Гнездо дракона - Сетон Эни (книги полностью бесплатно txt) 📗

Миранда прижалась пылающей щекой к холодной панели из орехового дерева. Проклятые задаваки! Это все не так, все неправда. Первым ее порывом было немедленно ворваться в комнату и гневно наброситься на Хариет, но затем она сумела взять себя в руки.

Все, что они сказали, было чистой правдой. Она действительно была фермерской девчонкой, бедной родственницей и гувернанткой Кэтрин. Что же касается странных манер и недостатка породы, то разве и это не соответствовало истине?

Ее охватило отчаяние. Она сделала несколько неверных шагов по направлению к своей комнате. Она не вернется на бал. Она останется у себя. Никто не будет страдать по ней, даже Николас. А Джоанна будет очень рада. Что же до остальных, то если они о ней и вспомнят, то просто равнодушно пожмут плечами.

Пока она стояла в нерешительности, собравшиеся внизу музыканты плавно заиграли мелодию, которую она выучила для Николаса. «Я мечтала, что буду жить в мраморном дворце», пели скрипки. Миранда гордо подняла голову. Эти скрипки пели для нее.

Я не пойду в свою комнату крадучись словно преступница, решила она. Я пойду вниз. Она глубоко вздохнула, крепко сжала веер и носовой платок, и спустившись по лестнице, гордо прошла перед другими леди, которые немедленно замолчали при виде ее прямой вызывающей спины.

Этот вызов поддерживал ее весь вечер. Пусть Джоанна испепелит ее взглядом со своего трона, пусть пожилые леди в креслах бросают на нее косые взгляды и перешептываются, если уж у них есть такое желание. Джентльмены по крайней мере добрее. Херман сразу же ее пригласил, а так как от природы она была очень пластичной, то уже вскоре научилась неплохо танцевать и польку и вальс.

Она танцевала с Ливингстонами, Ван Ренсселирами и с Джоном Ван Буреном, чья больная жена осталась дома. Хотя его имбирные бакенбарды щекотали ее лоб, ей особенно понравилось танцевать с ним, потому что мистер Ван Бурен сразу же шепнул ей, что у нее грация юной королевы. Он испытал большое сожаление по поводу того, что на следующий танец ее пригласил уже другой кавалер. Сожаление, которое Миранда не разделила, потому что этим кавалером оказался Николас.

Об этом моменте она молила весь вечер. Танцы менялись один за другим, и она почти оставила надежду, что Николас вообще когда-нибудь ее пригласит.

Действительно, к ней уже приблизился французский граф и начал:

— Мадмуазель, не окажете ли вы мне честь… Но в этот момент к ним подошел Николас.

— Граф уже пригласил вас на танец, Миранда? — спросил он.

— О нет, — с горячностью, весьма нелестной для круглого маленького француза, воскликнула она. — Еще нет, кузен Николас.

Граф, криво улыбнувшись про себя, тихо пробормотал: «В любом случае, меня сбросили со счетов». Вслух же он сказал:

— Я надеюсь, что мадмуазель окажет мне честь в следующий раз. А пока я утешусь с мадмуазель Ван Рансселир.

Он направился к одному из раззолоченных стульев у дальней стены, где Харриет тоскливо ожидала приглашения на танец.

По крайней мере, быстро подумала Миранда, я не испытываю недостатка в кавалерах, даже если у меня странные манеры и мне не хватает породы. Но эта мысль исчезла, как и все остальные, когда оркестр заиграл вальс, и Николас закружил ее в волшебном танце.

Его руки в перчатках едва касались ее талии, обтянутой розовым атласом, он держал ее даже дальше, чем в двенадцати дюймах, как это предписывалось правилами, но когда они последовали за сладостными звуками вальса, она была потрясена ощущением его близости. Можно было подумать, что они заключены в один мерцающий шар, сквозь который она могла видеть гостиную и всех танцующих совершенно искаженными.

Ничто не имело значения, кроме Николаса и близости их тел. Ее сердце бешено колотилось, рука, которая лежала в его руке, дрожала, а дыхание было прерывистым. Она бессвязно болтала о вечере, о музыке, о том бессвязном разговоре, который ранее состоялся у нее с Херманом Ван Рансселиром. Неожиданно Николас оборвал весь этот поток слов.

