Джейн Доу (ЛП) - Стоун Виктория Хелен (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
— О, Боже, — стонет он. — Ты такая чертовски сексуальная.
Я не сделала ничего, кроме как подтвердила, что шлюха, так что, предполагаю, подобное в его вкусе. На мгновение я опускаю ладонь на его промежность и даже немного ее поглаживаю, а он толкается в мою руку.
— Стивен...
— О, да. Прикоснись ко мне, детка.
— Стивен, я не могу.
— Ты сделала меня таким твердым.
— Я знаю, но... — я выкручиваю руку, вырывая ее из его захвата. — Мы только начали встречаться. Я не хочу, чтобы ты подумал...
— Знаю. Я так не думаю. Клянусь. Просто прикоснись ко мне.
Я позволяю ему снова положить мою руку на его промежность. На этот раз он держит пальцы поверх моих и толкается в мою ладонь.
— Видишь, что ты со мной делаешь, Джейн? Боже, мне больно.
Стивен проводит другой рукой по моей груди и расстегивает еще одну пуговицу на платье.
— Ты надела его для меня? — спрашивает он, обнажив мой черный кружевной лифчик.
— Возможно, — шепчу я.
— Я понял это, заметив его в тот момент, когда ты наклонилась сегодня в офисе, — он запускает пальцы под кружево и находит сосок. — О, Боже. Да. Расстегни молнию, — бормочет он.
— Стивен. Кто-нибудь может пройти мимо!
— Никто не будет идти мимо. Да и темно уже, — он отпускает мою руку и расстегивает свои брюки. — Просто заставь меня почувствовать себя хорошо, — шепчет он. — Вот и все. Пожалуйста! — Стивен достает свой член и, взяв мою руку, обхватывает ею себя. — Сделай мне хорошо, Джейн. Давай же.
Хныкая, я сдаюсь. Он настаивает, рассказывает, как это горячо, насколько хорошо. Стивен велит мне двигать рукой быстрее. Мысль, что кто-то может наблюдать за нами из квартиры на втором этаже, слегка заводит меня, но Стивен не предпринимает ни малейшей попытки, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше.
Наконец, с ругательством, он кончает и толкается в мой кулак.
— О, Боже, — бормочу я, словно в шоке от результата. Ха. Конец.
Несколько секунд спустя, Стивен прячет член в штаны и застегивает молнию. У меня нет ничего, чем я могла бы вытереть руку, поэтому вынуждена вытереться о платье.
— Это было хорошо, — вздыхает он.
Ага. Избитая фраза. Я прикусываю губу, и медленно выдыхаю.
— Ты уверен? — спрашиваю дрожащим голосом.
— Ты удивительна, — заверяет он меня. — Действительно. Встретимся завтра, да?
— Ох. Хорошо. Конечно.
— Эй, — Стивен притягивает меня к себе для нежного поцелуя. — Я прослежу за тем, как ты идешь домой. У меня непростая ситуация, и сейчас я действительно не могу выйти.
Смеюсь над его шуткой.
— Все в порядке.
— Я напишу тебе позже.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Неуверенно улыбаясь, желаю ему «спокойной ночи» и выхожу из машины. Он включает фары, чтобы видеть, как я направляюсь к двери подъезда. Машу ему рукой и вбегаю внутрь.
Как только захожу в свою квартиру, мою руки, накладываю кошке еды, гляжу в окно, проверяя, уехал ли Стивен. Так и есть.
Он не сделал ни одного движения, чтобы заставить меня кончить, так что без всяких угрызений совести отправляю сообщение Люку. Я бы и так не чувствовала никаких угрызений совести, но сейчас у меня есть идеальное оправдание, не так ли?
Я: Хочешь зайти?
Я отправляю сообщение Люку.
Он хочет.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Я предпочитаю кровать королевского размера, так легче держаться на расстоянии, если мужчина остается на ночь, а это ложе вмещает только королеву, и то едва. Но Люк твердо остается на своей стороне кровати после секса, и я не чувствую себя стесненной. Когда кошка запрыгивает на кровать и опускается между нами на одеяло, Люк смеется.
— Ты взяла ее! Она великолепна!
— Спасибо.
— Как ее зовут?
Я пожимаю плечами и провожу ладонью по ее мягкому хвосту.
— Не знаю.
— В приюте у нее не было имени?
Я морщусь.
