Репей в хвосте (СИ) - Стрельникова Александра (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
«ФСБшники! Может… Дьявольщина! Почему они ничего не спросили о покушениях на меня? Не знают? Та-та! Если уж они знают о том, что я сплю с Иваном, то уж об этом… Стоп-стоп! Это что ж получается?»
Я растерянно взглянула на конверт, все еще зажатый у меня в руке.
— Госпожа Лунева! — голос откуда-то сверху.
Я задрала голову. В одном из окон второго же этажа торчал знакомый оператор, а на подоконнике рядом с ним стояла… Да. Как раз камера-то там и стояла. Он вскинул ее на плечо.
— Помаши ручкой для потомков!
— Чтой-то ты, Коль, по-моему, фигней страдаешь, — устало отозвалась я. — Делать нечего?
— Ага! Ждем-с! — беззаботно откликнулся он, а меня вдруг словно в жар бросило.
— И давно? — робко, боясь спугнуть удачу, спросила я.
— Да нет. А что?
— Подожди! Никуда не уходи и ничего не делай!
Я пулей пролетела мимо милиции на проходной, быстрее всякого скоростного лифта взвинтилась на второй этаж, и через минуту с грохотом ворвалась в операторскую.
— Колька, дай мне флешку видео скинуть!
— Зачем? — опешил он.
Я перевела дух.
— Коленька! Голубчик! Ну будь другом! Мне просто необходим этот план — наша улица сверху. Я быстренько. А?
— Ну бери… Какие проблемы?
Камера зажужжала, выключаясь, карта памяти выпрыгнула из электронных глубин и через мгновение перекочевала в мою загребущую лапищу.
— Спасибо!
Пока я добралась до аппаратной, меня охватил такой мандраж, что едва ли зубы не стучали. Руки дрожали, и мне не сразу удалось засунуть флен в щель. Наконец он съел ее… Та-а-к… Вот! Вот он! Из подъезда неторопливо выходил мой убивец! Пройдя несколько шагов, он обернулся, и Колька (Да здравствует безделье!) взял его крупнее…
…Словно подломившись, я плюхнулась в кресло, по счастью оказавшееся как раз у меня за спиной. Это был Болек.
Через минуту, когда камера уже отъехала, его догнал Лелик, они постояли переговариваясь, потом Болек злобно махнул рукой, и что-то произнес много громче… Выйдя из оцепенения, я сунулась к динамикам и выкрутила звук на максимум. «Перемотала» в начало, морщась от пронзительного пиликания, и запустила вновь. Отчаянно громкий шум улицы, невнятный шорох разговора и, наконец: «Надо хоть иногда думать головой, а не хуем!» Пристыженно-успокоительные интонации в ответе Лелика, и они оба отправляются через дорогу, видимо к своей машине…
Дальше Колька не снимал их, но и этого было более чем достаточно, чтобы оглушить меня до потери сознательности. Почти на автопилоте я сходила в свою комнату, из стола достала флешку, потом вернулась в аппаратную и перекинула Колькину съемку на нее, а после безжалостно стерла «исходник», перед тем как отдать его обратно.
Я вряд ли замечала что-то, бредя по коридору назад. Ах, был бы рядом хотя бы Перфильев! Но негодник свинтил куда-то, даже не предупредив. В операторской сказали — отгулы взял. Какие к черту отгулы, если меня того гляди… Да что им, черт побери, от меня надо?! Сначала пытаются убить. Потом сообщают в доверительной беседе о готовящемся похищении сына… Своим контуженным умишком я понимала лишь одно — видно Лелик в чем-то прокололся, раз Болек орал на него. Но в чем? Я взглянула на конверт у себя в руке. Вручение его было единственным более или менее самостоятельным поступком Лелика.
Опять забившись в свободную в это время аппаратную — очередной новостной эфир только что закончился, а до следующего была еще куча времени — я заглянула внутрь «дружеского дара». Там были фотографии. Добротные цветные фотографии, на которых мой любимый, мой Ванечка был запечатлен…
Практически не соображая, что делаю, я кинулась вниз, в машину, скорее, скорее. Бешенство, ревность, боль… Как я доехала до дачи — один бог да мой ангел хранитель и ведают. Васька с соседским мальчишкой, его приятелем, сидел на дереве напротив ворот и что-то прокричал мне оттуда, видимо по-индейски, потому что оба были все в перьях. Но даже если бы он говорил со мной на родном русском, я вряд ли бы поняла хоть слово. Ивана я нашла опять-таки на кухне. Черт бы взял его хозяйственность!!!