— Успокойтесь, Миранда, — резко сказал он. Он не смотрел на нее. Его смуглое, точеное лицо было поднято, глаза устремлены на какую-то точку далеко позади нее. Сейчас, когда он говорил, он по-прежнему не смотрел на нее, но к упреку, смутившему ее, он мягко добавил два слова, — моя дорогая.

Сначала Миранда усомнилась, что она верно его расслышала и боясь поверить, что он произнес эти два слова не мимоходом, а с определенным значением. Но его рука так ободряюще сжала ее руку, —что ей стало ясно: поняла его совершенно правильно.

Для всех остальных этот вальс казался бесконечным. Музыканты, наблюдавшие за Николасом и ожидавшие его знака, не получили его, и потому, умело переведя финал во вступление, начали вновь.

Граф, прыгал вокруг Харриет, обильно потея, так как та была прекрасно сложенной молодой леди и гораздо выше его самого, что не мешало ему внимательно следить за Николасом и Мирандой и думать при этом: он неосторожен, этот молодой человек? Люди же без сомнения начнут что-нибудь подозревать, ведь по лицу девушки можно читать как по книге.

Но еще до того, как о Миранде и Николасе уже начали сплетничать, буквально в тот самый момент, когда миссис Стивен Ван Ренсселир наклонилась ко вдове Мери Ливингстон и зашептала, прикрываясь веером: «Если бы это был не Николас, можно было бы подумать…», граф сам совершил оплошность. Он вовсе не собирался жертвовать собой ради интересующей его молодой пары: все произошло совершенно случайно.

Его пухлые маленькие ножки стали уставать, его шаги делались все короче и короче, пока оркестр, набирая скорость для второго финала, не вдохновил его на один безумный поступок. Он крепко обхватил затянутую до невозможности талию Харриет и совершил великолепный пируэт. Но одна из его тугих черных туфель соскользнула, стопа зацепилась за ножку стула и граф вместе с Харриет рухнули на скользкий паркет, закричав одновременно от боли и испуга.

Харриет вскоре поднялась с пола с помощью не менее дюжины заботливых рук и стремительно удалилась, чтобы привести в порядок свой наряд и немного прийти в себя. Но граф остался лежать на полу, сопротивляясь всем попыткам поднять его и испуская целый поток стонов и французских проклятий.

— Un median! Un median! [17] — вопила графиня, ломая руки и суетливо бегая вокруг распростертого супруга.

— Конечно, мадам, — согласился Николас. — Пожалуйста, успокойтесь. Я послал за доктором. Граф, думаю, вам будет удобнее, если вас все-таки поднимут с пола.

Четыре лакея положили протестующего графа на крышку стола и вынесли из гостиной, в то время как Николас отдавал необходимые распоряжения. Затем вышел за своим страдающим гостем.

Остальные некоторое время стояли, обсуждая инцидент, затем оркестр заиграл польку, и гости, верные своему принципу не акцентироваться на неприятностях, как ни в чем ни бывало вернулись к танцам. Джоанна, сделавшая несколько шагов вразвалку к тому месту, где произошел несчастный случай, вернулась в свое кресло в дальней комнате, но поймав взгляд Миранды, подозвала ее. Миранда послушно подошла к золоченому креслу.

— Идите подождите в холле врача, — приказала Джоанна. — Все слуги сейчас заняты. Когда доктор придет, отведите его к графу.

— Да, мэм, — ответила Миранда. Она прекрасно понимала, что ее просто-напросто отсылают с танцев, но это уже совершенно не волновало. После танца с Николасом все остальное представлялось ей серым и неинтересным. Сейчас она предпочла бы одиночество, чтобы в полной тишине воссоздать в своей памяти каждое мгновенье, когда его руки нежно прикасались к ней, и его голос, когда он тихо произнес «моя дорогая».

Холл перед парадной дверью был темен и совершенно пуст. Звуки музыки досюда не доносились. Она села в черное резное кресло, и уткнув подбородок в ладони, стала ждать. Через двадцать минут снаружи раздался цокот копыт и громкое ржание.

Миранда открыла дверь, и на порог вошел молодой человек. Он был без шляпы, его серьги домотканый костюм был измят и пропах лошадиным потом. Он был на несколько дюймов выше Миранды, но был широк в кости и потому казался ниже, чем был на самом деле. Он имел довольно неопрятные волосы песочного цвета, веснушчатое лицо и задиристые серые глаза.