший травой вход был плотно прикрыт тяжелой дверью. Джулиана толкнула дверь и шагнула внутрь. Часовня оказалась совсем маленькой и на удивление теплой, что казалось очень странным, так как постройка была все из того же холодного камня, что и весь замок Фортэм. Солнце проникало внутрь через грязные стекла окон, заливая небольшое пространство теплой разноцветной радугой. Джулиана замерла в дверях, подняв голову вверх и уставившись на витражные окна, где с помощью разноцветных кусочков стекла была изображена история святой Евгелины.
Витражи были выполнены с огромной любовью и искусством. Первое окно рассказывало о ранних годах святой, и история сразу всплыла в памяти Джулианы со всеми своими незначительными деталями, запомнить которые она посчитала важным из благочестивых побуждений.
Сначала Евгелина была пухленькой здравомыслящей молодой женщиной, хорошей дочерью, добродетельной женой, а затем — молодой вдовой. Как многие добродетельные женщины, после смерти своего мужа она постриглась в монахини и десять лет все свои таланты, ум и силы отдавала монастырю.