— Машуня! — он начал улыбаться, когда я швырнула в его красивую свинскую морду всю пачку дареного компромата, а потом, развернувшись, помчалась наверх то ли рыдать, то ли крушить мебель.
Он не появлялся довольно долго. И видимо достаточно, чтобы бешенство, выкипев, перестало заливать жалкий огонек моего разума. Потому что я не убила его сразу, как он вошел.
— Я звонил дядюшке, — так мы договорились называть Пряничникова.
— Это еще зачем? Хочешь, чтобы твоей голой задницей полюбовался и он? — я едва ли не ядом плевалась.
— Машка, — он вздохнул. — Я конечно понимаю…
— Ни черта ты не понимаешь! — я плюхнулась на кровать и принялась таки оглушительно рыдать, надсадно и совершенно обреченно.
— Глупышка! — он присел рядом и тронул меня за плечо.
Я дернулась, словно это был здоровенный паук, а не его рука.
— Убирайся к чертовой матери!
— Я пожалуй действительно пойду. Ты невменяема.
Встал, потоптался. Я рыдала. Вздохнул. Шаги к выходу. Потом:
— Я хотел бы только, чтобы ты поняла — все эти фотографии сделаны до — слышишь? — до того, как я встретил тебя. И черт меня побери, если я понимаю, кому и зачем потребовалось отслеживать все мои сексуальные связи!
— Убирайся!
Дверь закрылась, а я притихла и внезапно задумалась.
«После чего мне были вручены эти мерзкие свидетельства, отпечатки подсмотренных чувств, ворованные отражения чужой страсти? После того, как мне настоятельно рекомендовали удалить Ивана из дома! Зачем? Да может затем, чтобы легче было добраться до меня самой! И уж конечно не с целью оберечь ребенка от липового похищения! Аслан никогда не станет…»
Я вцепилась в подушку.
«Господи, спаси и сохрани! А вдруг?.. Нет! Не так! Эти двое явно хотели меня убить. Это раз. Потом почти что в ультимативном порядке потребовали удалить из дома воспитателя сына. Почувствовав мое сопротивление, усугубили — подсунули фотки. Чтобы, значит, наверняка. И что же я делаю? То, что они и хотели! Вот уж фиг! Хотя бы потому, что это зачем-то надо им!»
Я вскочила и уселась посередине кровати. Прямо передо мной лежала проклятая пачка. Я зажмурилась, чтобы не видеть.
«Стоп, опять не так! Болек орал на Лелика за какой-то прокол. Может действительно все дело в этих фотографиях?»
Я набралась мужества и приоткрыла один глаз.
Да на этой фотографии волосы у Ивана были много короче теперешнего. На остальное я просто-таки не могла смотреть. Он, мой, и в объятиях какой-то пышногрудой девицы!
«Господи! Ну почему ты так обидел меня с бюстом! В старом анекдоте то, что сумело отрасти у меня, рекомендовали зеленкой прижигать!»
Я потянулась и одним пальчиком сдвинула верхний снимок. С ней же. Поза еще выразительнее.
«Боже! Как же он красив! Сволочь!!»
Я просмотрела всю пачку. Ивана поймали всего с тремя дамочками. Причем только с одной из них, той грудастой, фотографии были такими впечатляющими — остальные снимки были значительно более пристойны и менее качественны — поцелуи, объятия, съемка через оконное стекло — все размыто, лица, позы лишь угадываются, хотя и достаточно понятны и узнаваемы. Последние фотографии и вовсе привели меня в замешательство. Судя опять-таки по длине волос Ивана, они были самыми свежими. Да и эту майку, что была на нем тамошнем, я знала — он носит ее сейчас, даже сегодня в ней.
На этих снимках было запечатлено посещение твердым гетеросексуалом Ивановым, что, кстати, убедительно доказывалось всем предыдущим фотоматериалом, некоего клуба. Вывеска читалась более чем ясно: «Голубая луна». На первой фотографии он входил в подъезд, на второй, сделанной через стекло все того же подъезда, его нежно обнимал за талию какой-то типчик, к которому Иван доверительно склонялся с высоты своего роста, на третьей они удалялись в глубину здания, по-прежнему в обнимку.
Бешенство опять обуяло меня. Довольно с меня педерастов! Я подхватилась и уже через минуту трясла перед его античным профилем новыми доказательствами вины.