— Они называли ее Банни.
— Какое милое!
— Нет, оно ужасное. Она слишком величественная для такого глупого имени.
Люк чешет ее под подбородком, и кошка потягивается, давая ему лучший доступ.
— Даже чересчур.
Когда он перестает ее чесать, кошка утыкается головой в его руку и трется щекой, отмечая его как еще одну свою новую собственность. Люк снова начинает чесать ее.
— Ну, ты должна дать ей имя.
— Она кошка. Разве для нее есть разница? Она и не подумает идти ко мне, когда я буду звать ее по имени. Только если дело коснется еды.
— Верно подмечено.
— Так ты любишь кошек? — спрашиваю я.
— Конечно. У меня была одна, когда я был маленьким. Разве они могут не нравиться?
Вот именно.
— А ты? У тебя раньше они были?
— Нет. Это моя первая.
— А собаки?
— Только уличные, на цепи, те, которые бросались на всех, включая меня.
— Ух. Это звучит не очень весело.
— Нет. Это не так. Собакам, похоже, подобная ситуация тоже не очень нравилась.
— Напомни, где ты выросла? Оклахома?
Я потрясена, что он знает правду. Должно быть, я рассказала ему об этом во время учебы в колледже. Но это не имеет значения. Люк и так уже знает мое настоящее имя и то, где я училась. Не тот случай, когда я могу замаскировать свою личность перед ним.
— Да. В глухомани на грани нищенства.
— Я вырос в глуши Бемиджи (прим.: город в округе Белтрами, штат Миннесота, США). Возможно, не так уж много и отличий. Больше деревьев, полагаю.
— И меньше торнадо, — добавляю я.
— Да, и я должен быть честен, у меня никогда не было собаки на цепи во дворе.
Я смеюсь.
— У вас был белый заборчик у дома?
— Ух, вообще-то, да.
— Вау. Звучит как американская мечта.
— Честно говоря, это не так.
— Почему нет?
Сейчас мне любопытно, но Люк молчит, так что, похоже, это был вопрос, который я не должна была задавать. Иногда я не уверена в рамках границ.
Но затем, он решает ответить.
— Не знаю. Она должна была быть такой. Жизнь среднего класса в деревне. Неполная семья. Меня никто никогда не бил.
Он замолкает, и я что-то, хоть и немного, понимаю. Я не из неполной семьи. Мы никогда не принадлежали среднему классу, но мои родители были вместе. Время от времени я получала нагоняй, но никто никогда не порол мне задницу, а это минимальный стандарт жестокого обращения в Оклахоме.
Но это лишь то, что лежит на поверхности. Тем, кто ты есть, делает тебя то, что внутри.
Пьющие родители со своими чмошными друзьями, которые смеются над тобой, потому что ты обмочилась в кровать прошлой ночью. Хихикающая мать при вопросе «Когда у тебя, наконец, вырастет грудь?» от распускающего руки паренька, который снимает у вас комнату. Ты, будучи первоклашкой, живущая одна на протяжении пяти дней и гадающая, решили ли твои родители, наконец-то, что они не хотят возвращаться. Грозящий отправить тебя в приют чероки (прим.: индейский народ в Северной Америке) отец, если получит еще одно письмо от воспитателя детского сада, что ты себя плохо ведешь.
Люк долго выдыхает.
— Давай скажем так, я возвращался туда всего пару раз после того, как уехал в колледж.
— Да, — шепчу я. — Я тоже.
— Но теперь, — говорит он, — у тебя есть кошка.
Это мило. И просто. И правда.
Люк очень напоминает мне Мэг.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
«Будь милой».
Вот что мне она говорила. Не часто. Только когда ей нужно было, чтобы я становилась лучше.
«Будь милой, Джейн. Просто будь милой, хорошо?»
И я была. Для нее. На некоторое время. Так долго, чтобы выслушивать о ее проблемах и не говорить, что она делает не так. Достаточно долго, чтобы познакомиться с ее новым парнем и не отпугнуть его.
Она также говорила мне относиться хорошо к Стивену.
«Мы выпивали, оба наговорили гадостей. Он все еще хороший парень. Будь милой, Джейн».
Поэтому я была милой и не напоминала ей, что он назвал ее глупой шлюхой. Я держала рот на замке и не говорила, что она, казалось, верила всем тем ужасным вещам, которые он ей перечислял.
